Он щурит глаза, но сохраняет самообладание.

— Я решил снова позволить тебе покинуть Ире. В основном, потому что я сомневаюсь, что мы, по сути, можем удержать тебя. В прошлый раз, когда мы пробовали, ты справилась с моими самыми крупными людьми... эффективно. Я прошу тебя покинуть нас рано утром, чтобы тебя не заметили.

Во рту пересыхает. Только одна ночь на принятие моего собственного решения.

Он останавливается передо мной и обследует моё лицо измождёнными карими глазами.

— Я знаю, что ничего не может остановить тебя, если ты решишь открыть наш дом своему Королю. Я бы убил тебя, но боюсь, что это может привести к тому, что Ире не удастся выжить. Поэтому я прошу тебя не раскрывать наше местонахождение никому.

Я выдерживаю его взгляд и киваю, а затем снова поворачиваюсь к огню, чтобы немного согреться. Через минуту кто-то садится рядом со мной. Я смотрю в зелёные глаза.

Человек, который приземлился на скалу, оказался не Ишей.

Я изучаю симпатичное лицо напротив меня, снова чувствуя любопытную смесь притяжения и сожаления. Сожаление, потому что мне постоянно кажется, что я задеваю чувства Хамиша. Но остальное объяснить сложнее. Хамиш мне не подходит. Возможно, когда-то он и подходил, но я уже не та девушка, что прежде. Как и в Кедрике, в Хамише есть открытость и невинность, которые, как я знаю, всегда будут мешать мне полностью полагаться на него. Мне нужен кто-то, кто понимает меня. И более того, мне нужен кто-то, кто сможет справиться с моим прошлым и моим будущим. Возможно, Хамиш может сделать первое, но он уже не раз доказывал, что может быть не в состоянии справиться со вторым. Каким бы привлекательным он ни был, проверка моих чувств к нему не стоит такой авантюры.

Я бы также обманывала себя, если бы не понимала, что любое стремление исследовать свои чувства к Хамишу, по существу, вызвано моей потребностью забыть Джована.

Зелёные глаза темнеют.

— Серьёзно? — спрашивает Хамиш, когда я продолжаю молчать. — Ничего?

Я закрываю глаза и откидываю голову назад.

— В последний раз я видел тебя, когда ты сбегала, чтобы спасти друга.

— Технически, я не сбегала, — бормочу я, — я улетела.

Хамиш не оценивает шутку.

— А потом мы ничего не слышим от тебя неделями! Ты так и не вернулась! Мы полагали, что ты могла погибнуть!

Это звучит ужасно, когда он так это преподносит. У меня жуткая привычка, забывать своих друзей. Следствие того, что у меня никогда не было друзей, и мне нужно было беспокоиться только о себе. Останется рубец на душе.

— Мне жаль, Хамиш.

Я обращаю взгляд на его полное надежд лицо. Это влияет на меня, но это не сравнится с тем, как Джован влияет на меня — влиял на меня.

— А затем ты возвращаешься сюда и злишь Адокса так, что я никогда не видел его в таком настроении. Что ты сделала?

Я избегаю его прямого взгляда, гадаю, что мне следует ему сказать. Адокс хочет не допустить огласке мои новости, иначе он не попросил бы Ишу уйти. Хамиш — друг. Но тот, кто будет проводить больше времени с Адоксом, чем со мной.

— Адокс не хочет, чтобы я говорила, и уважаю его просьбу. Я на его территории, — заключаю я.

У Хамиша перехватывает дыхание от моего ответа. Я вздрагиваю от его обиженного выражения лица.

— Понимаю.

Он встаёт. Я протягиваю руку и хватаю его за плечо.

— Нет, не понимаешь, — говорю я. — И я не хочу скрывать это от тебя. Но, пожалуйста, просто прими, что я не могу сказать тебе по уважительной причине.

— Ты никогда не можешь мне много рассказать, не так ли? — спрашивает он. — Ты не можешь рассказать, почему ты изначально явилась сюда, почему ты была в ямах, почему неожиданно ушла, и почему вернулась. Я начинаю задаваться вопросом, знаю ли я вообще тебя.

Его слова слишком похожи на мои собственные мысли, чтобы отрицать их.