Инстинкты Джулиуса, пробужденные боем, тут же сосредоточились на прибывшем. Но, хоть это был придворный императора, новый дракон был ошеломлен сценой перед ним. Императрица-Мать вдруг стала воплощением покоя, ее кровожадная улыбка испарилась, она повернулась к гостю.

— Что такое, Лао? — мягко спросила она. — Мой сын требует моего внимания?

Новый дракон — Лао — покачал головой.

— Нет, императрица. Я просто проходил мимо, чтобы найти младшего Хартстрайкера.

Императрица-Мать удивлённо моргнула, но Джулиус уже выпрямился.

— Это я! — громко сказал он, убирая Клык в ножны. — Я — Джулиус Хартстрайкер.

— Вижу, — Лао посмотрел на него, а потом повернулся к императрице. — Вы заняты с ним, Императрица-Мать? Цилинь хотел задать ему вопрос, но я буду рад подождать, если вы…

— Нет! — сказал Джулиус. — Мы пришли попросить аудиенции с императором. Императрица-Мать хотела ее устроить, когда вы прибыли.

Красные глаза старой драконши опасно сузились, но когда она не обвинила его во лжи, Джулиус понял, что нашел пределы ее власти.

— Я бы хотел поговорить с Золотым Императором, — сказал он бодро, глядя на Лао, которого нос Джулиуса определил как синий дракон, который накинул мантию на Цилиня, когда тот прилетел, и вручил Джулиусу свиток. — Вы на него работаете, да?

— Я — его кузен и маг, — Лао нервно посмотрел на Императрицу-Мать. Но, хоть было ясно, что он знал, что он чему-то помешал, его верность была перед императором, потому что он не спросил у нее снова, должен ли подождать. Он повернулся и пошел к двери покоев Бетезды в дальней половине вершины горы, поманив Хартстрайкеров.

Джулиусу не нужно было повторять. Он бросился к выходу, потянув Фредрика за собой. Они покидали тронный зал под убийственным взглядом Императрицы-Матери.

* * *

— Повезло, — шепнул Фредрик, когда они оказались на другой стороне.

— Думаю, удача тут вмешалась, — ответил тихо Джулиус, озираясь в прихожей матери.

Как все наверху, покои Хартстрайкер были вычищены. В отличие от пустого Зала Голов и тронного зала, тут все украсили растениями в горшках, вазами в разных стилях от традиционного Мин до современных, и картины. Красивые картины.

Как вазы, картины на стенах были в разных стилях, современные абстрактные картины висели рядом с традиционной акварелью, пейзажи с роскошными драконами над горами и рисовыми полями. Разница должна была потрясать, но краски, линии и текстуры были так подобраны, что каждая картина уравновешивала соседей. Результатом была идеальная гармония, красота без усилий, которая была полной противоположностью безвкусной золотой мебели Бетезды, и не оставалось вопросов, чьими теперь были комнаты.

— Сюда, — сказал Лао. — Безупречный Цилинь желает немедленно видеть вас.

Джулиус послушно следовал, стараясь не спотыкаться об свои ноги, пялясь на красивые перемены, которые продолжались в коридоре, который тянулся по центру покоев его матери. Он отмечал мысленно все, что заменили, когда Лао замер у порога гостиной Бетезды, где она и Давид ждали Джулиуса утром первой встречи Совета. Когда он попытался войти, синий дракон остановил его.

— Твой меч.

Джулиус моргнул.

— Меч?

Лао раздраженно стиснул зубы.

— Какой бы мелкой ни была угроза, мы не можем позволить вооружённым чужакам подходить к Золотому Императору. Нужно отдать оружие перед тем, как я впущу внутрь.

Джулиус посчитал странным, что Живое Воплощение Удачи переживало из-за чего-то такого простого, как меч. Но у просьбы был смысл, и он послушно снял Клык, хотя не протянул его Лао. Когда синий дракон нахмурился, он объяснил:

— Клыки Хартстрайкеров не всем дают себя трогать.

Он ожидал, что придётся рассказать больше, но, к его удивлению, Лао кивнул.

— Мы уже столкнулись с мечом на балконе, — он отклонился от меча в ножнах в руках Джулиуса. — Можешь оставить его тут вместе со своим слугой.

— Фредрик — не мой слуга, — быстро сказал Джулиус. — Он — мой брат, и я хочу, чтобы он пошел со мной, если можно.

Брови китайского дракона приподнялись.

— Это твой брат?

Джулиус не мог винить его за удивление. Высокий, крепкий и изящно хмурящийся Фредрик не был похож на Джулиуса, который был низким для дракона, с острыми скулами от Бетезды и необычной для дракона привычкой улыбаться. Не помогло и то, что зелёные глаза Фредрика казались неестественными. Это было не так заметно в подвале, но в свете солнца, проникающего из окон, которые не давали покоям Бетезды ощущаться как бомбоубежище, они даже не выглядели правильно зелеными, тем более, оттенка Харстрайкеров. Они были скорее цвета желтеющей травы осенью, но были не такими, когда Джулиус познакомился с ним. Он не знал, что вызвало изменения, но это не помогало Фредрику выглядеть как Хартстрайкеру. К счастью, Лао не знал, каким странным он был.

— Думаю, в твоей семье все возможно, — он изящно пожал плечами. — Племенная Кобыла известна отсутствием стандартом, так что логично, что ее дети разные.

