Глава 11

В пятницу вечером выхожу из автомобиля у дома Мак–Куйэдов. Не хочу показаться влюбленным слюнтяем, но в моем шаге появляется упругость. На душе легко. Энергия бьет ключом. С нетерпением жду этого вечера с Челси… и да, с детьми тоже. Без сомнения, ребятня – кучка маленьких кайфоломов, но прикольных. Смышленых. В общем, они чумовые детки.

Тот факт, что сегодня достаточно велик шанс наконец–то потрахаться, дополнительно придает бодрости.

Сжимая в руке букет белых роз и диск с фильмом, стучу в дверь.

Отворяет высокий загорелый долговязый парень с темно–русыми волосами, уложенными в творческом беспорядке. Белая футболка, свободные джинсы и ожерелье из акульих зубов.

Дружелюбно кивает:

– Привет!

– Привет. – Кто это такой, черт побери, и почему открывает? – Где Челси?

Отступив и распахнув дверь шире, оборачивается и кричит:

– Детка! Тут мужик пришел, – взгляд карих глаз возвращается ко мне и ощупывает: – Чертовски большой мужик. Сколько ты жмешь лежа? Сто? Сто десять?

– Около того.

Прохожу мимо, чувствуя себя идиотом с дурацкими цветами.

Из кухни в маленьком черном платье на тонких лямках – чертовски сексуальном в своей простоте! – и черных босоножках на высоком каблуке выходит Челси. Волосы мягкими сияющими волнами ниспадают на плечи.

– Джейк! – натянуто улыбается.

– Что происходит? – спокойно интересуюсь.

Следом за Челси появляются двое примерно ее возраста: невероятно красивая темнокожая девушка с дредами и молодой человек с длинными каштановыми волосами в модной, но безобразной кислотно–зеленой рубашке с узором «огурцы».

– Друзья из Беркли приехали в гости, – на лице Челси застыло извиняющееся выражение: – Я не знала, что они собираются навестить. – Подвинувшись, показывает на парочку: – Это Никки и Кевин.

Никки и Кевин одаривают меня чересчур счастливыми улыбками. Парочка слишком пьяна, чтобы выглядеть естественно.

– А это… – представляет мне блондинистого любителя акул, – Лукас.

Лукас кажется обкуренным.

– Как делишки?

Киваю ему и вручаю Челси цветы.

– Это тебе.

С нежностью глядя на букет, легонько трогает мягкие лепестки.

– Какая красота. Спасибо.

Вот вам и ужин. И, что важнее, вот вам и постель.

Дерьмо.

Из-за угла выскакивает Розалин, чьи кудряшки собраны в два хвостика. Обнимает меня за талию.

– Джейк пришел! Ты принес фильм?

Показываю диск, и местная Ширли Темпл прям подскакивает.

К нам присоединяются Райли и Рори. Небрежно потрепав мальчика по голове, Лукас требует:

– Пацан, принеси пивка. Если мы собираемся смотреть киньчик, мне понадобится выпивка.

Челси вскидывает голову.

– В доме нет алкоголя, Лукас. Мой брат и Рейчел не пили.

– Вот отстой!

Все вместе направляемся в гостиную. У меня начинает дергаться щека, когда Лукас по–хозяйски обнимает Челси за плечи. Фамильярно. Будто имеет на это право.

Категорически не нравится этот говнюк. Причем не только мне.

Рядом пристраивается Рори и шепчет:

– Еще раз тронет мою голову, получит по яйцам.

– Резонно.

– Давайте посмотрим фильм в комнате мамы и папы, – осторожно предлагает Райли. – Раньше мы каждую неделю устраивали там киновечер. Но с тех пор, как… – пожимая плечами, замолкает.

– Конечно, – поддерживаю.

– Замечательная мысль, – соглашается Челси.

– Чувак! У меня охренененная идея! – поворачивается ко мне Лукас. – Значит ты… типа нянька, да?

– Типа кто? – рявкаю.

– Нянька, только мужик. Можешь же присмотреть за детишками, верно?

– Круто! – взвизгивает Никки, подхватывая затею. – Итак, мистер Большой, Темный и Горячий останется с малютками, а мы вчетвером поедем веселиться!

Жду категорического отказа Челси.

Жду ее слов, что предпочитает остаться с детьми.

Со мной.

Напрасно.

Челси только безучастно поворачивается ко мне:

– Ты не против, Джейк?

Хмыкаю. Разочарование и обида закипают в желудке, обжигая, как кислота.

– Как скажешь.

– Чудненько, – кивает Лукас, все еще обнимая Челси за плечи.

Так и хочется сломать ему руку.

Любитель кислотных цветов ощупывает Челси глазами.

– Тебе надо переодеться, детка.

Кидаю на него жесткий взгляд:

– По–моему, Челси отлично выглядит.

– Ага, она, конечно, красотка. – Мотнув головой, поворачивается к Челси: – Понимаешь, ты похожа на тетку. Сексуальная и все такое… но все равно как дамочка в возрасте, сечешь?

Еле сдерживаю желание еще и зубы ему выбить.

Челси явно расстроена, но все же соглашается.

– Хорошо. Я мигом переоденусь, и можем ехать.

Через десять минут спускается в облегающих голубых джинсах и белом коротком топе, который невероятно сексуально стискивает ее грудь. Выглядит великолепно, хотя несколько иначе, чем платье. В новом наряде намного меньше элегантности. Теперь Челси производит впечатление более доступной.

