ГЛАВА 6

ИЮНЬ 2213

Что-то произошло несколько месяцев назад — и, видимо, это было что-то очень важное, потому что Учреждение отправило беспилотник почти на шестьсот миль к западу, чтобы предупредить полицию.

Блейз увидел знакомую тень в форме диска, плывущую по земле почти за минуту до того, как дрон появился в поле зрения. Ему показалось странным — нет, беспрецедентным — то, что беспилотник приземлится в Далласе. Даже если он приземлится на Выходе, все равно оставался шанс, что кто-то из Сапфира или Гранита его увидит. И это вызвало бы массу вопросов. Вопросы, из-за которых кого-то могли отправить в больницу для досрочного выхода на пенсию.

Но он предположил, что этого никто не видел, потому что дрон без проблем приземлился и снова взлетел. Он оставался столько, чтобы подключиться к его Кубу и передать безумное сообщение. Сообщение имело уровень допуска: совершенно секретно, поэтому Блейзу не разрешалось делиться им с кем-либо еще. Ни с его сослуживцами, ни с его заместителем. Даже с мэром. Блейзу пришлось прочитать сообщение, а затем приступить к своим обязанностям, будто ничего не произошло, взяв на себя все заботы:

Сообщается о катастрофическом сбое. Маршрут небезопасный. Карантин введен для колоний с восьмой по семнадцатую. Пожалуйста, отмените все запланированные поездки и оставайтесь в штаб-квартире до дальнейшего уведомления.

Полковник Адам Вайс, АБР, «GeneTech Security».

Вскоре признаки катастрофической неудачи обрушились на Даллас. В течение суток у выхода появились первые нерезиденты, требующие входа.

— Да, это конгрессвумен Уолтерс. Я здесь со своими сотрудниками — мы проводили кампанию в Эль-Пасо, когда АВА сломалась.

Один из младших офицеров вызвал Блейза к переговорному устройству Выхода во время обеденного перерыва. Его заместитель, Чанс О'Брайен, почти пятнадцать минут безуспешно читал женщине протокол. Она все еще требовала поговорить с тем, кто был главным. Поэтому Блейз оставил недоеденный «SuperMeal» на столе и пошел разбираться.

— Простите, что беспокою вас, шериф, — тихо сказал О'Брайен. — Я пытался объяснить…

— Простите? Есть тут кто?

Глаза О'Брайена, казалось, вспыхнули еще более резкой смесью желтого и зеленого, пока женщина продолжала визжать в интерком. Но его лицо оставалось гладким, как камень.

— Я буду здесь, если понадоблюсь, шериф.

Блейз в одиночку подошел к передатчику.

— Здравствуйте, мэм. Меня зовут Блейз Торн, и я…

— Вы здесь главный?

— Во всех вопросах, касающихся входа и выхода, да, мэм.

— Ну, как я уже сказала, я конгрессвумен Уолтерс, и я официально подаю заявку на въезд.

— Хорошо. Если вы оставите отпечаток, я…

— Ваш сканер не работает, — яростно сказала женщина. — Я провела пальцем с полдюжины раз, и он пишет, что у меня нет надлежащего допуска. Как у меня нет допуска? Ради бога, я могла бы войти в Белый дом!

Даже если бы это не было нарушением протокола, потребовалось бы слишком много времени, чтобы объяснить мисс Уолтерс, что существовало, по крайней мере, двадцать агентств с уровнем допуска выше, чем у президента. Секретные агентства, которых официально не существовало, потому что, если бы Мировое Правительство когда-либо узнало о них, оно, несомненно, проголосовало бы за уничтожение Соединенных Штатов.

АБР было одним из этих агентств. Даллас, или Колония Двенадцать, был проектом, санкционированным АБР, и меры безопасности в нем были далеко за пределами того, что было официально изобретено. Тот факт, что солнечный барьер мог удерживать достаточно заряда, чтобы оставаться в рабочем состоянии всю ночь, был огромным скачком в инновациях, когда обычное огнестрельное оружие не могло разрядиться без постоянного воздействия солнца.

Неудивительно, что отпечаток конгрессвумен был отклонен. Но протокол Блейза требовал, чтобы он оставался вежливым. Он подключил свой Куб к выходу сканера печати и провел быстрый тест.

— Похоже, все в полном порядке, мэм.

— Что, черт возьми, это значит?

— Это означает, что диагностический отчет вернулся в норму…

— Плевать мне на отчет! — завопила мисс Уолтерс. — Послушайте, я близкий друг полковника Вайса. Я знаю, что там происходит. Кто, черт возьми, дал ему разрешение на строительство этого места?

— Я понимаю. Как вы думаете, что это за место, мэм?

Небольшое колебание. На заднем фоне несколько голосов бормотали свои догадки.

— Я… ну, это военный объект!

— Военный объект?

— Да! Это один из его проклятых оружейных заводов. Я знаю это, потому что вижу дым, поднимающийся вон там!

Блейз не видел женщину, но знал, что она, вероятно, указывала в сторону Гранита, где завод по переработке отходов в Далласе выбрасывал дым в тонкие летние облака. Это не был оружейный завод, и в его протоколе не было ничего о том, что городу нужно было какое-либо разрешение на работу.

— Я не думаю, что вы правдивы со мной, мэм…

— Вы обвиняете меня во лжи? Хотите сказать, что я…?