Он умолк, улыбаясь, но Джулиус привык к комментариям о матери, потому даже не обиделся. Когда стало ясно, что он не вызовет возмущение, Лао продолжил:

— Можешь взять брата с собой, если хочешь, но ему придётся молчать. Император устал от долгого пути, и бремя вторжения давит на его разум. Один Хартстрайкер — уже плохо после бед, которые вы устроили. Я не позволю вам ухудшать ситуацию сильнее, собираясь толпой.

— Погодите, — гневно сказал Джулиус. — Вы злитесь на нас за то, что император в стрессе из-за захвата нашей территории?

— Да, — сказал Лао без пауз. — Если бы твой клан не был такой неудачей на всех фронтах, ему не пришлось бы прибегать к таким резким мерам.

— Или он мог остаться дома, — возмутился Джулиус. — Я не пытаюсь ссориться, но если вам тут так не нравиться, вы всегда можете просто уйти.

— Я бы хотел, — пылко сказал Лао. — Но не мне сомневаться в воле императора. Десять тысяч лет Цилини правили китайскими кланами в покое, гармонии и процветании. Как его отец до него, Золотой Император удачей укрывал нас от постоянных войн и страдании, которые задевают другие кланы драконов. Нам всем повезло быть в его присутствии. Если он хочет принять тебя, мы доверяем его мудрости, но это не значит, что мы доверяем тебе.

Он шагнул ближе, склонился, пока его лицо не поравнялось с Джулиусом.

— Я не знаю, чем ты разозлил императрицу, — тихо сказал он, — но процветание Золотой Империи зависит от покоя Цилиня. Если его расстроить, как ты сделал с его матерью, я брошу тебя к ней, и я прослежу, чтобы во второй раз тебя не спасли. Это ясно, Хартстрайкер?

Ясно. Но, хоть Джулиус понимал угрозу Лао, большая картина стала запутаннее. Почему все боялись разозлить Цилиня? Что-то случится, когда он злой? И если так, зачем он рисковал этим, вторгаясь на земли Хартстрайкеров? Еще и с глупыми условиями капитуляции? Чем больше Джулиус видел из этого вторжения, тем сильнее верил, что никто в Золотой Империи не хотел быть тут, так почему они были? Должен быть путь лучше борьбы с Алгонквин.

Как всегда, смысла не было. Чем больше он узнавал о Цилине, тем меньше понимал. Но, хоть Джулиусу не нравилась угроза Лао, как не нравились угрозы от своей семьи, он не мог уйти. Эта встреча была единственным шансом поговорить наедине с драконом, который знал, что происходило. Джулиус был готов потерпеть, опустил голову и взгляд, проявляя драконье подчинение, склонился и опустил Клык Хартстрайкера на пол у ног Лао.

— Вот, — он поднял пустые руки, сдаваясь. — Как я сказал с самого начала, мы не хотим конфликтов. Мы просто хотим поговорить.

Лао не скрывал подозрений, но Джулиус был искренен. Даже Фредрик подыграл, поднял пустые руки. Этого хватило, потому что синий дракон вздохнул.

— Помни, — прорычал он, открывая дверь. — Относись к нему с уважением. Если скажешь или сделаешь то, что потревожит его покой, ты заплатишь за это.

Джулиус кивнул, прошел в комнату, которая, как и все на вершине горы, полностью изменилась.

Когда Джулиус был тут в последний раз, комната была кошмаром из красного бархата. Теперь набитые диваны, лампы с красными абажурами и неловкие голые портреты его матери пропали. Красно-золотые обои сорвали со стены, и стало видно камень горы цвета ржавчины, который кто-то стер до бледно-розового. Пол тоже отмыли, убрали века сажи и высохшей крови. Даже окошко было вычищено так, что стекла почти не было видно, и солнце превращало темную комнату в яркое воздушное пространство, которое ощущалось в три раза больше, чем было. Джулиус не мог представить, сколько усилий ушло на такое чудо, но это не могло сравниться с высоким драконом в золотом одеянии, сидящим перед не горящим камином.

Во второй раз за день вид Золотого Императора ударил Джулиуса, как кулак. И не важно было, что он знал, что ожидать в этот раз. Просто невозможно было подготовиться к чему-то невозможно идеальному.

И он был идеален. Просто сидя одиноко в пустой комнате со скрытым лицом за золотой вуалью — в этот раз прикрепленной к его волосам, а не просто накинутой на его голову — Цилинь выглядел величавее, чем Бетезда во всей красе. Отчасти дело было в том, что на одеянии Цилиня золота было больше, чем на платье, головном уборе и украшениях Бетезды, вместе взятых.

В основном, был только он. То, как идеально на него падал свет солнца, озаряя пылинки в воздухе над ним, и они искрились как ореол. То, как его одеяние, которое явно весило сотни пудов из-за украшений и нитей золота, обвивало его тело, как плотный шелк. То, как его гладкая кожа сцепленных ладоней выглядела как оживший идеально вырезанный камень.

Джулиус подозревал бы других в иллюзии, которая заставляла императора казаться величавее, чем он был. С Цилинем все выглядело правильно, потому что он был больше. Он был чем-то еще, существом, которое жило в идеальной гармонии со всем вокруг себя. В его присутствии Джулиус инстинктивно хотел быть в гармонии с ним, чтобы получить место в красивой спокойной сцене. Он все еще стоял и пялился, когда Лао встал перед ним и поклонился.