Я кивнула и положила руки на волосы. Несколько прядей вырвались из резинки, и я снова закрепила их, прежде чем встретиться с ним взглядом и обернуться.

— Готова? — спросил он за полсекунды до того, как снова дернул меня за волосы. На этот раз я чуть не упала.

— Ты не дал мне шанса устоять на ногах! — прорычала я, разворачиваясь.

— Неужели ты думаешь, что нападающий будет ждать, пока тебе это будет удобно? — Его глаза были яркими, брови сведены вместе.

— Конечно, нет. Но ты спросил, готова ли я. — Я скрестила руки на груди. — Какой смысл было спрашивать меня, готова ли я, если ты все равно собираешься это сделать?

— В этом и был смысл. У тебя не было шанса подготовиться. Ты сама сказала, что нападающий не будет ждать, пока ты окажешься в комнате с мягким полом и мягкими стенами. — Он подошел ближе и положил руки мне на плечи. — Не устраивайся удобнее. Будь всегда начеку.

Я думала о том, как он нашел меня посреди ночи, как привез домой. Слабые шрамы, разбросанные по глубоко загорелой коже костяшек его пальцев, все еще были хорошо видны. Я кивнула.

— Хорошо. Давай еще раз.

На этот раз я попыталась повернуться, когда почувствовала, как его рука провела по моим волосам, но споткнулась о собственные ноги и упала на колени.

Бормоча ругательства под нос, я взяла предложенную им руку, когда он притянул меня к себе. Я одарила его, как я надеялась, злым взглядом, прежде чем повернуться и снова начать идти через комнату.

Когда он схватил меня за хвост, я обернулась и со злостью ударила кулаками по его плечам.

— Хорошо. Давай сделаем это снова.

Шесть не отставал до тех пор, пока я не выполнила все успешно пять раз. После четырех удачных попыток он сильно дернул меня за волосы и повалил на землю, на спину.

Моя голова ударилась о дерево, воздух вырвался из легких, а глаза мгновенно заслезились от боли. На этот раз я не стала бормотать ругательства под нос.

— Ты, ублюдок! — закричала я, переворачиваясь, чтобы встать. Надвигаясь на него с огнем в глазах, я смерила его взглядом. — Засранец! — заорала я, толкая его в грудь. — Больно!

Гнев резко вспыхнул в моей груди, как огонь, оставленный без присмотра. А Шесть просто рассмеялся.

Губы раздвинулись, белые зубы сверкнули в темноте комнаты. Рок-музыка звучала громко, но его смех был громким и долгим.

— Что, черт возьми, смешного?

Он провел рукой по лицу, пока его смех утихал.

— Ты. Ты такая маленькая, но такая злая. — Он жестом указал на мое тело, как будто я не знала, насколько я стройная.

Я снова толкнула его в грудь.

— Тебе не нужно было так сильно тянуть.

Вздохнув, он положил руки по обе стороны от моей шеи.

— Вообще-то, нужно. — Я почувствовала, как его пальцы массируют маленькие круги на моих мышцах, и сделала шаг ближе. — Я хотел увидеть, как ты встанешь. И ты встала.

Я посмотрела на пол и поняла, что он был прав. Я не лежала там, ожидая, что меня снова ударят. Я сразу же встала.

— И ты пошла за мной, — добавил он. — Ты не убежала. Это было испытание. Ты его прошла.

Мне было втайне приятно, что он похвалил меня, но мои глаза все еще слезились от резкой боли в коже головы.

— Я была зла на тебя. И до сих пор злюсь.

— Хорошо. Будь злой. Страх заставляет тебя отступать. Гнев оживляет тебя. — Он скользнул руками от моей шеи к челюсти и провел большими пальцами по линии, слегка надавливая на кость. — Мне нужно дойти до таксофона, чтобы позвонить.

Он пролистывал номера на своем пейджере, пока я сопротивлялась желанию схватиться за лицо там, где он держал его, чтобы заменить тепло, которое он мне дал.

— Я пойду с тобой.

На мгновение оторвав взгляд от своей руки, он поднял бровь.

— Правда?

— Да. — Я сорвала резинку с волос и встряхнула пряди, черный шелк коснулся моих плеч. — Я хочу немного конфет.

Он защелкнул пейджер и провел рукой по моим волосам, словно расчесывая спутанные пряди.

— Просто на будущее… — сказала я, обхватывая его руками. — Мне нравится, когда дергают за волосы во время прелюдии. Только не так сильно.

Его губы приподнялись в небольшой улыбке.

— Приятно это знать.

***

Шесть протянул мне пятидесятидолларовую купюру, когда остановился у таксофона возле магазина.

— Можешь купить мне пачку сигарет?

Я посмотрела вниз на деньги, а затем снова на него, с вопросом в глазах.

Он взглянул на меня в промежутке между набором цифр в таксофоне.

— Ты хотела конфет.

— Верно. — Я кивнула и повернулась в сторону магазина, чувствуя вес пятидесяти долларов, словно они были сделаны из свинца. Шесть обычно не давал мне денег, вместо этого он сам оплачивал мои счета и покупал для меня продукты. Я знала, что он думал, что если даст мне наличные, то я потрачу их все одним махом.

Он был прав. Бег помог справиться с голосами, удержал меня от более тяжелых вещей. Но иногда у меня все еще возникало такое желание, как будто мне нужно было доказать себе, что я все еще я.

Я сунула руку в карман, нащупала деньги, раздумывая, что делать. Помахав рукой кассиру, который знал меня по имени, но не особенно меня любил, я подошла к проходу с конфетами, рассматривая все варианты.

Я хотела быть плохой, прикарманить часть денег и сохранить их, получить таблетку от Джерри/Джереми/Джареда или как там его, черт возьми, звали.

Но я хотела быть и хорошей, чтобы доказать Шесть, что я лучше, чем он ожидал.

В конце концов, плохая сторона победила.

Я выбирала все очень тщательно, подсчитывая в уме, чтобы в сумме получилось чуть больше двадцати.

Я бросила на прилавок девятнадцать шоколадных батончиков и указала на пачку сигарет, которую обычно покупал Шесть. Двадцатку из сдачи я сразу же положила в карман, а остальные держала в руке.

— Ты пытаешься покончить с собой? — спросил Шесть, увидев мой пакет с сахаром.

Я пожала плечами и протянула ему сигареты. Когда я потянулась к нему с мелочью, которую не положила в карман, Шесть взял мою руку и перевернул ее, внимательно разглядывая деньги. Я подумала, не подсчитывает ли он мысленно, сколько, должно быть, стоят конфеты.

Его глаза метнулись к моим, и он смотрел на меня несколько полных ударов моего сердца, ища что-то. И так же быстро, как он схватил мою руку, он отпустил ее.

— Оставь себе, — сказал он. Он несколько раз ударил пачку сигарет о свою руку, затем вытащил одну и прикурил. — Никогда не знаешь, когда она может тебе понадобиться.

Мы шли обратно в мою квартиру в тишине, но она казалась тяжелой, отягощенной в равной степени чувством вины и облегчением от того, что я, возможно, скоро попаду под удар.

Шесть ничего не сказал мне, и я не могла отделаться от ощущения, что это тоже был тест. Испытание, которое он хотел, чтобы я прошла, но я была обречена на провал.

Когда мы дошли до квартиры, Шесть остановился у двери.

— Ты не останешься? — спросила я, чувствуя легкое беспокойство.

Он покачал головой, но посмотрел вниз на сигарету в своих руках.

— У меня есть работа, которую я должен сделать.

По языку его тела я поняла две вещи:

Он лгал мне.

И он знал, что я солгала ему.