Водитель выглядел так, словно был готов съехать с дороги и убежать.

Шеймус поднял ладони. — Я просто беспокоюсь, друг мой. Нет необходимости в насилии. И тебя разозлил мой рот, а не мои яйца, так что, пожалуйста, целься мне в лицо.

— Ты ублюдок. Мне все еще нужен для дела твой свободный рот, а не твои волосатые яйца.

— Мой голос будет неприятно высоким, если ты меня кастрируешь.

— Заткнись. — Я засунул пистолет обратно в кобуру. Мне не нравилось думать о том, что Шеймус может быть прав, что Эйслинн сбежит, если узнает, что ее сестра не нуждается в спасении, и еще меньше мне нравилось, что это серьезно беспокоило меня. Наш брак все еще был далек от моего идеала, но мне нравилась Эйслинн, ее задор, ее заботливость — даже если она еще не показывала ее мне — и ее опасная невинность. Если бы она убежала, я бы, наверное, выследил и поймал ее, но это превратило бы наш брак в нечто еще менее похожее на то, к чему я стремился.

После того как я встретил Эйслинн и Финна в аэропорту, мы вместе поехали домой. Эйслинн не отходила от Финна ни на шаг. Она несла Финна по лестнице. Видя ее материнскую заботу, я ценил ее еще больше, особенно учитывая то, как не хватало ее сестры в этом плане, как я убедился вчера в Майами.

Она, наконец, усадила Финна, когда я открыл дверь квартиры и жестом пригласил их войти внутрь. Он был крошечным мальчиком. У меня было несколько племянников и племянниц, больше, чем я хотел сосчитать (у меня было тридцать два двоюродных брата, и все они плодились как кролики), и некоторые были его возраста, но определенно выше и крепче. Он не отпускал руку Эйслинн, пока она показывала ему квартиру. У меня было чувство, что она все равно не оставила бы его. От нее исходили сильные защитные флюиды. Она была в режиме матери-медведицы и была готова откусить мне голову, если я сделаю неверное движение в сторону мальчика.

Я отнес три сумки с игрушками в гостевую спальню. Эйслинн купила постельное белье с Человеком-пауком, чтобы сделать более комфортным прибывание ребенка дома. Когда она вошла в маленькую комнату с Финном рядом, он сразу же потянул ее к кровати и потрогал белье.

— Если тебе нравится человек-паук, тебе понравится и это, — сказал я, ставя пакеты в центре комнаты. Финн с любопытством посмотрел на них, но не подошел к ним. — Давай, — подбодрил я его.

Он посмотрел на Эйслинн в поисках одобрения, и когда она кивнула, он потянул ее к сумкам. Вскоре все, что я купил для него, было аккуратно разложено на земле. Больше всего ему понравились фигурка человека-паука и самолет с пультом управления. Я некоторое время наблюдал за ним и Эйслинн, за тем, как счастлива она выглядела, когда рядом был мальчик, как будто часть ее, которой не хватало, наконец-то снова стала целой. Бросив на них последний взгляд, я вернулся в гостиную и пошел проверить холодильник. Я усмехнулась, когда заметила контейнер, наполненный тем, что выглядело как еще одно рагу.

Я открыл его и понюхала. На этот раз говядина. Я мог бы привыкнуть к стряпне Эйслинн. Это напоминало мне о детстве, об Ирландии, о том времени, когда я беспокоился только о том, смогу ли я разыграть Балора и остаться невредимым. Такое случалось редко. Балор всегда был слишком осторожен. Позже, когда к розыгрышам присоединились близнецы, я мог свалить на них многие из своих коварных начинаний, хотя в конечном итоге это тоже не сработало.

Усмехнувшись воспоминаниям, я взял кастрюлю и вылил в нее тушеное мясо. Эйслинн должна открыть ресторан. Я был бы ее лучшим клиентом, а многие из моих мужчин, которые скучали по родине так же, как и я, проводили бы там свои обеденные перерывы. Раздался смех Финна, за которым вскоре последовал смех Эйслинн. Я жил одна с тех пор, как переехал в Нью-Йорк. До этого я оставался либо с семьей в поместье, либо в одной квартире с Балором, а затем с Араном в Дублине. Мне не было одиноко. У меня была компания — мои мужчины, друзья, такие как Тимоти и Шеймус, мои братья, когда они приезжали, и на короткое время женщины. Я всегда знал, что хочу жениться и иметь детей. На протяжении десятилетий мужчины нашего клана успевали быть отцами и главарями банд, были жестокой рукой в бизнесе и строгой, но справедливой рукой в семье.

Но в последние несколько лет, после многочисленных неудачных попыток отца сватать меня всякий раз, когда я ступал на ирландскую землю, я начал сомневаться, что когда-нибудь почувствую истинное желание женится. Эйслинн застала меня врасплох. Я был известен своими поспешными решениями, вспыльчивостью, хотя с годами я стал лучше, или мне так казалось.

Приход Эйслинн в мой дом никогда не казался мне вторжением. Даже если она сопротивлялась мне, как могла, я наслаждался ее присутствием, и не только из-за очень интересного секса.

Мне нравилось приходить домой к женщине, даже если она редко улыбалась мне. У меня было чувство, что я тоже не буду возражать против присутствия Финна. Я не хотел становиться его отцом. У мальчика был багаж в его юном возрасте, благодаря его ужасным родителям, и я сомневался, что он с готовностью примет меня в свою жизнь. Но я буду защищать его, как защищал бы своих племянников и племянниц.

