Глава 24

В десять утра в понедельник мы с Челси входим в зал заседаний номер семь–А семейного суда округа Колумбия. Занимаем места за предназначенным для нас столом; Стэнтон, София и Брент садятся на первый ряд позади нас. Челси нервничает, но держит себя в руках. Я же? Собран и жажду победы. У меня всегда так. Никаких переживаний. Только вперед.

Адвокат, представляющий Агентство по делам детей и семьи, садится за стол через проход, слева от меня. Разглаживает юбку сшитого на заказ консервативного черного костюма. Эта рыжеволосая дама лет сорока выглядит почти так же уверенно, как я себя чувствую.

Судебный пристав объявляет о начале заседания. Входит судья, седая женщина в очках, и, судя по кружевному воротнику, поклонница Рут Бейдер Гинзбург  . Все встают. Следуя протоколу, судья объявляет, кто кого представляет, затем просит меня начать.

− Ваша честь, я вызываю директора Агентства по делам детей и семьи Декстера Смида.

Тот выглядит именно так, как может выглядеть человек по имени Декстер Смид. Круглые очки, редкие волосы, сильно накрахмаленная белая рубашка, застегнутая на все пуговицы, коричневый твидовый пиджак и светло–зеленый галстук–бабочка. Приносит присягу и садится на место для свидетеля.

− Мистер Смид, вы когда-нибудь видели Челси Мак-Куэйд? До сегодняшнего дня?

− Нет.

− Когда-нибудь встречались с ней лично, приезжали к ней домой?

− Нет.

− Посылали письма по электронной почте?

Смид откашливается.

− Нет.

Киваю, принимая ответы.

− Вы когда-нибудь беседовали с кем–нибудь из детей Мак-Куэйд?

− Нет.

Встаю из-за стола, выхожу вперед и опираюсь на него.

− И все же посчитали себя вправе изъять детей вопреки рекомендациям социального работника Джанет Моррисон, которая ведет семью Мак-Куэйд? Которая лично навещала и разговаривала с мисс Мак–Куйэд и детьми?

− Да, верно.

− И как же вы принимали решение, мистер Смид?

− Я периодически просматриваю дела всех социальных работников в моем агентстве. Там содержалась вся нужная мне информация. Это моя обязанность – быть ответственным. Решать, кто является надежным опекуном, − смерив взглядом Челси, делает многозначительную паузу, – а кто – нет.

Крышка. Ему крышка. Сделаю сейчас из этого куска дерьма отбивную, на которую даже собака не позарится.

Сдвигаюсь вправо, заслоняя Челси.

− Вашей жене очень повезло, – качаю головой. – У вас просто стальные яйца…

− Ваша честь, – вскакивает адвокат агентства.

Судья гневно смотрит на меня со своего возвышения.

− Этот комментарий обойдется вам в пятьсот долларов, мистер Бекер. Ведите себя подобающе в зале суда, иначе вашему клиенту придется искать себе другого адвоката. Больше предупреждений не будет. Вам ясно?

Большинство судей вообще не понимают шуток.

− Совершенно ясно. Приношу извинения.

Вновь переключаюсь на Смида.

− Вернемся к этому позже. А сейчас, скажите, пожалуйста, вам знакомо имя Кэрри Морган?

Задумавшись на минуту, качает головой.

− Нет.

Беру со стола папку и открываю.

− Три года назад Кэрри, семи лет от роду, была взята под опеку Агентства по делам детей и семьи после того, как ее мать обвинили в хранении наркотиков. Кэрри поместили в приемную семью под надзором вашего агентства. Через шесть месяцев девочка скончалась от удара тупым предметом по голове. Вскрытие показало, что ребенок регулярно подвергался побоям. – Пронзаю его ледяным взглядом под стать голосу. – Припоминаете?

− Я не знаком с подробностями конкретно этого дела. Нет.

− Хммм. Ладно. – Беру другую папку со стола. – Что насчет Майкла Тиллингса четырнадцати лет? С этим делом вы знакомы?

Смид неловко ерзает на стуле.

− Да.

− Хорошо. Мистер Смид, расскажите, пожалуйста, суду, что случилось с Майклом Тиллингсом.

− Он умер.

Чувствует, что его все ближе и ближе подталкивают к краю обрыва. Пытается увиливать, упирается руками и ногами. Но я все равно столкну его.

− Умер? Слишком мягко сказано. Мальчик был убит, ведь так? Когда жил в групповом доме , за который отвечало ваше агентство. Его забили до смерти несколько других живших там подростков?

Неохотно дает ответ:

− Да, мы считаем, что они были связаны с уличными бандами.

− Банды не банды, а ребенок погиб. Пока находился под вашим присмотром.

Кивает с пустыми глазами:

− Верно.

Беру следующую папку.

− Матильда Вайсс, четыре года от роду.

Адвокат противной стороны подскакивает, как грызун в игре «Убей крота» .

− Какое все это имеет отношение к компетентности Челси Мак-Куэйд как опекуна?

− Я как раз перехожу к сути, ваша честь.

− Переходите побыстрее, мистер Бекер, − рекомендует судья.

− Расскажите нам о деле Вайсс, мистер Смид. На документах стоит ваша подпись.

Вытирает ладони о брюки, шмыгает носом.

− Поступило анонимное сообщение о жестоком обращении с ребенком в семье Вайсс.

− Расследованием занимались вы лично? Нанесли визит, побеседовали?

