— Наверное, это к лучшему. — Он посмотрел на Брук, которая все еще избегала его взгляда, опустив глаза к полу. — Ну, я впечатлен. Я собирался приготовить ужин, но поскольку духовка немного занята, почему бы мне не заказать китайскую кухню, которую ты хотела сегодня в три часа утра?
— Отличная идея. — Я обошла стойку и предупреждающе подняла руки. Он равнодушно пожал плечами, тогда я хлопнула своими липкими от муки и теста ладонями по его щекам и наклонилась, чтобы быстро поцеловать. — Не забудь мои рангуны.
Он смахнул муку с моего лба большим пальцем, выглядя совершенно очарованным мной.
— Не забуду. — Он посмотрел поверх моей головы на Брук. — У тебя есть предпочтения по поводу китайской кухни, Брук?
Она не посмотрела на него, просто покачала головой.
— Я не привередлива.
Шесть подождал немного, как будто ожидая, что последует более развернутый ответ, затем посмотрел на меня, и я пожала плечами.
— Курица с апельсинами и липкий рис.
— Я знаю, — сказал мне Шесть, и я поняла, что это было тонкое напоминание о том, что он знает меня, возможно, лучше, чем я думала.
Когда он исчез, я вернулась на кухню, где Брук ожесточенно оттирала миску, в которой лежал наш хлеб.
— Он злится, что здесь так грязно?
Я нахмурила брови.
— Шесть? Да, точно. Это то, к чему он привык со мной. Кроме того, он пришел домой к домашнему печенью и хлебу. Это, наверное, его особый вид извращения.
Пораженная, она повернула голову ко мне.
— Это шутка. Нет, он не злится. — Когда ее взгляд вернулся к мыльной раковине, я спросила: — Поэтому ты не смотрела на него?
— Что? — Но она продолжала тереть посуду сильнее, хотя не было никакой причины мыть так сильно.
— Я знаю, что ты не знаешь его, и едва знаешь меня, но он хороший парень.
— Думаю, мне придется поверить тебе на слово.
Я ничего не могла с собой поделать; ее ответ меня взбесил.
— Он разрешил нам жить здесь, пока мы разбираемся с этим дерьмом. Плохому парню это было бы не по душе.
— Да, и он едва знает меня, и ему приходится иметь дело с моим дерьмом, как ты красноречиво выразилась. — Она оглянулась через плечо. — Он не может наслаждаться присутствием незнакомца в своем доме.
— Ему все равно. Даю слово. — Шесть стоял на заднем дворике, его беспроводной домашний телефон был в руке, когда он набирал номер. — Он хороший. — Не то, что я, — добавила я про себя. — Он классный.
— Ну, если это когда-нибудь станет слишком тяжелым бременем, я надеюсь, ты скажешь что-нибудь, прежде чем начать вести себя пассивно-агрессивно по отношению ко мне.
— Не думаю, что в моем теле есть хоть одна пассивно-агрессивная кость. Ты — мое хобби, помнишь?
Она поморщилась.
— Точно. Ты честная. Почти до боли.
— До тех пор, пока мы на одной волне. Но Шесть здесь не для того, чтобы ты чувствовала себя обузой. Ему все равно. Я серьезно.
— Хорошо. — Она выдохнула и протянула мне сверкающую металлическую миску, чтобы я ее вытерла. — Но... просто скажи мне, хорошо? Если это будет слишком.
— Не беспокойся об этом.
Она выключила воду и посмотрела туда, где на террасе стоял Шесть.
— Ты можешь помочь мне завтра? Я собрала недостаточно своих вещей, и мне нужны другие вещи.
— А он завтра будет дома?
— У него выходной. Но я должна приехать, пока он там. Он не разрешил мне взять ключи, когда я уходила.
— Ну и хрен с ним. Мы вломимся.
Ее глаза расширились, и она покачала головой.
— Нет, ни за что. Он будет знать, что я там была.
— И что? — Я пожала плечами. — И что он собирается делать? Позвонит в полицию? Ни хрена подобного. — Я закончила вытирать миску и передала ей, чтобы она убрала ее. — Мы вломимся, заберем твое дерьмо, и если тебе нужно оставить записку, мы это сделаем. Но мы не вернемся туда, когда он будет дома.
Она подняла подбородок, к ней вернулась часть ее гордости.
— Почему?
— Потому что он придурок. И я не хочу, чтобы он уговаривал тебя вернуться домой. Когда у него следующая смена?
— Сегодня вечером. Он вернется домой рано утром.
— Тогда мы пойдем вечером.
— Мы не можем просто выломать дверь, — запротестовала она.
— Ни хрена. Мы взломаем замок, заберем твои вещи и уйдем.
Она открыла рот, но я резко заткнула ее взглядом, когда Шесть вернулся в дом. Тишина между нами была такой громкой, такой всепоглощающей, что даже Шесть заметил это.
— Все в порядке?
Я повернулась к нему, посмотрела ему прямо в глаза и солгала.
— Да.
***
Шесть вышел из дома, чтобы поехать в его офис в центре города, и мы с Брук оделись во все черное. Я отдала ей все, что могла из своей одежды, но она была слишком высокой для моих брюк, поэтому я дала ей длинные черные носки, чтобы прикрыть ее открытую кожу.
— Мы выглядим так, будто собираемся ограбить банк. А не врываться в мой дом.
