Глава 13

Делани

– Странно, что гостевой дом нуждается в дезинфекции, – говорит Аня. – И что так внезапно, тоже.

Я смотрю на Гейджа, и он подмигивает мне, но отец и мачеха этого не замечают. Аня, кажется, отрезает микроскопические кусочки от края своей куриной грудки, и мой отец точно так же сосредоточен на своей еде. Между ними явно существует напряжённость; интересно, как давно у них возникли проблемы?

– Термиты, – говорит Гейдж, и я смотрю на него прищуренными глазами. Лжец. – Хорошо, что я это заметил.

– Вероятно, нам также нужно проверить главный дом, – говорит отец, и я бросаю взгляд на Гейдж. Я не могу поверить, что он фальсифицирует термитов только для того, чтобы попасть в соседнюю со мной комнату. Он явно сумасшедший человек.

– Я уже попросил того парня сделать это, – говорит Гейдж. – С главным домом проблем нет.

– Что ж, спасибо, Гейдж. Ты действительно на высоте.

Аня смеётся, и это звучит горько.

– Вдобавок к проблеме с термитами, – говорит она резким голосом. – Бесполезен во всех отношениях.

Я с трудом сглатываю. Я не помню, чтобы она была такой... злой... на Гейджа раньше.

– Аня, это неуместно, – предупреждающе говорит отец.

– Всё в порядке, – отвечает Гейдж. – Не у всех нас есть роскошь посещать обеды вместо того, чтобы работать.

Я прочищаю горло, пытаясь снять напряжение в комнате. Но мне нечего сказать. К счастью, отец спасает меня, быстро меняя тему разговора.

– Вегас, – говорит он. – Это было продуктивно?

Отлично. Он спасает меня, задавая самый ужасный вопрос на свете. Я определённо не хочу слышать о подвигах Гейджа в Вегасе.

Аня фыркает.

– Кстати, о том, чтобы не работать, – говорит она. – Я не знаю, когда вечеринки в ночном клубе Вегаса стали считаться работой.

– Я чувствую то же самое, что и человек-вешалка для одежды, – говорит Гейдж.

Аня шмыгает носом.

– Моделирование предполагает умение, – произносит она. Она пьёт прозрачную жидкость из хрустального стакана, которая явно не является водой, и я почти уверена, что она уже совсем нетрезва.

– К счастью, быть никому не нужной моделью не требует никакого навыка вообще, – говорит Гейдж.

– Гейдж, – предупреждает отец. Он даже не смотрит на Аню. Он несчастен; я вижу тёмные круги под его глазами и морщины, прорезающие его лицо, более глубокие, чем несколько лет назад. Он постарел, и я удивляюсь, почему не заметила этого раньше.

– Совершенно верно. Встань на его сторону, – говорит Аня, вставая. Она кладёт руку на стол, чтобы не упасть, когда её шатает, но берёт свой стакан, подносит его ко рту и делает глоток. Её глаза расфокусированы, но она прищуривается, когда смотрит на Гейджа. – В конце концов, он – твоя инвестиция. Всегда защищаешь свои инвестиции, даже такие бесполезные, как Гейдж.

Я резко выдыхаю, глядя на Гейджа, чьё лицо пепельно-серое. Отец быстро встаёт и кладёт руку на плечо Ани.

– Аня, – говорит он. – Может быть, ты хочешь прилечь?

Она вырывает свою руку из его хватки.

– Не говори со мной, как с ребёнком, – говорит Аня. Она поворачивается ко мне, и я задерживаю дыхание. – Знаешь, я вижу, как он на тебя смотрит.

– Почему бы тебе не пойти и не просохнуть, мама? – голос Гейджа твёрд, и он не смотрит на меня, но я вижу, как он сжал кулак, а костяшки пальцев побелели.

Но Аня продолжает, повернувшись ко мне, её голос невнятен.

– Не думай, что тебе удастся кого-нибудь одурачить, – говорит она. – Я вижу, ты тоже смотришь на Гейджа. Он пройдёт через тебя, как...

Мои глаза широко раскрыты, когда отец прерывает её, его лицо краснеет.

– Довольно, Аня, – говорит он, беря её за руку. Она резко отстраняется от него со стаканом в руке и, спотыкаясь, выходит за дверь. Отец поворачивается к нам, качая головой. – Я прошу прощения за её поведение.

Он следует за Аней, и мы с Гейджем сидим в тишине в течение минуты, прежде чем слышим их голоса, эхом отдающиеся в другом конце дома до того, как дверь захлопывается.

– Что же, – после этого я даже не знаю, что сказать. Кроме того, это действительно чертовски неловко. Гейдж даже не смотрит на меня. Он просто смотрит в свою тарелку. То, что Аня сказала о нас – о том, как Гейдж смотрит на меня, как я смотрю на него – проносится в моей голове, но я откладываю это в сторону, больше беспокоясь о Гейдже. Аня, возможно, и раньше была критична, но теперь она просто ужасна. – То, о чём она говорила…

– Не волнуйся, Делани, – говорит он с горечью в голосе. – Она пьяна. Очевидно, мы с тобой так не смотрим друг на друга.

– Гейдж, это не то, что я...

Но Гейдж встаёт, отодвигает свой стул от стола и выходит из комнаты, даже не взглянув на меня.

Чёрт возьми. Это не то, что я собиралась сказать. Я хотела сказать, что то, что Аня говорила о его бесполезности, было неправдой.

Я сижу в столовой одна, уставившись в свою тарелку, пока в комнату не входит кухарка Дебора.

– Всё в порядке?

– А? – спрашиваю я. – О. Да. Всё в полном порядке.

– С едой? Всё нормально?