Шеймус часто беспокоил меня по поводу остепениться. Он уже давно положил глаз на Мейв, так что их брак был делом решенным, и он был раздражающим типом, который хочет такого же душевного счастья для всех вокруг.

Я всегда был слишком занят, мои мысли были заняты расширением нашего бизнеса в Нью-Йорке в последнее десятилетие. Ирландские кланы вели бизнес в Нью-Йорке и на Восточном побережье с XIX века, но из-за ирландско-итальянских мафиозных войн 1970-х годов большинство кланов прекратили свою деятельность в этой части света и вернулись к своим корням в Ирландии или пытались жить нормальной жизнью. Наша семья никогда полностью не покидала Нью-Йорк, но наш бизнес пострадал от войны. К счастью, многие итальянские семьи переехали на Западное побережье или занимались другим подпольным бизнесом, нежели мы. Итальянцы приложили руку к строительству и азартным играм, а нас все это не интересовало. Мы занимались тем, что у нас получалось лучше всего: рэкетом, торговлей оружием и заказными убийствами.

На плите булькало рагу.

— Оно пригорит, если не помешивать и не убавить температуру, — сказала Эйслинн, входя в комнату.

Я сделал, как она сказала. — Вот почему я всегда пользуюсь микроволновой печью.

— Это кощунственно — разогревать приготовленное дома рагу в микроволновке.

— В прошлом мы были склонны к кощунственным поступкам, — сказал я с ухмылкой. Лицо Эйслинн покраснело, и она оглянулась назад в комнату Финна. Но мальчик был занят тем, что пытался управлять самолетом с помощью пульта дистанционного управления.

— Только не при Финне.

— Сомневаюсь, что он поймет намек.

— Он умный.

— Я не говорил, что он глупый, — сказал я, оценив ее оборонительную позицию. Я не знал, чему она была свидетелем в прошлом, но было ясно, что она привыкла вставать на защиту Финна. Я положил ложку и придвинулся к ней, обняв ее за талию, несмотря на ее напряжение. — Но сексуальные намеки — это за пределами детского понимания. — Она сопротивлялась, когда я попытался притянуть ее для поцелуя. Я усмехнулся. — Думаю, Финн переживет немного поцелуев. — Я поцеловал ее в лоб, затем отстранился.

— Финн, ужин готов! — позвала Эйслинн. Она была явно напряжена, как будто боялась, что я наброшусь на нее. Я вырос в ирландской католической семье в сельской местности. Знал, что нужно ограничивать свои грязные разговоры и лапания, когда мы оставались наедине.

В комнату вошел Финн с фигуркой человека-паука в руках. Он дернул Эйслинн за бедро. Она потрепала его по волосам. — Ч-ч-ч-ч-что т-т-т-т-ты ешь?

В моем присутствии его заикание усилилось, и мне было трудно его понять. Эйслинн была знакома с его речью, и я, вероятно, тоже скоро привыкну к этому и перестану замечать.

— Знаменитое рагу Эйслинн, — сказал я, подмигнув ему.

Он застенчиво улыбнулся мне, прежде чем спрятаться за Эйслинн. Мы уселись за стол, каждый со своей миской тушеного мяса.

Финн вскоре начал рассказывать о каждой секунде своего путешествия, выбирая кусочки картофеля и моркови из своего рагу.

Эйслинн покачала головой, с любовью улыбаясь Финну. У меня сжалась грудь при виде этого. Черт. Может, Шеймус был прав.

— Ты установил очень высокую планку, позволив ему лететь бизнес-классом в его первый полет, — сказала она.

— Я же говорил тебе, что буду баловать его.

Финн посмотрел между мной и Эйслинн, прикусив нижнюю губу. Он не был похож ни на Эйслинн, ни на ее сестру. Он явно унаследовал внешность от отца: светло-каштановые волосы и бледно-голубые глаза плюс множество веснушек.

Финн отложил ложку, вытащив овощи из рагу.

— Если ты хочешь вырасти большим и сильным, тебе нужно есть мясо, — сказал я, кивнув в сторону говяжьих кубиков в его миске. В тот момент, когда эти слова покинули мой рот, я мог бы надрать свою глупую задницу. Это были те же самые слова, которыми меня пичкали родители, бабушка и дедушка, когда пытались заставить меня есть овощи. Он посмотрел вниз и скорчился на стуле. — Я д-д-д-д... — Он поднял глаза на Эйслинн в поисках помощи.

— Он не очень любит мясо, поэтому ему не нужно его есть, — сказала она мне, но смотрела на Финна. — Ты сыт?

Финн кивнул.

— Хорошо, но тебе придется оставаться за столом, пока мы не закончим.

Большинство мальчиков в моей семье были маленькими нарушителями спокойствия. Финн был застенчивым ребенком. Мне определенно придется пересмотреть свой подход.

После ужина Финн вернулся в свою комнату, чтобы поиграть еще немного, хотя он выглядел смертельно уставшим. Вероятно, он был на взводе.

Эйслинн убирала со стола, но я видел, что ей есть что сказать. Признаться, я был удивлен, что она до сих пор не расспросила меня о встрече с Сергеем. Даже если она не знала о моей поездке в Майами, она думала, что Сергей передал мне информацию о ее сестре. Возможно, она хотела подождать, пока Финн уснет, чтобы он не подслушивал. Должно быть, бедному ребенку тяжело, когда его так бросила мать, тем более что отец тоже всю жизнь отсутствовал.