Глава 17

Джуд

Перед глазами всё плывёт, когда я откидываюсь на спинку кожаного кресла в кабинете Гейба. Я опускаю взгляд на почти пустую бутылку текилы и неуклюже вытираю рот.

Я ушёл от Тор.

В одну минуту я зол на неё как чёрт, а в следующую у меня разбито сердце. Я скучаю по ней. Я скучаю по Кайле. Боже, я так скучаю по Кайле. Я закрываю глаза и думаю о её маленьких ручках, потирающих моё лицо, о её смехе. Я делаю ещё один глоток текилы. Я ненавижу её вкус, но она чертовски хорошо справляется с тем, чтобы привести тебя в оцепенение.

Гейб входит в гостиную с широкой улыбкой.

— Вижу, ты пьян. Видишь ли, от текилы всё становится лучше, и… — он машет рукой в воздухе. — Стриптизёрши и текила делают всё намного лучше.

Он хлопает в ладоши, когда в комнату с важным видом входят две женщины в одних стрингах.

— Чёрт, Гейб, я не хочу…

— Просто смотри, эсэ. Просто наблюдай за ними.

Я глубже погружаюсь в кресло и снова поднимаю бутылку, застонав. Он включает стереосистему, шлёпает одну из девушек по заднице, затем садится рядом со мной. Я смотрю себе на колени, теребя этикетку на бутылке. Гейб хлопает меня ладонью по плечу.

— Да ладно, эсэ, прошло слишком много времени. Твой бедный член, должно быть, чертовски хочет насытиться.

Я свирепо смотрю на него.

— Мне это не интересно, — говорю я.

— Ты так говоришь, но это лучшие дамы Хуареса. Посмотри на них, мой друг. — Он указывает на девушек, и пьяная улыбка появляется на его губах. — Посмотри на их chi chis (прим. — киски). Не говори мне, что ты не скучаешь по ощущению женщин, по их изгибам, по их вкусу… ай-ай-ай.

Я вытираю лицо рукой и качаю головой.

— Она ушла, — говорит он. — Она отвернулась от тебя, Джуд. — Это замечание задевает меня за живое, поэтому я снова открываю бутылку и допиваю остатки текилы. — Нехорошо для мужчины не трахать ничего, кроме своей руки, — смеётся Гейб, и я толкаю его.

— Заткнись, блядь.

Одна из женщин подходит, проводит пальцем по подбородку Гейба, прежде чем сесть на него верхом.

— О, Чолита, — говорит он, и я стону.

Другая, покачиваясь, подходит ко мне, её красные губы растянуты в натянутой улыбке.

— Ни хрена не заинтересован, — произношу я, но она просто плюхается своей задницей прямо на меня. Я кряхчу под её весом.

— Que? (прим. — Что?) — она хлопает глазами.

— Гейб, я, блядь, врежу тебе за это дерьмо.

— Ах, эсэ, просто позволь ей помять твой gringo член одну минутку… (прим. — американский)

Раздаётся звук автоматной очереди. Я спихиваю женщину со своих колен и хватаю со стола свой пистолет.

— Что это за дерьмо? — Гейб кричит с намёком на невнятность, когда поправляет свой член и взводит курок пистолета. — Ничто так не бесит меня, как то, что приватный танец прерывается из-за ерунды картеля.

Мы, пошатываясь, подходим к окну. Мне приходится прикрыть один глаз рукой, чтобы видеть более чётко. Всё, что я вижу, — это искры от выстрелов из пушек.

— Чёрт… Я слишком пьян для этого дерьма.

— А я слишком пьян, и мой член слишком твёрдый. — Гейб смеётся, размахивая заряженным пистолетом.

— Может, ты прекратишь с этим дерьмом? — я отталкиваю его руку.

— О, что случилось букмекер? Ты боишься маленькой пули. — Он снова поднимает пистолет и улыбается, прежде чем выстрелить прямо в воздух. Женщины кричат. — Ты обоссала свои маленькие девчачьи трусики?

