ДОРОГА ДОМОЙ Харли Стро

21го Марпенота, Год Щита (1367 ЛД)

- Никчёмная шайка головорезов, разбойников и жулья, - плюнул дворф, забравшись на обшарпанный дубовый стол. Его жёсткий взгляд изучал измученные войной лица посетителей таверны. – Кто из вас утоляет жажду кровью, а голод – битвой? Кто, во имя сущего Морадина, почти не боится смерти?

- Банда Химер! – триумфально проревел он, отвечая самому себе. – Самые удалые шельмецы, когда-либо игравшие в кости с Богами Войны!

Зал взорвался криками, сбившими пыль с потолка. В воздух взметнулись кувшины, а обнажённые клинки заблестели в дымном свете масляных ламп. Уже три недели Банда Химер обреталась в гостинице «Семь Сребреников», запугав местных до такой степени, что никто больше не осмеливался заходить в двойные двери заведения. Нанятые охранять сембийскую станцию и тридцать километров Рассветного пути наёмники принесли больше вреда, чем любые из разбойников на памяти жителей.

- Присоединяйся к нам, уроженка драконьего племени! – Томбли ткнул мозолистым пальцем в длинноногую варварку, сидящую у открытого окна. – Или женщины с Севера такие же холодные, как и тамошние зимы?

Укутанная в выдубленные меха и промасленную накидку из кожи тюленя, Саския оставалась неподвластна морозному воздуху, заставившему её товарищей сгрудиться у потрескивающего камина. Со своей бледной кожей и хрустально-голубыми глазами она и сама могла бы показаться искусно вырезанной изо льда – если бы не её волосы цвета вороного крыла, доходившие до середины спины. Единственный её спутник – меч в зарубках – покоился на плече. Она оглядела толстопузую компанию с красными от выпивки носами.

- Придержите свои тосты, - сказала она. – Я пью только с воинами.

- Если уж прижимистые лорды Сембии решили платить нашей банде за то, чтобы мы присматривали за крысиными сворами их крепостных, то, я вам скажу, пускай платят! – Томбли спрыгнул со своего пьедестала. – Мы заслужили наше жалованье, и ни одна Химера при этом не пала.

- Это бездействие убивает нас.

Дворф слегка вытащил из ножен на поясе украшенный драгоценными камнями кинжал, символ его присяги Аббатору, дворфскому богу жадности и алчности.

- Как капитан этой группы, я приказываю тебе выпить.

Варварка обхватила руками свой меч-бастард и надвинула капюшон накидки пониже на лицо.

Зарычав, Томбли вытащил из огня полено, затем, широко распахнув ногой дверь таверны, швырнул его в темноту. Вращаясь, оно со всполохом упало посреди дороги.

Капитан с грохотом поставил на стол перед Саскией флягу, потребовав:

- Пей или дерись.

Ледяной порыв пронёсся через комнату; глаза непокорной варварки сверкнули под краем капюшона. Гости заведения зашлись криками и свистом, когда она оттолкнула посудину.

Саския медленно поднялась и потянулась по-кошачьи; на её губах играла зловещая улыбка. Уже вовсю делались ставки, сальные монеты переходили из рук в руки. К тому времени, как варварка скинула накидку и закатала рукава, каждый воин, достаточно трезвый, чтобы держаться на ногах, вывалился наружу. Отложив меч, Саския тоже вышла на улицу под пьяные крики и бурные аплодисменты.

Жгучая боль пронзила заднюю часть бедра. Застигнутая врасплох варварка упала на колени – в ноге её глубоко застрял боевой дротик. Силуэт Томбли застыл в дверях, готовясь бросить ещё один снаряд.

- Благоустроенность сделала тебя медленной, - рассмеялся он. – Полгода назад попасть в тебя было бы невозможно. А теперь надо постараться, чтобы промазать.

Выругавшись, Саския упала ничком. Этот снаряд со свистом пролетел мимо, но девушка оставалась уязвима и не имела возможности избежать остальных, которые неминуемо должны были последовать. Взмахнув рукой, варварка метнула горсть камней в сторону дворфа – жест отчаяния. Ничто не способно было сбить прицел тренированной руки лорда-дворфа.

Смех Томбли резко прервался, когда брошенный гравий взорвался вспышкой озарившего ночь света, ударившись о его грудь. Оглушённый на секунду дворф попятился назад. Саския была удивлена не меньше него, но часы, проведённые в охоте на зверей в дикой тундре, научили её пользоваться любой возможностью, неважно, насколько невероятной. Её глаза застлало красным, с тигриным рыком она прыгнула на Томбли. Пара завалилась обратно в таверну, где Саския продолжила осыпать яростными ударами лицо дворфа.

Понадобилось полдюжины Химер, чтобы оторвать её от обидчика. Томбли медленно сел; его лицо превратилось в кровавое месиво.

- Держите её, - прошлёпал он распухшими губами, затем вырвал кружку с элем из рук ближайшей Химеры и, шатаясь, побрёл вперёд, пока не навис над скрученной варваркой. Его борода уже пропиталась кровью, а с сурового лица не сходила гримаса боли.

- За Банду Химер! – выкрикнул Томбли, высоко подняв кружку. Банда вторила ему угрюмыми бормотаниями. Схватив волосы Саскии в кулак, он вылил содержимое на неё. – За Банду Химер. Голов много, цель одна.

- Лежи смирно, - приказал Грюммонд, смазанными жиром руками выковыривая наконечник дротика из ноги девушки. Хирургом банды был полуорк со сплющенным носом, повидавший единственным своим глазом больше сражений, чем вся остальная шайка, вместе взятая.