– Да, – киваю я. – Я не думаю, что кто-то из нас сегодня очень голоден.

Наверху, в своей комнате, я снова открываю книгу, потом играю с телефоном, но всё время задаюсь вопросом, что Гейдж делает по соседству. В полной тишине. Может быть, он куда-то вышел; я не слышала, как открывалась входная дверь, но это место так велико, что он мог бы уйти, а я бы не узнала.

Я рассеянно постукиваю пальцем по экрану своего телефона, пока просто не перестаю это терпеть. Я не могу просто сидеть здесь и делать вид, что ничего не произошло. Если бы я была Гейджем, я бы разозлилась. И расстроилась.

Я хватаю листок бумаги и ручку. Я немного колеблюсь, прежде чем положить ручку на бумагу, а затем просто делаю это. Бассейн? Я пишу. Затем я подхожу к комнате Гейджа, просовываю записку под дверь и возвращаюсь обратно в свою комнату с моим романом.

Проходит несколько минут, прежде чем клочок бумаги проплывает под дверью, и я наклоняюсь, чтобы поднять его, прежде чем открыть дверь. Гейдж стоит там с самоуверенной ухмылкой на лице, а я смотрю на бумагу.

Я знал, что ты хочешь меня.

Я закатываю глаза. Я должна была догадаться, что Гейдж отнесётся к моей записке именно так. Тем летом мы целовались у бассейна. Но это было также и место, где мы разговаривали.

– О Боже, мне было так плохо из-за того, что случилось, – говорю я. – Мне следовало бы знать, что тебя ничто не может расстроить.

Гейдж пожимает плечами. Он всё ещё улыбается, но в глазах его ничего нет.

– Ничего страшного.

– Что значит «ничего страшного»? – спрашиваю я. – То, что сказала Аня, было совершенно неуместно.

– Значит, заплыв, – говорит он, не обращая на меня внимания. – Мы сделаем это голыми?

Я стону.

– Серьёзно, это всё, о чём ты можешь думать?

– Это простой вопрос, Делани, – говорит он. – Одета или раздета?

– Неважно. Ты можешь пойти посидеть в своей комнате один.

Гейдж тяжело вздыхает.

– Что угодно. Пойдём.

Снаружи мы сидим с шестью банками пива, как обычно, прислонившись к гроту у бассейна. Всё это кажется знакомым, как будто мы возвращаемся в то место, где были четыре года назад, как будто совсем не прошло времени. И всё же какая-то часть меня чувствует, что мы незнакомы, что за последние несколько лет произошло так много событий, что я больше не могу знать Гейджа.

Мы долго сидим в тишине, прежде чем я говорю:

– То, что твоя мама говорила о тебе, было неправдой, ты же знаешь.

Гейдж пожимает плечами.

– Последние несколько месяцев я был довольно никчёмным, во всяком случае, с этой грёбаной травмой.

– И что же случилось?

– Я валял дурака, делал трюки на байке, – отвечает он.

– Так чем же это отличается от нормального? – спрашиваю я. – Ты всегда так делал.

Он снова пожимает плечами и делает глоток пива.

– Ничем, – говорит он. – Просто потерял управление задним колесом и занесло. Такое случается. Хотя твой отец был чертовски зол. Это было прямо перед этой большой гонкой, и я сломал ногу, так что был вне игры. Он зачитал мне нотации.

– Могу представить себе, – мой отец – бизнесмен, и я могу сказать, что он считает Гейджа не только сыном, но и коллегой. Отец бы расценил любое неожиданное дерьмо, вытворяемое Гейджем, как плохое деловое решение, даже если это такие вещи, которые делают Гейджа популярным. Дурацкие трюки, драки в барах, свидания со знаменитостями второго сорта. В общем, поведение как у рок-звезды.

– Ну да, – говорит он. – Твой отец знал, что получит, когда покупал команду.

– Да, – смеюсь я, качая головой. – Это уж точно правда.

– И что это должно означать?

– Это значит, что мой отец знает, чего ожидать, – говорю я. – Он не может на самом деле злиться на тебя за то, что ты делаешь дерьмо, которое является частью того, кто ты есть. Он подписал контракт с брендом.

– Чёрт возьми, именно это я и сказал.

– Я согласна с тобой, – говорю я.

Гейдж с минуту молчит, потом задумчиво смотрит на меня.

– Твой отец был очень умён, натравив тебя на меня.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты со мной справляешься, – говорит он.

– Я с тобой не справляюсь.

– Да, это так, – настаивает он, бросая на меня взгляд, говорящий мне, что он может видеть прямо сквозь моё дерьмо. – Впрочем, всё в порядке. Я не возражаю против этого с твоей стороны. Я никогда этого не делал, ты же знаешь.

– Я не думаю, что кто-то сможет справиться с тобой, Гейдж.

Гейдж делает большой глоток пива, внимательно изучая меня. Я чувствую себя голой под его пристальным взглядом и отворачиваюсь.

– Знаешь, у тебя был способ сделать это.

Я меняю тему разговора.

– Когда ты сможешь снять ботинок?

– На следующей неделе. До отъезда в Японию, слава Богу. Путешествовать с этой штукой было бы совсем не весело.

– Значит, мне придётся подождать до конца следующей недели, чтобы искупаться с тобой нагишом, – шучу я. О Боже, я не знаю, почему я только что это сказала. После того, как я была единственной, кто набросилась на него за то, что он сделал все эти гнусные намёки.

– Ты что, шутишь? – спрашивает он. – Я бы сорвал этот сапог в мгновение ока, чёрт возьми, и сам сломал бы свою чёртову ногу, если бы это означало, что я увижу тебя голой.