Качая головой, я смотрю в окно.

— Пусть они все перестреляют друг друга, — говорит Гейб. — Всё будет хорошо… Чолита? — кричит он — Возвращайся. Сядь ко мне на колени.

Раздаётся громкий хлопок. Скрежещущий звук металла о металл, когда «Хаммер» с грохотом въезжает в ворота Гейба.

— Ой, нахрен, нет. Они не могут просто проскочить через мои ворота.

Он встаёт и, пошатываясь, стреляет из пистолета в окно, стекло разлетается вдребезги во все стороны.

— Пошла ты, шлюха.

Я смеюсь. Нас вот-вот убьют, чёрт возьми. Я слишком пьян. Он слишком пьян. Череда пуль пробивает гипсокартон. Вазы разбиты. Перья летят из подушек. Стриптизёрши плачут в углу, а Гейб просто смеётся.

— Добро пожаловать в картель, — поёт он.

Раздаётся несколько взрывов. Хлопки пушек. Люди кричат, а потом тишина.

— Давай, эсэ, — говорит он, ковыляя к двери и хватая автомат из-под стола. Я следую за ним к передней части дома. Когда дверь распахивается, две машины объяты пламенем, а серебристый «Хаммер» врезался в стену дома.

— Господи, блядь…

— Хесус! — кричит Гейб. — Ты, ебучий блядский ублюдок. — Он поднимает автомат и наугад стреляет по «Хаммеру», но пули просто рикошетят от борта. — Грёбаная киска в его пуленепробиваемой машине. — Он, спотыкаясь, пересекает двор, и я следую за ним с поднятым пистолетом. Я пытаюсь рассмотреть хоть что-то, но всё расплывается. В глазах двоиться — это настоящая проблема в подобных ситуациях.

Дверца «Хаммера» со щелчком открывается, и Гейб поднимает пистолет, пьяно раскачиваясь назад-вперёд.

— Не стреляй в меня, Гейб, придурок. — Дверь открывается шире, и босая нога касается земли, затем другая, взмах белого материала, вздымающегося вокруг них. Тор. Её губа рассечена, челюсть распухла. Она хлопает дверцей, и боковое зеркало отваливается.

Гейб стонет и вскидывает руки вверх, прежде чем пристально посмотреть на меня.

— Вот почему я предпочитаю стриптизёрш, это полное дерьмо. — Он свирепо смотрит на Тор. — Ты сломала мои ворота.

— Ты сломала мои ворота, — передразнивает она. — А, если бы ты ответил на свой грёбаный телефон, мог бы спасти свои ворота.

Эмоции бурлят во мне, как гневная волна. Сердечная боль и гнев, тоска и ненависть. Чёрт, эта женщина подобна яростному шторму, в который я не могу не попасть. Дует ветер, и её светлые волосы развеваются на ветру, обрамляя её лицо. Я хочу ненавидеть её, я хочу любить её… Я провожу рукой по лицу, глядя на неё, когда она приближается.

— Джуд, — шепчет она так близко, что я практически, чёрт возьми, чувствую её.

— Почему ты здесь? — спрашиваю я, мой тон — маска безразличия.

— Ах, да, эти стриптизёрши стоили мне кучу денег, а теперь, — Гейб вскидывает руки в воздух и фыркает, — это дерьмо. — Он стонет, когда, спотыкаясь, подходит к одной из пылающих машин и открывает огонь из своего автомата.

Вздыхая, я хватаю Тор за руку и оттаскиваю её подальше от пылающих машин.

Её глаза встречаются с моими.

— Хесус мёртв.

— Поздра-блять-влею? — я пожимаю плечами, достаю из кармана сигарету и закуриваю.

Гейб выпускает ещё несколько пуль, выкрикивая что-то по-испански. Она вздыхает и откидывает голову назад, прежде чем повернуться и пойти обратно к дому.

Я, спотыкаясь, бреду за ней, глубоко затягиваясь сигаретой.

