Я выскочил из машины, оглянулся по сторонам и, убедившись, что поблизости нет ни машин, ни людей, затащил в кювет оба трупа. Закапывать я их не стал, над этим уже вовсю трудилась пурга. Бегом я вернулся в машину и дальше уже летел, как никогда прежде.

Слава Богу, ближайший городок оказался всего в десяти километрах. Больницу мы нашли быстро, большое трехэтажное здание, окрашенное ядовито-желтой краской. Оставив Елену в машине, мы с Андреем прошли в приемный покой.

Сонная пожилая медсестра долго будила дежурного хирурга. Высокий седовласый старик с сердитым голосом долго отказывался верить в нашу версию о несчастном случае, но Андрюхину ладонь при этом продолжал штопать. Обошлось это

Лейтенанту в двенадцать швов и в парочку крупных ассигнаций, Андрей сунул их врачу с умоляющей улыбкой на побелевших губах. Выйдя провожать нас на крыльцо и закурив, старый врач все-таки упрямо заметил:

— И все же это не лопасть вентилятора «Жигулей», а нож или бритва. Я таких ран много видел на своем веку. Уж очень специфический разрез.

В этом же городе мы наконец пересели на поезд, бросив машину на одной из улиц. Сели в мягкий вагон, билетов в одно купе не было, но Андрей пустил в ход все свое обаяние и остатки сил, и через час мы оказались все вместе. Проводник, принявший на лапу и активно способствовавший нашему воссоединению, шепотом поинтересовался:

— Спиртного не желаете?

— А что есть? — спросил я.

— Портвейн, водка.

— Давай водки. Бутылки две, — велел Андрей.

Прошедшая ночь стоила нам огромных нервов и сил, так что даже Ленка приняла полстакана исконно русского лекарства. После этого мы просто замертво упали на полки.

В СТОЛИЦУ!

Впрочем, Елене поспать толком так и не удалось. Вскоре поднялась выспавшаяся Валерия и начала своими капризами допекать сонную мать. Мы же дрыхли до двенадцати дня, и разбудил нас зычный голос разносчицы обедов, заглянувшей в наше купе.

— Обеды горячие, щи и каша с подливой!

— Сколько у тебя тут?

— Пять порций.

— Все давай, — скомандовал Андрей, пытаясь одной рукой отсчитать разносчице деньги.

После завтрака мы закрылись в купе и до вечера рассказывали Елене про наши приключения. Выслушав нас до конца, она тяжело вздохнула, покачала головой и с горечью заметила:

— Нет, зря вы ввязались во все это.

— А что было делать? — удивился Андрей. — Мы и не хотели ввязываться, само собой так получилось.

— Да я не об этом. Не стоило брать это золото. Столько на нем крови…

— О! Типично женская точка зрения, — хмыкнул Андрей.

— Что дальше-то делать будем? — спросил я.

— Доедем до первопрестальной, а там посмотрим. Совать голову в пасть льву я тоже так просто не собираюсь. Надо немного осмотреться.

За двое суток пути основной нашей проблемой была рана Андрея. На одной из долгих остановок я накупил в вокзальной аптеке бинтов, ваты, йода. На мое удивление, мой «фиалковый цветок» быстро привык к жуткому виду раны и спокойно обрабатывал ее каждый день. Мы боялись осложнений, загноения, но Бог миловал. Ранним утром в начале декабря мы высадились в столице.

Первым делом определили багаж в камеру хранения, а наших женщин в комнату матери и ребенка. После этого Андрей надолго оккупировал телефон-автомат и, листая старую записную книжку, звонил своим знакомым.

Присев рядом с будкой на железные перила я разглядывал суетливую жизнь столицы и думал о том, что еще совсем недавно брел по тайге, где на сотни километров в округе не было ни одной человеческой души. Наверное, я отвык от городской жизни. Москва показалась мне чересчур перенаселенной. Тут всего было много: людей, домов, машин. На меня просто давил этот поток шума, людских лиц и глаз. Поэтому я с облегчением вздохнул, когда наконец расставшийся с телефонной трубкой Андрей с довольным видом подошел ко мне.

— Порядок в танковых войсках. О жилье договорился. К одиннадцати часам к Казанскому вокзалу подъедет Колька Фомин. Он все устроит.

— Кто он такой? — насторожился я.

— Друг мой, еще по училищу и ЗГВ. Хоть папа у него и генерал, но по Кольке этого никогда не скажешь. Мужик отличный. Уже майора получил.

