ГЛАВА 40

Шум в остальной части бара притупился до приглушенного рева.

Кай и Кларисса. Кларисса и Кай. Здесь. Вместе.

Эта мысль прокручивалась в моей голове, пока я пыталась осмыслить открывшееся передо мной зрелище. Они еще не видели меня — моя кабинка была втиснута в угол рядом со входом, и они направились прямо к бару, не оглядываясь по сторонам.

Полупереваренная текила плескалась у меня в желудке, когда Кай наклонил голову и что-то сказал Клариссе. Они стояли ко мне спиной, так что я не могла видеть ее реакцию, но из них получилась симпатичная пара. Та же элегантность, та же утонченность, ее идеальная фигура идеально дополняла его.

Жестокая рана снова открылась, посылая глубокую боль в мою грудь. Я замерзла, несмотря на алкоголь и тепло тела, пропитавшее бар, и дрожь пробежала по моему телу крошечными, дребезжащими волнами. Я попыталась дотянуться до своего пальто, но мои конечности были такими же тяжелыми и невосприимчивыми, как бетонные блоки.

Алессандра первой заметила мое молчание. Ее брови опустились.

— Что случилось?

Тошнота застряла у меня в горле, лишив меня дара речи, но мои друзья были достаточно умны, чтобы проследить за моим взглядом в сторону бара. Волосы, телосложение и одежду Кая было безошибочно узнать даже со спины.

Потрясенное молчание начисто стерло нашу прежнюю веселость.

— Мы можем уйти, — сказала Вивиан после долгой, напряженной паузы. — Через несколько улиц отсюда есть другой бар, который должен быть хорошим, или мы можем вернуться в Мэн.

— Нет. — Я, наконец, восстановила контроль над своими способностями. — Мы остаемся. Мы были здесь первыми, и нет ... нет никаких причин, по которым мы не могли бы находиться в одной комнате в одно и то же время.

Помимо того факта, что я чувствую себя так, словно кто-то бьет кувалдой по моему сердцу. Изменение положения его тела. Поворот его головы. Удар за безошибочным ударом.

Я протолкнула кислород через свои сжатые легкие.

Мы с Каем расстались. Я сказала ему, что мы должны встречаться с другими людьми, когда я закончу наши отношения, и что ему лучше с Клариссой. Я не имела права злиться.

Тем не менее, видеть их вместе так скоро после нашего расставания было больно. Так чертовски сильно.

Слоан жестом подозвала нашего официанта.

— Еще по маргарите пожалуйста, — сказала она. — Очень крепкой.

Глаза Алессандры потемнели от сострадания.

— Это что, первый раз, когда ты...

Я кивнула, проглатывая комок в горле. Из всех баров во всем мире он должен был зайти именно в этот.

Когда-то давно я думала, что это было романтично, то, как вселенная продолжала сводить нас вместе. Теперь мне хотелось свернуть его тощую космическую шею.

Кларисса снова засмеялась над чем-то, что сказал Кай, и я больше не могла этого выносить. Я резко встала.

— Сейчас вернусь.

Мои друзья не остановились и не последовали за мной, когда я быстро зашагала в туалет. К счастью, это было рядом с нашим стендом, так что мне не пришлось проходить мимо счастливой пары по пути туда.

Мое сердце выбивало глубокий, болезненный ритм.

Что они делали в Бруклине? Ни один из них не был жителем Бруклина. Были ли они на свидании или пришли сюда как друзья? Был ли это их первый совместный выход в свет или один из многих?

Это не имеет значения. Это не мое дело.

Но независимо от того, сколько раз я говорила себе это, я не могла заставить себя поверить в это.

Я не торопилась пользоваться удобствами и мыть руки. Никогда не думала, что найду утешение в общественном туалете, но я бы забралась в металлическую коробку без окон, если бы это означало избежать Кая и Клариссы еще на секунду.

Это был маленький бар; рано или поздно они должны были меня увидеть. Это не означало, что я должна была ускорить процесс.

Мое отражение смотрело на меня из залитого водой зеркала над раковиной. Я была на два оттенка бледнее обычного, из-за чего выглядела так, словно нахожусь на грани ужасной болезни.