— Значит так, он мёртв, а ты просто притаскиваешь сюда свою задницу?

Она останавливается и поворачивается ко мне лицом, в её глазах плещется боль.

— Я вернулась, потому что ты нужен мне, Джуд.

— О, — фыркаю я, выпуская дым изо рта. — Правда?

Она закрывает глаза. Её плечи напрягаются. Её брови сходятся вместе.

— Какого хрена, чёрт возьми, я тебе блять нужен, а, Тор? — я делаю шаг к ней, и она опускает подбородок на грудь.

— Кайла… — она не смотрит на меня, и с каждым мгновением тишины биение моего сердца становится всё более яростным. — Она... она жива, Джуд. Прости, что я тебе не сказала.

В голове нет ничего, кроме белого шума. Пустота. На мгновение этот комментарий отрезвляет меня. У меня сдавливает грудь, и я не могу дышать.

— Она... — я хватаюсь за голову с обеих сторон и, шатаясь, поднимаюсь на ноги. — Она жива? — я хочу упасть на колени и поблагодарить бога, в которого я не верю, но как только приходит неверие, облегчение, их быстро поглощает ослепляющая ярость. Она сказала, что ей очень жаль. Она знала. Она знала, что она жива, и позволила мне поверить, что моя дочь мертва. Моё лицо пылает от гнева. Я подхожу прямо к ней, глядя на неё сверху-вниз, и все мои мышцы напрягаются.

— Тор, — говорю я сквозь стиснутые зубы. Она не смотрит на меня, поэтому я беру её за подбородок и заставляю поднять голову. — Я верил, что моя маленькая девочка мертва, а ты, чёрт возьми, знала? Скажи мне, что ты не знала, Тор.

Она крепко зажмуривает глаза.

— Мне жаль. Я не могла тебе сказать, — тихо говорит она.

— Жаль? — моя челюсть сжимается, и прежде чем я успеваю подумать о том, что делаю, я хватаю её за плечо и толкаю. — Ты сожалеешь, что не смогла сказать мне, что моя дочь жива?

— Я заключила сделку с Хесусом. Я…

— Мне абсолютно насрать, какую сделку ты заключила, ты могла бы сказать мне, что она жива, чёрт возьми.

— Я отправила её к своей сестре в обмен на тебя… и на себя. Она пропала. Я думала, ты мёртв, и пока я оставалась с ним, она была в безопасности. — Она качает головой. — Я думала, она будет в безопасности, я…

— Что значит думала? — моя хватка на её плече усиливается. Она щиплет себя за переносицу, и я встряхиваю её. — Где она, Тор?

— Она у Ронана.

Красные вспышки застилают мои глаза, и я отталкиваю Тор назад с такой силой, что она врезается в стену. Я расхаживаю по комнате, делая затяжку за затяжкой от своей сигареты, потому что, чёрт возьми, что мы теперь будем делать?

— Мне нужна твоя помощь, Джуд, — шепчет Тор.

— Теперь, когда она у проклятого русского дьявола, тебе нужна моя помощь? — я качаю головой. — Хесус, Тор, я мог бы справиться с Хесусом…

Я провожу рукой по лицу и позволяю гневу и ярости раствориться в моём теле. Я стою и пристально смотрю на неё, мой пульс виден с каждым ударом моего сердца.

Я достаю свой телефон из кармана и набираю номер Ронана. Телефон звонит только один раз, прежде чем он отвечает.

— А, американец. Я ожидал твоего звонка, — смеётся он.

— Дай мне… — я едва могу дышать, я так зол. — Верни мою дочь, ты, жалкий мешок русского дерьма.

— Ты ранишь меня, — говорит он.

Моё сердце грозит выскочить из груди. Мне хочется кричать на него, но с этим человеком это ни к чему хорошему не приведёт. Пустые угрозы — это не то, что нужно.

— Я хочу свою дочь, — шепчу я. — Пожалуйста.

— Я не причиню вреда малышке, мне просто нужна от тебя услуга, прежде чем я верну её.