- Драться с капитаном, - Грюммонд хмыкнул. Прижав руки по бокам от раны, полуорк навалился на ногу и вцепился зубами в кончик снаряда. Затем рывком головы вытащил его и выплюнул на пол. – Ты была пьяна или просто глупа?

- Дворф слишком высокого о себе мнения, - защищалась Саския, - и он заставляет вас всех бояться его.

- Томбли – боевой заклинатель Аббатора. Сплошная ходячая неприятность, - целитель вылил на рваную рану какой-то сироп ржавого цвета, хлопнув затем по бедру. – Его отец – изгой Кланов Расщелины, а мать – двергарская принцесса. Ни один дом не примет полу-серого бастарда. И Томбли изливает свою боль на мир всю свою жизнь.

- Если он такой могучий жрец, почему лечением занимаешься ты?

- Не каждый жрец может лечить, - покачал головой Грюммонд, следя целым глазом за дверью. – Но если ты так ненавидишь его, почему остаёшься с Химерами?

Саския пожала плечами.

- Волку нужна стая, утгардцу – племя. Таков порядок вещей.

Хирург внимательно изучал девушку. Он знал много варваров, но Саския чем-то от них отличалась. Редко проявляемая радость северянки не шла ни в какое сравнение с её безучастностью. Она не дралась с горечью, как Томбли, или из жадности, как остальные члены банды. Нет, вместо этого будто жадный до битв червь свернулся в её животе, передавая ей свой голод, который невозможно было утолить никакими сражениями. Единственный вызов, достойный её внимания, был бы тот, в котором она погибает. Всё остальное заслуживало лишь презрения и насмехательств.

Грюммонд отвернулся, убирая мази и масла, и спросил:

- Так как, говоришь, ты провернула то колдовство?

- Ты о чём?

- Бум! Вспышка! – засмеялся целитель. – Потерял пару золотых из-за твоего маленького трюка.

- Не понимаю, о чём ты говоришь, - прорычала Саския, а в её глазах блеснуло что-то древнее и жестокое.

- Ладно, ладно, - шутливо вскинул руки Грюммонд. – Не хотел сказать ничего такого. Ты же знаешь, кто твои друзья.

В общем зале раздался крик.

- Кровь Груумша! – ругнулся полуорк. – Что там ещё?

В комнату ввалился Томбли, ткнув большим пальцем в варварку:

- Поднимайся и натяни что поприличнее. Мне нужны твои глаза.

На путевую станцию прибыла группа звероловов. Банда собралась поприветствовать их, столпившись вокруг прибывших и их тяжёлой железной клетки. К тому моменту как Саския дохромала до двери, Томбли уже вовсю препирался со смуглым калишитом, пытаясь сбить цену уговорами и угрозами.

Доспехи торговца были разодраны в нескольких местах, а вся нога была обмотана бинтами. Что бы ни находилось сейчас в клетке, оно устроило охотникам хорошую взбучку.

Саския протиснулась через толпу и остановилась.

Звероловы поймали дракона.

Северянка видела изображения существ и раньше. Она встречала подобия великих змеев, выведенные чернилами на скоблёной коже, вырезанные из кости и дерева, отлитые в золоте и серебре, нарисованные на стенах пещер. Но у этого миниатюрного, не больше кошки, дракончика имелось кое-что, чего не хватало всем виденным ею прежде творениям. Это создание было потрясающе красивым, словно необычный меч, наточенный до остроты бритвы.

Длинные линии мышц-жгутов напрягались и переплетались под глянцевыми чешуйками винного цвета. Пара острых рожек закручивалась над тёмными, отливающими фиолетовым глазами, обрамляя массивную челюсть с тонкими как иголки зубками. Нежные крылья тревожно бились в узком пространстве клетки, а тело заканчивалось извивающими хвостом с одним костяным шипом.

- Во имя Девяти Адов, что это? – прошептал Томбли откуда-то из-под локтя варварки.

Саския попыталась перевести утгартское слово на Общий, но лучшим результатом её усилий стало грубоватое «псевдодракон».

- «Как-бы-дракон»? – фыркнул дворф, развернулся к калишиту и рявкнул: - Ах ты лживый сын джинна! Сто золотых левов и ни фальконом больше!

Томбли и зверолов снова принялись рьяно торговаться, а Саския тем временем встала на колено перед клеткой. Глаза-бриллианты рептилии казались безвременными, абсолютно безразличными к суете людей. Их род правил задолго до засилья городов и ферм, и будет существовать ещё долгое время после того, как последняя из магических башен рассыплется пылью.

«Освободи меня, сестра».

Девушка вздрогнула. Она не слышала утгартской речи с тех пор, как сбежала из дома. Дракон нетерпеливо зашипел. Снова в её мозгу возникли слова:

«Освободи меня!»

Когда Саския была ещё ребёнком, её часто тревожили сны, в которых целые стаи огромных змеев заполняли небеса. Что хуже, эти сны преобразовывались в чудеса, происходившие в мире реальном. Если это были кошмары, то на северном небе начинали плясать огни, стражи доносили о сигнальных кострах, горящих синим и красным, а ржавые клинки становились как новенькие. Стареющий шаман племени, напуганный тем, что не мог объяснить, объявил её видения дурными предзнаменованиями и сделал всё, что было в его силах, чтобы «очистить» её от порчи. Но все ритуалы и церемонии провалились, и в конце концов девушку заклеймили ведьмой – проклятой способностями, которые она не могла контролировать.