Я опускаю подбородок, открываю рот, и она знает, что делать. Она повторяет мои движения, медленно, на всякий случай, чтобы не сделать того, чего не должна делать, моя чертова хорошая девочка.

Медленно я накрываю ртом свой указательный палец, она идеально синхронно делает то же самое с моим средним, и когда я обхватываю губами его основание, она делает то же самое. Ее ноздри раздуваются от вкуса моего тела, покрытого ею, и когда я оттягиваю рот назад, начисто высасывая палец, она делает то же самое, и у нее вырывается тихий вскрик, когда она высвобождает кончик.

— Пожалуйста, — шепчет она. — Пожалуйста, — умоляет она, содрогаясь в моих объятиях, а я, черт возьми, едва прикоснулся к ней.

— Пусти мой член домой, моя маленькая воришка.

Ее руки шарят несколько раз, ее потребность достигла пика, ее тело отчаянно хочет почувствовать, как я погружаюсь внутрь, и ей не приходится долго ждать. Ее горло бьется о мою ладонь, и я лижу ее в щеку, шипя, когда она окутывает меня шелковым теплом.

— Черт, ты так хорошо чувствуешься. Уже сжимаешь. — Я погружаюсь в нее, медленно двигаясь. — Такая хорошая маленькая шлюшка твоя киска.

Она громко стонет, и моя свободная рука поднимается, чтобы прикрыть ей рот, темная бровь приподнимается, когда я хватаю ее за шею, чтобы уложить спиной плашмя на капот.

Мои толчки, это медленная гребаная пытка, но такая, от которой сводит пальцы ног. Я качаю и качаю.

— Вокруг полно людей. Не могу позволить им услышать мою девочку. — Приподнимая ее юбку еще немного, я шлепаю ее по заднице сбоку. Шлепок легкий, но от звука у нее выгибается спина.

Она выглядит так чертовски хорошо в таком виде. Я снова прикрываю ее ягодицы, сжимая бедра, когда вхожу в нее быстрее, наша одежда скрывает тот факт, что мы трахаемся прямо здесь, средь бела дня, даже если то, как она стоит, говорит о том, что это так.

— Я хочу разорвать твою рубашку в клочья. Освободить твои сиськи, мои сиськи, и смотреть, как они подпрыгивают. Я хочу, чтобы они были у меня во рту, между зубами.

Ее приглушенный крик согревает мою ладонь, и я немного раздвигаю пальцы, ее язык просовывается внутрь, трахая мою руку, как будто это мой рот.

Ее глаза закрываются, ее киска пульсирует.

— Да, тебе нравится эта идея, не так ли? Я тоже могу тебя укусить. Заставлю тебя истекать кровью ради меня, но совсем немного.

Еще всхлипы, и она уже близко. Слава богу, черт возьми, потому что я тоже.

Протягивая руку, между нами, я быстро оглядываюсь по сторонам, просто на всякий случай. Тогда мой член берет верх, и я вытаскиваю его, чертовски близко к кончику, и вхожу обратно, снова и снова, ее тело подпрыгивает на капоте, соскальзывает, пот смешивается с водой, капающей с нашей кожи, мыло пузырится у нее под волосами.

— Отдай мне то, что я заработал, детка. Бери то, что принадлежит тебе.

Я приподнимаю ее, глубоко входя, и она прижимается ко мне, ее стон громкий и пронзительный, так что я утыкаю ее голову в свою шею, застонав, когда ее зубы впиваются мне в плечо. Она пронзает плоть, и я дергаюсь, шипя, изливаясь глубоко в нее.

Мы остаемся такими, соединенные, и для любого наблюдающего это выглядит не более чем крепким объятием. Я провожу руками по ее спутанным волосам, приглаживая их как можно лучше, ожидая, пока наше затрудненное дыхание успокоится. Медленно она поднимает голову, ошеломленные глаза встречаются с моими, а затем она улыбается, демонстрируя легкий румянец.

Тихий смешок вырывается у меня, и я целую уголок ее рта.

— Мой покорный маленький мазохист. — Я похлопываю ее по бедру, опуская на землю, затем отталкиваюсь сам. — Да ладно тебе. Нам нужно вымыть эту сучку, и мне нужно вернуть тебя обратно.

Она надувает губы, но отходит в сторону, пока я достаю еще монеты и опускаю их в автомат. Проходит несколько минут, и я намыливаю последнюю стенку машины, когда она спрашивает:

— Ты придешь ко мне сегодня вечером?

— Моя сперма все еще стекает по твоим бедрам, а ты уже планируешь следующий раз?

Ее язык проскальзывает между зубами, когда она улыбается, и она поворачивается, показывая мне свою задницу, когда наклоняется, держа колени сомкнутыми, поднимая с земли мой ремень. Она поворачивается, отчего ее юбка разлетается в воздухе, и закидывает ее за голову, держа пряжку в одной руке, кончик в другой. Затем она пожимает плечами, делая несколько шагов назад. У меня вырывается стон, миллион гребаных идей проносятся в моей голове именно так, как она знала, что это произойдет, именно так, как хотела девушка, и она хихикает.

— Может быть, на этот раз я хочу, чтобы ты остался на ночь… — Она замолкает, изображая нахалку, но дело не только в этом. Этот вопрос крутится где-то в глубине ее сознания.

Мои брови сходятся на переносице, и я отвожу взгляд, сосредоточившись на капоте машины. Этого не случится. На этой неделе я прокрадывался в ее комнату почти каждую ночь, но есть причина, по которой я ухожу до того, как она проснется. Я знаю, что она хотела спросить, но сейчас она ближе всего подошла к этому. Мою кожу покалывает при мысли о том, что я случайно засну в ее постели, и я отворачиваюсь от нее.