— …но на всякий случай я буду рад подать прошение в мэрию об одноразовом исключении, — сказал Блейз, хотя он знал, что мэрия не предоставит ей исключения. — Процесс займет не менее двадцати четырех часов, и я настоятельно рекомендую вам отойти от периметра до тех пор.

— Нет. Я не позволю вам прогнать меня. Мы останемся здесь, и я буду занозой в заднице за каждую секунду, что проведу снаружи.

Блейз попытался объяснить, насколько опасно для чужака находиться так близко к периметру города. Он пытался сказать ей, что солнечный барьер было не единственным, что защищало Даллас. Но конгрессвумен отказалась уходить. Остаток дня она оставалась на связи. Младший офицер, назначенный следить за выходом на ночь, сказал, что она, наконец, остановилась где-то после трех часов утра.

Когда Блейз вернулся на следующий день с отказом мэрии в руках, коммуникатор молчал.

— Миссис Уолтерс? Мэм?

Ничего. Не было ответа.

О’Брайен подумал, что они могли сдаться и уйти, но Блейз знала лучше:

— Она проявляла признаки стресса. Когда люди в беде, они ищут убежища. И это единственное убежище на мили. Должно быть, с ними что-то случилось, — сказал Блейз, говоря достаточно тихо, чтобы намекнуть на конфиденциальность.

Новобранец полиции в будке контрольно-пропускного пункта на выходе все еще мог слышать его, но ему не разрешалось передавать что-либо, что он слышал, пока Блейз говорил тихо.

О'Брайен сдвинул плащ и вытащил револьвер.

— Должны ли мы провести расследование?

— Да, но я пойду один, — сказал Блейз, снимая с плеча дробовик. — Это не обязательное расследование: один из нас должен остаться на случай, если что-то пойдет не так.

О'Брайен сунул револьвер за пояс, и Блейз вспомнил, как его желто-зеленые глаза застыли, глядя на стену выхода.

— Будьте осторожны, шериф.

— Я не пойду на ненужный риск, — заверил его Блейз.

Открытие стены выхода — даже щели, достаточной для того, чтобы Блейз мог проскользнуть через нее — заняло десять минут. Небольшая армия офицеров собралась за его спиной и сформировала защитную арку в десяти ярдах от входа. Они вытащили винтовки и заняли огневую позицию. Если кто-то попытается проникнуть в Даллас, далеко он не уйдет.

По ту сторону стены ничего не было. Блейз прокрался через отверстие, прижимая дробовик к груди и уверенно держа палец на спусковом крючке.

Он видел, где спали конгрессвумен и ее сотрудники: вокруг почерневших остатков костра лежало кольцо одеял, а также несколько пустых упаковок с пайками для выживания. В кольце была заметная дыра — место, где должно было находиться еще одно одеяло, но вместо него было только темное пятно.

В конце концов, Блейз нашел пропавшее одеяло. Его отбросило на несколько ярдов от лагеря, а его содержимое — человеческое тело — расплющило. Вокруг тела была выемка в земле. Кровь и масса органов скопились внутри, обнажая огромный шестиконечный след.

Только один тип бота был способен оставить отпечаток такого размера и формы. И Блейз ничуть не удивился, обнаружив, что автомобиль конгрессвумен скрючился в нескольких сотнях ярдов от Далласа, и с его мятой стальной обшивки все еще стекала кровь.

— Был задействован бот, отвечающий за соответствие АБР, — пробормотал Блейз, как только вернулся в стены.

О'Брайен стоял неподвижно, его глаза метались, словно он просматривал строчки протокола в воздухе.

— Но… мы не сделали ничего плохого.

— Я знаю.

— Зачем АБР развертывать бота для соблюдения требований?

— Я не знаю их рассуждения, — ответил Блейз. Протокол запрещал ему сообщать остальным, что они находились на карантине, а причина, по которой бот по соблюдению требований был развернут, заключалась в том, чтобы убедиться, что никто не покинул Даллас. Поэтому он настоял на том, чтобы полиция продолжала выполнять свои обязанности, и они больше не говорили о конгрессвумен.

Прошло три недели с тех пор, как Блейз выходил за стену. Было опасно выходить на улицу, когда патрулировал бот послушания.

Иногда он его слышал. Боты послушания были оснащены устройством, которое отражало окружающий ландшафт и затрудняло их обнаружение. Но его шаги звучали как раскаты грома. Обычно Блейз довольно легко слышал, как он шел по периметру Далласа. Но в такой день, как сегодня, когда облака рычали, собираясь в то, что обещало стать жестокой летней бурей, бот был неотличим от грома.

— Пятнадцать минут, — буркнул О’Брайен, его желто-зеленый взгляд был устремлен к облакам. Они тяжело висели, расплылись в черно-синих завихрениях. — Дождь начнется через пятнадцать минут.

Блейз ничего не говорил. Неважно, когда должен был начаться дождь: его смена на Выходе не закончится до наступления темноты. Максимум, что он мог сделать, это наклонить шляпу и позволить воде стекать с ее краев.

В конце концов, у О'Брайена закончились любезности, и ему пришлось вернуться в штаб-квартиру. Когда он ушел, Блейз смог без помех сосредоточиться на своей смене. Он шагал перед выходом. Часть зрения следила за пустым полем, раскинувшимся между Выходом и Большим Далласом, другая — за стеной.