— Это больше не твой дом, — напомнила я ей, просматривая книгу по слесарному делу, которую Шесть оставил на тумбочке. Я ненадолго закрыла глаза, пытаясь вспомнить, какой замок был на двери Брук, а затем стала листать страницы, пока не наткнулась на то, о чем подумала.
— Это твоя дверь?
Брук наклонилась, поместив тень размером с голову на страницу.
— Да, но заднее окно было бы лучшим вариантом. Он вынул стекло прошлым летом для кондиционера и так и не заменил его.
Я недолго размышляла над этим вариантом.
— Достаточно большое, чтобы пролезть?
Она положила руку на живот.
— Ладно, не для тебя. А я?
Она кивнула, но выглядела неуверенно.
— Ты уверена, что это хорошая идея? Почему ты не хотела, чтобы я сказала что-нибудь твоему парню?
— Потому что это не очень хорошая идея — скорее всего, это незаконная идея. Что отвечает на оба твоих вопроса. — Я захлопнула книгу и повернулась к ней. — Мы должны взять с собой мешки для мусора, или у тебя есть чемодан, который ты можешь забить?
— У меня есть чемодан в шкафу. Я не могла собрать его раньше, не вызвав его подозрений. — Она пошевелилась, и свет переместился на ее лицо настолько, что я увидела синяк. Это усилило мое желание войти, все сделать и убраться к черту. Чтобы Трой и Шесть ни о чем не догадались.
Нам потребовалось в два раза больше времени, чтобы добраться от дома Шесть до Троя, чем я помнила, но списала это на то, что я заблудилась, а Брук запуталась.
— Ты уверена, что это верная дорога? — спросила я ее, когда мы свернули на улицу, по которой она уже просила меня не ездить.
— Да. — Она посмотрела на дом на углу, окутанный темнотой, которую принесли десять часов вечера. — Это та улица.
Я последовала за ней, но не была уверена, пока она не остановилась прямо перед маленьким домом и не посмотрела на меня.
— Как нам попасть в заднюю часть? — спросила я.
Без слов она повернула свое тело боком — что рассмешило меня только потому, что она была одинаковой ширины, — и поползла вдоль темной штукатурки к темному заднему двору. Я последовала за ней, останавливаясь, чтобы взглянуть на часы. Я не была уверена, как долго Шесть будет отсутствовать, но обычно, когда он ездил в центр города в офис на работу, это был не быстрый визит.
Задняя часть дома заросла сорняками и клочками травы, то тут, то там попадались большие лужи грязи, в которых застрял мой ботинок.
— Блядь, — пробурчала я, когда моя нога чуть не вылетела из застрявшего ботинка. Я ухватилась за ветку дерева и дергала, пока ботинок не освободился, отправив меня на кучу гравия позади. В тот раз я сдержала ругательство, услышав музыку, льющуюся из открытого окна по соседству. Но я сжала губы, когда встала и осмотрела ботинок.
— Вот. — Брук протянула мне ветку дерева, и я использовала ее, чтобы соскрести большие комки грязи, прежде чем сдаться. Мне все равно придется снять их, чтобы протиснуться в окно.
Брук подошла к окну и сняла панель из оргстекла, которая была вместо настоящего окна. Аккуратно отложив в сторону, она отошла обратно.
— Верно, — сказала я себе под нос, вынимая ноги из ботинок и стряхивая толстое пуховое пальто, которое было на мне. Брук держала и то, и другое в руках.
— Ты попадешь в столовую. Можешь отпереть раздвижную стеклянную дверь. — Она указала на нее, чуть в стороне. — А потом я войду.
Я кивнула и просунула одну ногу в окно, затем просунула вторую и, не очень грациозно, упала на задницу. Это был второй раз за последние пару минут, когда моя задница была каким-то образом задета, и я надеялась, что ни один из этих инцидентов не приведет к синякам, которые заметит Шесть.
Я открыла раздвижную дверь, и Брук заскочила внутрь и огляделась. Ее руки прошлись по кухонной стойке, и она облокотилась на раковину. Она посмотрела в окно, и я сжала ей руку.
— Сейчас не время для ностальгии. Собирай свое дерьмо и пошли отсюда.
— Хорошо.
Во всем доме было темно, не было даже ночника, но Брук быстро и ловко входила и выходила из комнат, ставила чемодан у моих ног, а затем мчалась обратно по коридору.
Я попробовала ручку чемодана и обнаружила, что он тяжелый. Тащить его обратно к Шесть было бы муторно, и я решила взять такси, чтобы не задерживаться дольше, чем нужно.
Брук вернулась с сумкой поменьше, но, судя по розовым и коричневым мультяшным животным на ней, я поняла, что это сумка для пеленок.
— Готова?
Она кивнула, и когда мы шли к задней двери, раздался звук, который заставил нас обеих остановиться.
Это было похоже на скрип половицы, и мы синхронно повернули наши головы в одном направлении, и я услышала каждый из наших вдохов. Затем все, что я могла слышать, это громоподобный рокот моего сердцебиения.
Наконец, Брук повернулась ко мне.
— Сосед сверху.
Я не хотела задерживаться, чтобы подтвердить это, поэтому я выпроводила ее за дверь. Когда она попыталась вставить оргстекло обратно в окно, я остановила ее, резко покачав головой. Он бы и так узнал, что мы там были. Нет смысла терять время, чтобы замести следы.
Когда мы отошли на два квартала, Брук достала мобильный телефон и набрала номер такси. К тому времени мои руки вспотели и болели от тяжести чемодана, у которого были сломаны колеса, и поэтому его нельзя было катить по тротуарам.