Глава 25 Откровенный разговор

Перл

Я сидела на ступеньках перед входом в поместье, размышляя о том, что только что сказал мне Хан.

Он хотел править миром, а я была нужна ему только для того, чтобы оказывать влияние.

Моя мать была права!

Вырвав горсть высокой травы рядом со ступеньками, я разорвала каждую травинку на мелкие кусочки и молча подбросила их в воздух одну за другой. Резкие слова Хана, конечно, были не такими, какими я представляла себе наше воссоединение, но, обдумав это в своей голове, я встала и вернулась в его кабинет.

Он сидел в кресле, уставившись прямо в никуда, его руки свисали вниз, как будто вся энергия покинула его.

Я прошла мимо него и села на край его стола.

— Разве ты не слышала, что я сказал? — спросил он с замешательством на лице. — Я использовал тебя, Перл, чтобы получить влияние.

— Я слышала тебя, — подтвердила я и скрестила руки на груди.

Хан наклонил голову и подался вперед, поставив локти на бедра.

— Но все, что мне нужно знать, это то, искренни твои чувства ко мне или нет. Ты попросил меня выйти за тебя замуж, потому что хотел влияния?

— Нет! — ответ вылетел из него сам собой.

— Значит, ты действительно любишь меня?

Ему не нужно было этого говорить, потому что это было прямо в его глазах. Боль, тоска и замешательство.

— Тогда мне нужно, чтобы ты выслушал меня, — спокойно сказала я и подождала, пока он кивнет в знак согласия.

— Я пришла освободить Афину, — сказала я. — Но так как я должна была быть здесь, я подумала, что это шанс для меня повлиять на тебя позитивным образом. Моей целью было обратить тебя к нашему образу мышления и сделать так, чтобы Северные земли стали частью Родины. Я бы не сказала, что хотела править миром или иметь власть для себя, но, поразмыслив, полагаю, что это недалеко от истины. Ты знаешь, я хочу, чтобы все жили в гармонии, и самый простой способ достичь этого — если бы Совет правил всем миром.

Хан откинулся на спинку стула, прищурив глаза.

— Мне хотелось бы думать, что мои мотивы были чище твоих, но я не уверена, что это правда. Мы действуем из благих побуждений, и мы оба хотим того, что, по нашему мнению, лучше для наших людей. Во многих отношениях это делает нас равными, не так ли? — оттолкнувшись от стола, я остановилась прямо перед ним, ожидая, когда он встретится со мной взглядом. — И если мы действительно честны, мы, вероятно, всегда знали это друг о друге, не так ли?

— Да, — выдохнул он.

— Мы лидеры, а лидеры ищут возможности влиять.

Хан потер переносицу.

— Все, что я знаю наверняка, — мягко сказала я, — это то, что мои мотивы, возможно, поначалу были сомнительными, но где-то на этом пути я влюбилась в тебя.

— Это потому, что ты не знаешь, какой я мошенник, — сказал он с затаенной болью.

— О чем ты говоришь?

Хан отвел взгляд.

— Я старше Магни, и это единственная причина, по которой я правитель. Он лучше меня во всех отношениях. Сильнее, выше, быстрее и превосходный боец.

— Ты думаешь, Магни был бы лучшим правителем?

— Наш отец так думал, — пробормотал он, его глаза остекленели, как будто это предложение принесло с собой воспоминания из его прошлого.

— Меня не волнует мнение твоего отца; я спрашиваю о твоем.

— Я не знаю. — Он пожал плечами. — Раньше я думал, что Магни был бы лучшим правителем, но после того, как Лаура сбежала... — покачав головой, Хан, наконец, посмотрел на меня. — Может быть, мы оба слишком облажались.

— Быть великим правителем не имеет ничего общего с ростом, боевыми навыками или массой тела. — Я выгнула бровь. — А как насчет способности мотивировать других, готовности усердно работать и делать то, что правильно?

— Ты знаешь, как меня называл мой отец? — Хан горько рассмеялся, опустив глаза в пол. — Он назвал меня Ссыкун, и только я знал, что это сокращение от описавшегося разочарования.

— Это он тебе сказал?

— Да, постоянно.

Присев перед ним на корточки, я положила руку ему на колено.

— Мне жаль, что он плохо обращался с тобой, Хан, но ты разговариваешь с женщиной, мать которой хотела запереть ее в месте размышлений на четыре месяца, потому что я разочаровала ее. Ты думаешь, это делает меня неудачником или мошенником?

Словно обожженный моим прикосновением, Хан встал, бесцельно расхаживая по комнате, в то время как я сменила позу, чтобы сесть на стул, который он только что покинул.

— Хан, — тихо сказала я. — У тебя есть проблемы.

Его горький смех заполнил комнату.

— Ты говоришь это так, как будто утверждаешь, что у меня темные волосы.

— Потому что это очевидный факт, — спокойно объяснила я. — У тебя действительно есть проблемы!

— Ты чертовски права, у меня есть проблемы. Большие, бл*ть, — воскликнул он и ударил рукой по книжной полке позади себя. — И вот почему называть меня своим призом — жестокая шутка.

Его гнев не испугал меня. Я видела, что ему больно, но я не была его мучителем; его битва была с самим собой.

— Помнишь тот день в лесу, когда я сказала тебе, что мой разум мешает мне?

— Да.

— Ну, очевидно, у тебя та же проблема. Я думаю, ты провел прошлую неделю, беспокоясь о вещах, которые ты не можешь контролировать, и говоря себе, что я бросила тебя, как Лаура бросила Магни. Не так ли?

