— И ты был тем, кто сказал мне, что я должна быть партнёром, сражаться бок о бок с ним, а не испуганным кроликом, прячущимся, нуждающимся в защите.

— Глупый демон, — сказала Мег.

Я прильнула к Дейву и обняла его.

— Я в порядке. Правда.

— Да, мы все это видим. Выглядишь так, будто похудела на десять килограмм с тех пор, как уехала сюда. У тебя тёмные круги под глазами, так что предполагаю, что ты не спишь. Нога, на которую ты не переносишь вес, и ты держишься за рёбра так, словно они были ушиблены, если не сломаны. И твоя аура изменилась.

Я выпрямилась и уставилась на него. Моя аура изменилась? Я повернулась к Оуэну и Джорджу за подтверждением. Они оба кивнули.

— Как изменилась?

— Всё не так уж плохо.

Слабое заверение Оуэна вызвало у меня в голове тревожные звоночки.

— Не похоже на чёрную ведьму или что-то в этом роде. Но теперь она вся в пятнах.

— Пятнах? Это хороший способ сказать запятнанная?

Я не уверена, почему эта информация заставила меня запаниковать, но именно так и было. Как и Габриэль сказал мне, что цвет моих глаз меняется. Казалось, многое во мне изменилось, и это было ужасно.

— Нет, — Джордж пнул Оуэна в рёбра. — Аура стала богаче. Когда я впервые встретил тебя, твоя аура была яркой и блестящей золотой. В некоторых местах были небольшие рваные разрывы, но она равномерно светилась. Теперь это более глубокое, богатое, полированное золото. Тебе приходилось принимать трудные решения, и ты их приняла. Светлая невинность меняется, как и должно быть. Добро пожаловать в мир моральной неопределённости и принятия наилучшего возможного решения, учитывая обстоятельства, в которых ты находишься.

Когда он так выразился, некоторое смятение покинуло меня. В мире "убей или будешь убит" невинность быстро терялась. Именно это и говорил Рассел. Ему было жаль, что я столкнулась с этими решениями. Да. Мне тоже.

— Кто-нибудь, пожалуйста, объяснит нам, что, чёрт возьми, происходит? — пожаловалась Мег.

— Только если я смогу сесть, — сказала я, хромая к дивану.

Оуэн последовал за мной и помог мне лечь, подложив под голову подушку. Затем он провёл рукой по моей ноге, произнося исцеляющее заклинание.

— Она не сломана, — сказал он. — Или, по крайней мере, буже нет, — он мгновение изучал меня. — Где-нибудь ещё?

— Её рёбра, — сказал Клайв, и боль исчезла.

Я застонала от облегчения.

— Спасибо.

— Ты должна говорить мне, когда тебе больно. Я мог бы сделать это, когда встретил тебя на улице.

У Клайва было сердитое лицо, но я знала, что он беспокоится.

Пока Оуэн держал руки на моих рёбрах, я оглядела комнату и увидела озабоченные лица всех присутствующих, чувствуя себя благословенной.

— Ну, с тех пор как бы и побывала в эпицентре большей части событий, полагаю, за мной рассказ.

Я начала рассказ с того момента, как мы приземлились, и вплоть до минуты, пока Клайв не нашёл нас с Расселом на улице. Раздавалось некое шипение и мельтешение, когда я рассказала им о Сен-Жермене и Амелии, монастыре и призраке-убийце.

— Чего я, однако, не понимаю, так это как ты здесь стоишь, — сказала я Клайву. — Я видела, как Годфри убил тебя.