Обычно в этом нет ничего плохого. Если бы я встретил ее в баре в такой одежде – до нашего знакомства, – приложил бы все усилия, чтобы затащить в постель. Сам факт, что Челси отправляется гулять без меня, а всякие мерзавцы будут пялиться на нее и думать о том же, приводит в бешенство.

Челси ведет меня на кухню, тараторя про режим питания и сна Ронана. Что я и так уже знаю.

Закончив говорить и оторвав взгляд от пола, все же смотрит в глаза.

– Прости за ужин.

– Ничего страшного.

– Джейк, я… – облизав губы, нерешительно переминается, – я не видела их два месяца. Я не знала… – снова умолкает; затем, кажется, наконец, подбирает слова: – Ты сердишься на меня?

В глазах отражается такая надежда. Такая… уязвимость. Мой голос теплеет.

– Нет, не сержусь.

А вот ее друзья–выпендрежники – совсем другая история.

– И ты не против? Присмотреть за детьми?

В суде быстро усваиваешь, что любое слово многозначно. Вопросы и ответы следует формулировать с крайними осторожностью и предусмотрительностью, поскольку все сказанное может быть истолковано как угодно. Я очень хорошо научился выражаться уклончиво – чрезвычайно полезный навык в данный момент.

– Я в любом случае планировал провести здесь весь вечер.

Тут мне снова приходит на ум образ белки в колесе. Все жертвы, на которые Челси идет, забывая о себе. Протягиваю руку и мягко сжимаю ее ладонь.

– Проведи время с друзьями, Челси. Отдохни. – Плевать, что все во мне кипит от этой мысли. – Мы с детьми справимся.

Она улыбается, будто сбросила груз с плеч. И я чувствую себя уже не таким несчастным.

Спальня Роберта и Рэйчел Мак-Куэйдов располагается на третьем этаже. Лестница к их комнате начинается в конце коридора на втором. По всей видимости, уединение имело для них большое значение. Как и романтика – ведь они настругали аж шесть детей! Покои огромны: зона отдыха, ванная комната, больше напоминающая спа–салон, раздельные гардеробные размером с кухню в некоторых квартирах. Стены со вкусом выкрашены в красный, мебель из темного дерева. В углу камин, над которым свадебный портрет – на нем они молодые и счастливые, горящие желанием начать совместную жизнь. На комоде расставлены фотографии детей – нежные, щемящие кадры первого купания, рождественского утра, отдыха на пляже и сонных объятий.

Сначала дети ведут себя тихо, будто вошли в храм. Но через пару минут их природная энергия и уют родного места берут верх. Напоминая щенков в коробке, забираются на постель родителей – огромнейших размеров кровать. Ползают туда–сюда, перелезают и натыкаются друг на друга, пока наконец не устраиваются удобно. Риган сидит на коленях у Райли. Малышка сосет пальчик и взирает отсутствующим взглядом; повезет, если не уснет на вступительных титрах. Рэймонд стискивает в объятиях Кузена Итта в качестве гарантии безопасности. Похлопывая пустое пространство в центре кровати, Розалин выдает:

– Иди сюда, Джейк, для тебя тоже есть местечко.

Ничего не знаю о правилах на случай, когда взрослый мужчина укладывается на кровать с детьми, с которыми не связан родством. Но устремленные на меня с надеждой мордашки избавляют от сомнений. Вставляю диск в DVD–плейер, беру пульт и плюхаюсь на свободное место, отчего мелюзга с хохотом подлетает в воздух.

Позже, когда Балбесы требуют, чтобы Трой свалил на своей развалюхе, Розалин вдруг спрашивает:

– А куда ушла тетя Челси?

Напрягаюсь, думая о том, куда именно пошла Челси… и с кем. Стараюсь не рычать:

– Прогуляться с друзьями.

– Они мне не понравились, – шепчет Райли, стараясь не разбудить спящую у нее на руках сестренку. – Курили травку во дворе.

– Поэтому там так пахло? – спрашивает Розалин.

– Ага.

Сжимаю кулаки. Чертовы безответственные эгоисты! Я тоже когда–то был молод, но в двадцать шесть лет пора бы уже повзрослеть. В таком возрасте нет оправдания для подобной гребаной тупости!

– И вели себя как козлы, – добавляет Рори.

Даже не делаю замечания насчет ругательств, ибо полностью согласен.

И мы снова возвращаемся к фильму.

– Это было потрясающе, – объявляет Рэймонд, когда на финальных титрах звучит песня Синди Лопер .

– А есть продолжение? – интересуется Райли.

– Нет, – зеваю. – В восьмидесятые понимали – не стоит портить совершенство.

У меня вырывается стон, когда Розалин запрыгивает мне на колени. Затем сжимает мое лицо маленькими ладошками, потянув одну щеку вниз, а другую вверх.

– Ты похож на того парня, Слота , Джейк. Тоже большой и шумный, – задумчиво меня изучает. – Но не такой уродливый.

Беру, что дают.

– Спасибо, – бормочу перекошенными губами.

Потягиваясь, сонная детвора сползает с кровати. Рори спрашивает:

– Нам обязательно чистить зубы?

Спускаюсь с ними на второй этаж.

– Неа. Думаю, ничего с вашими зубами за одну ночь не случится. Двигайте на боковую.

Мальчишки направляются в свою комнату, Райли выходит от Риган, уложив малышку спать. Пронзает меня оценивающим взглядом, свойственным подросткам, а потом едва заметно улыбается.

– Было весело. Спасибо!

Странное теплое чувство разливается в груди.