Глава 2

ЗАК

Когда ее мобильный звонит в третий раз, Обри выключает телефон и бросает в сумочку. Она закрывает глаза и откидывает голову на подголовник. Ее длинные рыжеватые волосы волнами падают на плечи, а губы слегка кривятся. Ей было тяжело сесть со мной в машину и оставить свою семью. Я не могу представить, как тяжело дать отпор кому-то из самых важных людей в своей жизни, потому что они не одобряют человека, в которого я влюблен, но я рад, что она так поступила. Должно быть, для нее это было очень трудно. Я тяжело сглатываю, думая о том, что она, возможно, возненавидела меня за ту маленькую выходку, которую я выкинул.

Я протягиваю руку и провожу пальцами по ее нежным пальцам, одновременно поправляя руку на руле.

— Все будет хорошо, детка. Дайте им время привыкнуть.

Она прикусывает нижнюю губу, чтобы не дать ей задрожать.

— Как ты можешь так говорить после того, как они обошлись с тобой? Я их ненавижу.

Я подношу костяшки ее пальцев к своему рту и нежно целую их.

— Нет, ты сейчас просто злишься. Я привык, что люди так ко мне относятся. До того, как я стал Риффом, такие дни, как сегодня, были моей жизнью. Люди, особенно те, у кого есть деньги, будут следить за мной как ястреб, представляя в своей голове, что я вор и подлец.

— Разве тебя это не бесит? Когда с тобой обращаются как с преступником?

Я бросаю взгляд на ее красивое вопрошающее лицо.

— Это не очень приятно, но я понимаю, что некоторые люди не понимают рок-культуры, а татуировки — для нас это просто еще один способ выразить творчество.

Обри смотрит на свои колени.

— Я сожалею.

Я протягиваю руку и касаюсь ее подбородка.

— О чем, Котенок?

Обри вздыхает.

— Обо всем. О дерьмовой жизни, которую ты вел, о том, как люди относились к тебе, и прежде всего о том, как моя семья отнеслась к тебе. Я ожидала от них гораздо большего. Думала, у них будет достаточно веры в меня, чтобы довериться моему суждению и увидеть, что ты замечательный человек, тот, кого я люблю.

Я въезжаю в первый попавшийся приличный отель и паркую «Фьюжн». Поворачиваюсь на сиденье, обхватываю ее лицо руками и заставляю посмотреть на себя.

— Никто еще так за меня не заступался — выбирал меня, по сути, из всего своего мира. То, что ты это сделала, очень много значит, но я также хочу, чтобы ты знала: даже если они будут обращаться со мной как с дерьмом, я всегда хочу, чтобы у тебя были отношения с твоей семьей.

— Зак, я не буду иметь с ними ничего общего, если они не примут тебя.

Я смотрю в ее зеленые глаза.

— Они не обязаны принимать меня, Обри. Все, что имеет для меня значение — твое отношение ко мне. Ты знаешь мои самые темные секреты и все эти чертовы детали, которые делают меня тем, кто я есть, и не убегаешь с криками. Я сделаю для тебя все, что угодно. Абсолютно все. Я хочу, чтобы ты была счастлива, и не хочу, чтобы ты ссорилась со своими родителями из-за меня. Не желаю, чтобы ты однажды возненавидела меня.

Из ее правого глаза вытекает слеза.

— Я никогда не возненавижу тебя. Никогда.

Большими пальцами я смахиваю упавшие слезы с ее лица и наклоняюсь, чтобы прижаться губами к ее губам.

— Я люблю тебя, Котенок. И всегда буду обращаться с тобой правильно.

После того как я плачу за номер на стойке регистрации, мы поднимаемся на лифте на пятый этаж и катим наш багаж по коридору к нашему номеру. Я беру ключ-карту от номера и открываю дверь, пропуская мою девочку внутрь. Это типичная спальня с большой кроватью, нейтрального цвета стенами и белым постельным бельем.

Обри плюхается на кровать и сбрасывает туфли. Ее зеленое платье поднимается вверх по бедрам, когда она откидывается назад и вытягивает руки над головой. Она чертовски красива и совершенна. В этой девушке нет ничего такого, что не возбуждало бы меня. Мгновенная потребность держать ее в своих объятиях переполняет меня, и я не могу не поддаться ей.

Снимаю бейсболку и бросаю ее на пустой стул в комнате, прежде чем забраться в постель рядом с Обри. Повернувшись к ней лицом, я подпираю голову левой рукой и смотрю на нее сверху вниз. Затем провожу пальцем по обнаженной коже ее левого плеча, прежде чем просунуть пальцы под тонкую бретельку, удерживающую платье. Ткань легко обвивается вокруг моего указательного пальца, и я опускаю её вниз, обнажая верхнюю часть левой груди Обри. Белый кружевной лифчик прикрывает сосок, но я провожу кончиками пальцев вниз по изгибу ее груди и чувствую шелковистую мягкость. Мой член дергается в джинсах от простого контакта, и будто зная, как я чертовски возбужден, Обри улыбается самой совершенной улыбкой.

Она открывает глаза и подносит свою руку к моей щеке, нежно касаясь ее, и я поворачиваюсь к ней лицом, целуя ее запястье и вдыхая сладкий аромат ее духов. До нее я был потерян, постоянно воюя сам с собой. Я не верил, что достоин такой простой и чистой любви. Это то, с чем я все еще борюсь, но с каждым днем мне становится немного легче от того, что в моей жизни есть что-то такое великое. Я охрененно люблю эту женщину, и нет ничего, что я не сделал бы для нее. Обри и моя группа — все, что имеет значение для меня в этом гребаном мире.

— О чем ты думаешь? — шепчет она, глядя мне прямо в глаза.