− Да.

− Что выяснили?

Замолкает, будто вообще не хочет отвечать. Но выбора у него нет.

− Я пришел к выводу, что нет достаточно веских оснований для изъятия ребенка.

Пальцы покалывает от ищущей выхода энергии.

− Значит, вы закрыли дело?

− Да.

− А что произошло через два месяца?

− Сосед увидел, как Матильда роется в мусоре в поисках еды.

− Потому что родители морили ее голодом, − припечатываю я. Внутри все переворачивается.

− Да.

− Жестоко обращались с ней, хотя вы решили, что ничего подобного не происходит?

Впервые Смид смотрит мне в глаза. Не напряженно, виновато. Преследуемый призраками неспасенных детей и безликими именами.

− К чему вы клоните, мистер Бекер?

Подхожу ближе.

− Вы сказали, что ваша обязанность – брать на себя ответственность, решать, кто подходит на роль опекуна, а кто нет. Так что клоню я, Декстер, к тому, что иногда вы и ваше агентство решаете чертовски неправильно.

Позволяю словам повиснуть в воздухе.

Возвращаясь к столу, добавляю:

− Не так ли?

− Нет, не так.

− Да что вы? – Поднимаю с пола коробку и ставлю на стол. – У меня тут целая коробка дел с трагическим исходом. Можем заниматься ими весь день напролет.

Начинает заикаться:

− Все… все дела разные. И только из-за того… что кое–что было упущено в одном случае, не означает, что в другом будет допущена ошибка. – Делает глубокий вдох, пытаясь успокоиться. – Вы говорите об этих детях, мистер Бекер, называете имена и возраст, потому что для вас это всего лишь имена. А для меня… это живые дети.

Глубоко ошибается, мать его! Для меня это не просто имена, это лица. Лица Райли, Рори, Розалин, и я видел их на каждой странице этих проклятых отчетов.

− Я сделаю все возможное и невозможное, чтобы не подвести больше ни одного доверенного нам ребенка. – Смид стучит пальцем по трибуне. – Именно по этой причине дети Мак-Куэйд должны остаться под нашим надзором. Тревожные признаки…

Хлопаю ладонью по столу.

− Тревожные признаки… Рад, что вы о них упомянули. Давайте это обсудим. – Быстро и уверенно хожу перед ним взад и вперед. – В отчете агентства говорится, что принять решение о лишении Челси Мак–Куйэд опекунских прав вас заставила цепочка событий?

− Все верно.

− Одно из них – задержание Райли Мак–Куйэд на вечеринке, где присутствовал алкоголь.

− Да. – И начинает читать лекцию: – Подростковое пьянство – признак отсутствия родительского присмотра.

Удивленно поднимаю брови.

− А вы вообще в курсе, что пятьдесят один процент подростков начинает экспериментировать с алкоголем до достижения ими пятнадцати лет?

− Не могу ни подтвердить, ни опровергнуть эти данные. Не владею точной статистикой.

Делаю шаг вперед. Ближе к нему.

− Но если насчет пятидесяти одного процента правда, то инцидент с вечеринкой не представляет собой ничего такого, верно?

− Но это не делает допустимым…

− Нет, Декстер, не делает. Лишь говорит, что это нормально для любого подростка.

С шелестом переворачиваю страницу и тыкаю пальцем в середину.

− Ваш следующий довод? Перелом руки Рори?

− Верно. Серьезные травмы и переломы всегда повод для беспокойства.

− Даже несмотря на то, что только в прошлом году более семи миллионов человек в США получили переломы? – просвещаю его. – Что среднестатистический взрослый человек ломает кости минимум два раза в жизни? Рори здоровый, подвижный девятилетний мальчик, поэтому, если верить статистике, удивительнее было бы, если бы он не сломал руку.

Смид вздыхает. Трет глаза. Потому что я нервирую его. Изматываю.

Прекрасно.

− Что еще привлекло ваше внимание в параде тревожных признаков?

− Арест Рори Мак–Куйэда, а также физическое насилие другого несовершеннолетнего по отношению к однокласснику в школе.

− Другого несовершеннолетнего зовут Рэймонд. И опять же, школьные ссоры свойственны всем мальчикам его возраста.

− Конечно, − Смид поправляет очки. – Но если сложить все эти происшествия вместе…

− Вы в курсе, что дети потеряли обоих родителей? Трагически? Неожиданно?

− Да, но…

− Вам не пришло в голову, что они таким образом реагируют на горе? Пытаются справиться с эмоциональной травмой?

− Однако…

Подхожу еще ближе. В голосе ярость. Потому что он не захотел тратить время, не стал утруждаться и навещать Мак-Куэйдов. А все потому, что считал, будто знает лучше других.

− Задумались ли вы хоть на секунду, что тревожных признаков так много, потому что и детей тоже много? Эти совершенно нормальные дети каждый день сталкиваются с какими–то событиями, и каждый справляется с ними по–своему, просто все одновременно!

− Нет. Вы не знает…

− Скажу вам, что я точно знаю, Декстер, – выплевываю слова. – Знаю, что вы разлучили этих малышей с единственной семьей, которая у них осталась. Вы оторвали их от единственного дома, который они знали! Дома, где они нужны, где их любят и, самое важное, где они в полной безопасности!

− Они не были в безопасности! – кричит директор агентства, тыча пальцем в Челси. – Она не способна…