Стон в глубине его горла подтвердил, что я была близка к истине.

— А потом я появляюсь, и ты подталкиваешь меня к тому, чтобы проверить, действительно ли я хочу быть здесь или нет?

— Нет, дело не в этом.

— Хорошо, тогда ты мне это объяснишь.

— Я не могу, — сказал он и повернулся ко мне спиной.

— Попробуй.

Он был напряжен, его лицо было обращено вниз, а голос был напряженным.

— Я не могу рассказать тебе обо всем дерьме, которое я запер в своей голове, ясно?

— Что за дерьмо?

— Это дерьмо лучше оставить в покое.

Я не стала настаивать дальше, но в своем отчаянии прорваться к нему я подошла, чтобы прислонить голову к его спине и обхватить руками его талию.

Хан напрягся.

— Ты боялся, что никогда больше меня не увидишь, не так ли? — сказала я и крепче прижала его к себе. — Я знаю, я сама боялась никогда больше тебя не увидеть.

Медленно, я почувствовала, как его плечи немного расслабились.

— Я провела последние семь дней, медитируя и размышляя, и знаешь, чему я научилась?

— Чему? — сказал он, и порыв прошел через меня от едва заметного движения его большого пальца, ласкающего мою руку, когда она покоилась на его животе.

— Что человек, с которым я чувствую себя наиболее комфортно, — это ты.

— Почему? — он спросил.

— Потому что я могу совершать ошибки с тобой. Я могу быть дурнушкой с тобой.

— Дурнушкой? — Хан повернул голову, и его темные глаза изучали мое лицо.

— Я не беспокоюсь о том, как я выгляжу или как я излагаю мысли, когда мы разговариваем. Тебе все равно, если я морщу нос, хмурюсь или даже насмехаюсь над тобой. — Я сделала паузу. — Забавно, но я никогда не осознавала, сколько усилий требуется, чтобы все время оставаться позитивной, и я пришла к выводу, что мы не должны этого делать.

У него вырвался смешок, и он повернулся, обнимая меня за талию.

— Ты говоришь какую-то смешную чушь, Перл.

— Ты тоже. — Я улыбнулась. — Помнишь, когда ты сказал мне высказать свое честное мнение?

— Угу.

— И все же ты не был честен со мной раньше, не так ли?

— Что ты имеешь в виду?

— Ты сказал, что мне не следовало возвращаться. Это действительно то, что ты чувствуешь? — Я откинула голову назад.

— Нет, — выдохнул он. — Просто это... — Хан прикусил нижнюю губу, пытаясь подобрать слова. — Есть много уродливых вещей, которых ты не знаешь обо мне.

— Например, что?

Он покачал головой.

— Темные вещи из моего прошлого. Воспоминания о моем отце. Я не хочу даже говорить об этом.

— Я знаю, что ты убивал, — тихо сказала я и положила руку ему на грудь. — Я знаю, что ты можешь так разозлиться, что начинаешь разбрасываться вещами, и что ты можешь быть неразумным, обидчивым, ревнивым, собственническим, и что ты великий интриган, который будет манипулировать людьми, чтобы добиться своего.

Он остановил мою руку на своей груди.

— Если ты все это знаешь, тогда почему ты вообще хочешь быть со мной?

Другой рукой я провела пальцем вверх по его груди, по ключице и дальше вверх по линии подбородка.

— Потому что, несмотря на все, что в тебе плохого, в тебе гораздо больше хорошего.

Он глубоко вздохнул и на секунду закрыл глаза.

— Я не заслуживаю тебя.

— Это мне решать.

— Но ты не знаешь всего.

— Верно, но не забывай, что я впервые приехала в Северные земли с предположением, что ты был чудовищем-диктатором, так что твое признание мало что меняет. Я здесь не для того, чтобы судить тебя за твое прошлое. Я здесь, потому что верю, что ты хочешь найти мирный способ прожить свое будущее.

— Не совершай ошибку, думая, что можешь управлять мной или сделать меня мягким, — сказал Хан и откинул мои волосы назад, заправив прядь за ухо. — Я, честно говоря, думал, что потерял тебя. Я был уверен, что Совет убедит тебя, что брак со мной был бы ошибкой. И, черт возьми, если бы они не преуспели, мое признание в том, что я жадный до власти мошенник, должно было убедить тебя бежать домой. — Он наморщил лоб. — Ты знаешь, что каждый нормальный человек уже давно ушел бы, верно?

— Ты имеешь в виду каждого нормального человека, который не провел целую неделю в медитации и размышлениях, чтобы обрести терпимость и принятие?

— Да. — Он сжал обе мои руки.

— По правде говоря, — тихо сказала я, — твоя уязвимость только заставляет меня любить тебя больше.

— Моя уязвимость? — Он сморщил нос. — Тебя должна отталкивать моя уязвимость. Это гребаная слабость.

Я грустно улыбнулась ему и снова погладила его по подбородку.

— Это говорит мужчина Севера в тебе. Ты думаешь, что настоящие мужчины не могут быть уязвимыми и проявлять эмоции, но ты ошибаешься. Ты не какой-то одномерный камень, который ничего не чувствует, и я рада, что мне тоже удалось увидеть эту твою сторону.

Хан прислонился своим лбом к моему.

— Просто никогда не называй меня чувствительным, или я, бл*ть, почувствую себя слабаком.