Я наклоняюсь, чтобы поцеловать ее в губы, и ожерелье, которое я ношу, лежит на ее груди.

— О том, как мне повезло, что у меня есть ты.

Она закусывает губу.

— Я как раз думала о том же самом.

— Лгунья, — говорю я и целую ее в кончик носа.

Она притягивает мой рот обратно к своему.

— Позволь мне доказать тебе это.

— Ты не получишь от меня никаких возражений, детка.

Обои проворачивает ногу и цепляется за мое бедро, когда давит всем своим весом, отбрасывая меня назад на кровать. Длинные пряди волос обрамляют ее лицо, когда она садится на меня верхом и задирает мою рубашку, чтобы провести ногтями по моему прессу.

Я быстро втягиваю воздух от удивительного ощущения удовольствия и боли, которое оно создает.

— Черт.

Я сажусь, обхватываю Обри, а потом прижимаюсь губами к ее губам и погружаю язык ей в рот. Тихий стон вибрирует из ее рта, и я чувствую звук, который она издает, когда углубляю поцелуй. Моя рука скользит вверх по ее спине, а затем вплетается в густые волосы. Мой член напрягается в джинсах, умоляя войти в мое самое любимое место на планете — глубоко в ее киске.

Она откидывает голову назад, и я провожу губами по ее шее до ключицы.

— Боже, Зак. Я хочу тебя.

Это все приглашение, которое мне нужно. Я дергаю за платье и звук рвущейся ткани наполняет воздух, когда я срываю верх, обнажая ее грудь. Котенок, кажется, ничего не замечает, потому что слишком занята тем, что стягивает мою рубашку через голову. Мне нравится, что она чертовски возбуждается, когда я прикасаюсь к ней.

Она кружит бедрами, потирая свою прикрытую трусиками киску о ткань моих джинсов. Давление ее тела на мое заставляет мой член пульсировать, и я больше не могу этого выносить.

Задираю платье ей на бедра, срываю трусики с ее тела, а затем провожу кончиком пальца по ее набухшему клитору.

— Вообще-то они мне понравились. — Мне не нужно смотреть ей в лицо, потому что по ее тону я могу сказать, что она надулась.

— Я куплю тебе пятьдесят новых, черт возьми. Они стояли у меня на пути и должны были уйти, — говорю я, прижимаясь губами к ее коже, и она хихикает.

Легкие, как перышко, поцелуи ласкают мое плечо, пока я поклоняюсь ее груди. Ее тугие соски трутся о мою грудь, когда я обхватываю ее лицо и жадно целую. Единственное слово, которое всплывает в моем затуманенном сексом мозгу — МОЯ. Эта женщина всегда будет моей.

Мой указательный палец скользит внутрь нее.

— Черт возьми, Котенок. Ты всегда так готова для меня.

— Это потому, что я всегда хочу тебя, — шепчет она мне на ухо.

Я убираю руку с ее тела и переворачиваю ее на спину.

— Приятно знать, потому что я тоже всегда адски хочу тебя. — Я хватаю ее руку и направляю к своему напряженному члену. — Ты делаешь это со мной. Одна только мысль о том, чтобы скользнуть в тебя, возбуждает меня. Мне нравится быть внутри тебя.

Она кусает губу, когда садится и быстро освобождает мой член от джинсов и боксеров. Высунув влажный язык, она облизывает мой ствол от основания до кончика с обеих сторон, пристально глядя на меня, наблюдая за моей реакцией.

Опуская губы на меня, она обводит языком головку, прежде чем взять еще больше в рот. Тепло ее рта вызывает покалывание во всем моем теле и я содрогаюсь от чистого наслаждения.

Я отбрасываю волосы Обри в сторону и назад, наблюдая за ее движениями. Одно это зрелище почти заставляет меня кончить девушек в рот.

— Черт возьми, детка. У тебя это чертовски хорошо получается.

Я быстро втягиваю воздух сквозь зубы, когда она смотрит на меня и говорит:

— Ты нужен мне внутри.

Как бы мне ни хотелось, чтобы это случилось, я отрицательно качаю головой.

— Я верю в справедливую игру.

Прежде чем она успевает сказать еще хоть слово, я хватаю ее за бедра, притягиваю к краю кровати и опускаюсь на колени. Раздвигаю ее бедра, а затем использую пальцы, чтобы открыть складочки, обнажая ее набухший клитор. Я обвожу его языком и пробую на вкус сладкие соки ее возбуждения. Я трахаю Обри двумя пальцами, используя трюк с рисованием восьмерки языком, чтобы довести ее до исступления. Она хватается руками за одеяло по бокам, крича и выкрикивая мое имя. Ее киска жадно сжимает мои пальцы, пока она скачет на волне своего оргазма.

Ее тело обмякает, когда я встаю и направляю свой член в нее.

— М-м-м. Я никогда не устану трахать тебя.

Я толкаюсь в нее до самого основания, а потом выхожу, наслаждаясь тем, какая она мокрая. Затем оборачиваю одну ее ногу вокруг своей талии, а другую кладу себе на грудь, и она приподнимается на локтях.

— Ох, Зак. Вот так. Прямо там.

Мне нравится, когда она дает мне понять, что ей нравится. Взаимное удовлетворение — цель, когда я занимаюсь с ней любовью.

Мои пальцы впиваются в ее бедра, когда я ускоряю темп, в то время как она смотрит на меня с полуприкрытыми глазами и открытым ртом. Наши взгляды прикованы друг к другу, когда тепло разливается по моему телу. Я пытаюсь бороться с этим и думать о чем-то другом, но это, блядь, невозможно, когда Обри смотрит на меня вот так — вся возбужденная и тяжело дышащая.