Без пяти одиннадцать к стоянке такси подкатила бежевая «Волга». Из нее выскочил невысокий круглолицый слегка уже лысоватый офицер с погонами майора. Несмотря на явную полноту, он с энергией выпущенного из пушки снаряда кинулся обнимать Андрея. При этом приговаривал:

— Ах, чертяка, где ж тебя носило?! Прямо как снег на голову. А изменился-то, поседел, бороду отпустил! Не узнать.

— Ну так ты узнал все-таки.

— Ну я! Восемь лет рядом! С женой и то меньше живу. Ты проездом или насовсем?

— На время, хотя бы на месяц. Как насчет дачи, не раздумал?

— Да ты что! На прошлой неделе у Никитиных дачу обчистили, так что хорошо, что ты там поживешь, хоть под присмотром будет.

Тут Андрей вспомнил и про нас.

— Познакомься. Это мой друг Юрий, его жена Лена. А это Валерия. Дочка у них приболела, надо хорошим врачам ее показать.

— Ну, в чем же дело? Пробьемся.

Глядя на подвижного как ртуть майора, я поверил, что этот сможет пробиться куда захочет.

— Ну, поехали, — скомандовал майор, когда все уселись по своим местам. — Тут недалеко.

Может это по московским меркам и было недалеко, но ехали мы не менее сорока минут. Вскоре замелькали за окном машины дачные заборы, подмосковные рощицы. К самому дому мы подъехать не смогли, поэтому оставили машину на обочине и дальше пошли пешком.

— Черт, выбрал отец в свое время этот участок на отшибе. Зимой к нему не подберешься, — ворчал майор, вытирая вспотевший лоб. Хотя он нес самый легкий чемодан, но снега навалило по колено, и ему, как идущему впереди, приходилось нелегко.

— Зато платформа рядом, — заметил Андрей.

Действительно, где-то не так уж и далеко стучали колеса резвой электрички.

— Да, вам будет как раз. Кстати, — он обернулся к Андрею, — с прошлого года это уже моя дача.

— Да ну! А как же отец?

— Он себе новую строит. Там вообще дворец. Ну вот и пришли, — вскоре сказал майор. — Узнаешь?

— Ну как же! — усмехнулся Андрей. — Много тут всего было по молодости. Помнишь, Микола?!

— Ой, не трави душу! — замахал руками Николай. — Сейчас бы и рад, да куда там. Режим хуже армейского, расписан по минутам. В армии хоть один особый отдел, а у меня два: жена и теща, и все с допросами.

— Ты все с тещей живешь? — удивился Андрей.

— А куда мне ее девать? Разменивать генеральскую квартиру Наталья не хочет. Так и живем.

— Говорили тебе — женись на Любке-буфетчице, никаких проблем бы не было. Но тебе же обязательно нужно было генеральскую дочку захомутать. Вот теперь мучайся.

Под этот солдафонский треп мы подошли к дому. Генеральская дача нас с Ленкой просто поразила. Двухэтажный деревянный особняк с застекленной верандой показался нам верхом роскоши. Да и участок вокруг дачи занимал не менее полугектара соснового леса. Уже на крыльце, поставив чемодан и вытерев пот с лица, майор с раздражением заметил:

— Вот видишь, прошли средь бела дня, и никаких сторожей. За что мы им только деньги платим?

Он открыл дверь, и навстречу нам пахнуло теплом прогретого дома.

— Ого! Ты что, автономку сделал? А я думал, сейчас дрова рубить будем да печь топить. — Восхитился Андрей.

— Папа постарался, газ провел, котел поставил, так что теперь здесь можно жить хоть круглый год.

Проинструктировав нас по части пользования газом, светом и водой, Николай отбыл, на прощание сказав, что в ближайшие дни будет занят, но как-нибудь обязательно навестит.

Уже выходя из калитки, он столкнулся с двумя мужиками в пятнистых бушлатах и, судя по жестикуляции и темпераменту, долго отчитывал их, всплескивая по-бабьи вверх руками и тыча пальцем в сторону нашего дома.

Наконец мы остались одни. Первые полчаса Елена с Валерией на руках как во сне переходила из комнаты в комнату, подолгу рассматривая обстановку. По большому счету все здесь было довольно скромно: мебель шестидесятых годов, перемещенная из городской квартиры по мере поступления нового гарнитура. Громоздкий радиоприемник «Урал», отечественный цветной телевизор» Гороизонт». Но для Ленки была важна даже не обстановка, а простор. После двух десятков лет проживания в комнате размером в восемнадцать квадратных метров этот восьмикомнатный дворец ее просто завораживал.