— Посмотрим, Богатая девочка. Сегодня вечером предстоят бои.

Звонит ее телефон, привлекая ее внимание, и слава богу за это. Она устраивается на переднем сиденье, поэтому я быстро начинаю протирать капот и бампер, прежде чем еще раз окатить их из шланга. Ее дверь открывается, и она выскакивает наружу с напряженным выражением лица, когда находит мое.

Я бросаю шланг, направляясь к ней.

— Что случилось?

— Мой отец. Он нашел мою машину. Я оставила свой браслет на переднем сиденье, и он отследил его.

— Я думал, он не знал о маячке?

— Он этого не знал. Она поднимает свой экран, показывая мне фотографию затылка крутого чувака в костюме, его рука обвита вокруг шеи Дамиано.

Мои губы изгибаются в одну сторону.

— Бастиан! — Кричит она.

— Что? — Моя голова откидывается назад, низкий смешок покидает меня.

— Ради всего святого, садись в машину. Мне нужно вернуться домой, и побыстрее.

Фыркнув, я отбрасываю чертов шланг и забираюсь на переднее сиденье.

— Твоя маленькая банда сдаст ему, где ты находишься?

— Они не знают, где я, — говорит она, печатая. — Но нет.

— Ты уверена?

— Я доверяю им, Бастиан. Всем им.

От ее слов у меня во рту появляется горький привкус, но я понимаю это. Они были у нее в углу большую часть ее жизни. Конечно, здесь есть доверие.

Но примут ли они пулю за нее?

Удар ножом в грудь?

Стали бы они убивать ради нее?

Держу пари, что нет …

— Черт, ладно, отвези меня на Энтерпрайз. Сай заедет за мной туда.

— Кто, черт возьми, такой Сай и что заставляет тебя думать, что твой отец уже не отправил людей на поиски или сам еще не в пути? Не то чтобы меня это волновало.

— Не начинай, — обрывает она меня, разговор становится однообразным. — И я уверена, что он это делает, но Сай следит за происходящим, и он припарковался за воротами в ожидании. Он мой водитель и охранник, и был им с тех пор, как я была маленькой. Кажется, я тебе о нем рассказывала.

— Ты этого не делала. Почему твой отец искал тебя? Зачем искать, вместо того чтобы позвонить?

Когда она ничего не говорит, я выжидающе смотрю в ее сторону. Я ударяю по тормозам, и она вскидывает руки, чтобы не вцепиться в пластик приборной панели.

— Что за хрень?! — Кричит она.

— Рассказывай.

— Веди машину.

Я вытаскиваю ключи, опускаю стекло и завожу руку назад. Ее рука обхватывает мое запястье, останавливая меня.

— Подожди, остановись! Черт.

Откинувшись на спинку сиденья, я смотрю на нее с отсутствующим выражением лица.

— Почему ты все еще что-то скрываешь от меня? Если что-то не так, мне нужно знать.

— Чем меньше ты знаешь, тем ты в большей безопасности.

Я хватаю ее сзади за шею, притягивая ее лицо к своему, мои брови низко сходятся посередине.

— Никогда не пытайся защитить меня. Ты меня понимаешь? Это моя работа. Осознаешь ты это или нет, но я твоя первая линия защиты.

Она хмурится, безмолвно вопрошая меня, но я сжимаю ее в объятиях, и, наконец, она кивает. Вставляя ключи обратно в замок зажигания, я снова завожу машину и трогаюсь с места.

— Моя сестра…

— Предполагается, что она вышла за кого-то замуж и сбежала?

Она изумленно смотрит на меня.

— Откуда ты это знаешь?

— Собрал несколько вещей воедино. — С помощью Дельты, но я ей этого не говорю. — Какое это имеет отношение к тебе? Он придет за ней?

— Ему следовало бы. Это крайнее неуважение к имени Фикиле, заключить сделку и отказаться от нее.

Фикиле, мне нужно это запомнить.

— Мой папа говорит, что он понятия не имеет, что она пропала, но прошло уже несколько недель с тех пор, как она вернулась домой, и мы не можем найти никаких следов его присутствия. Бронкс сказала, что он в Коста-Рике, так что мой отец должен это знать, но это не имеет смысла. Люди Энцо позвонили бы ему и рассказали. Он бы пришел. Единственная причина, по которой она вернулась в Грейсон-Мэнор, это то, что мой отец думает, что он не ступит на территорию поместья. И теперь он вернул ее в Грейсон Элит вместе со всеми остальными придурками, которые, вероятно, уже рассказали своим родителям о ее возвращении. И теперь люди задаются вопросом, что, черт возьми, происходит, ведь гала-концерт состоится через два дня, и, вероятно, именно поэтому он здесь и ищет меня прямо сейчас, если только не случилось чего-то еще, о чем он мне не сказал, и…

— Эй, эй, эй, остынь, детка. — Я протягиваю руку и сжимаю ее бедро. — Притормози. Так ты думаешь, этот Энцо Фикиле хочет послать сообщение, показать, что никто не может его трахнуть и это сойдет ему с рук?

— Это именно то, чего он захочет, — говорит она, чертовски уверенная в себе.

— Что, если он просто хочет вернуть свою девочку?

Она таращится на меня, и выражение ее лица ясно говорит:

— Ты серьезно, только что сказал это?

Дернув плечом, я смотрю на дорогу.