Я потянулась за губной помадой, чтобы немного подкрасить лицо, когда дверь распахнулась и вошла Кларисса.

Мы замерли одновременно — моя рука на полпути к сумке, ее шаг прервался рядом с сушилкой для рук Dyson.

Затем момент прошел, и мы возобновили нашу деятельность, но неловкое молчание сохранялось. Часть меня хотела убежать, прежде чем мне снова придется столкнуться с ней; другая, большая часть осталась из чистого болезненного любопытства.

В туалете спустили воду. Кларисса подошла ко мне, когда я заканчивала наносить помаду. Я выглядела лучше со свежим румянцем, хотя мои щеки оставались бледными, а кожа была липкой от нервов.

Вместо того чтобы ослабить напряжение, журчание воды из крана усугубило его.

Боже, я ненавижу неловкое молчание.

— Тесен мир, — наконец сказала я. Моя попытка говорить легким тоном вышла ржавой от огорчения и я прочистила горло. — Без обид, но я не приняла тебя за девушку бруклинского типа.

— Это было предложение Кая. — Как и у Кая, у Клариссы был британский акцент, но у нее он был более сливочным, более текучим. — Он сказал, что здесь есть отличный коктейль-бар.

Конечно, он это сделал. Я рассказала ему об этом баре, когда мы встречались, из-за чего он привел ее сюда еще более расстроенной.

— О. — Я боролась с острой болью при звуке его имени и представила, как они обсуждают варианты свиданий по телефону, и боль усилилась. — Ну, из вас двоих получается симпатичная пара.

Мне было бы стыдно за свое откровенное выуживание информации, если бы я не чувствовала себя так плохо.

Кларисса вытерла руки и открыла клатч.

— Спасибо. Кай довольно красив, но... — Она достала гладкий черный тюбик губной помады. — Между нами говоря, он немного скучноват.

Негодование жарко вспыхнуло у меня под кожей. Я обвиняла его в том же самом целую жизнь назад, еще до того, как по-настоящему узнала его, но, услышав, как она произносит это со своим надменным акцентом, я покраснела.

— Он не скучный. Он интроверт. В этом есть разница.

— Может быть. — Цвет губ Клариссы остался ровным и приглушенным, его нейтральный оттенок контрастировал с моим кирпично-красным пятном. — Он говорит только о книгах и работе. Это становится утомительным.

Ты не казалась усталой, когда смеялась с ним раньше.

— Нет ничего плохого в том, чтобы говорить о книгах — Я выдернула бумажное полотенце из дозатора и вытерла свои и без того сухие руки. Мне нужно было что-то сделать, иначе я бы закричала. — Чтение — его хобби, и он занят. Кай помогает управлять многомиллиардной компанией. Конечно, он собирается.. — Я замолчала, услышав смех Клариссы. — Что тут такого смешного? — Потребовала я.

— Ты бы видела, как ты краснеешь. — Ее глаза блеснули. — Мне очень жаль. Я знаю, это не смешно, но Кай был так несчастен из-за тебя, что приятно видеть, что ты не отмахнулась от него окончательно.

Я ненавидела то, как мое сердце пропустило удар при ее словах. Я не хотела, чтобы он был несчастен, но если он это так, и она признавала это, то это означало…

— Мы не на свидании, — добавила Кларисса, точно прочитав мое молчание. — Мы здесь как друзья. Он хотел поблагодарить меня за то, что я согласилась на наше постановочное свидание после Национальной звезды. На самом деле... — Она бросила губную помаду обратно в сумочку. — Мы обсуждали, насколько лучше мы стали друзьями.

Мой гнев улетучился, сменившись облегчением и намеком на сомнение.

— Значит, он тебя совсем не интересует?

Кларисса покачала головой.

— Мы с Каем выросли рядом друг с другом, — сказала она. — Наши родители настаивали на том, чтобы мы были вместе с тех пор, как были детьми. Для них это деловое соглашение. Союз между двумя старыми, могущественными британско-китайскими семьями в мире, где таких, как мы, немного. Но мы никогда не были близкими друзьями и не разговаривали в течение многих лет, прежде чем я переехала сюда.

Она прикусила нижнюю губу.

— Я признаю, что сначала он вызвал у меня любопытство. Кай красив, успешен и порядочный человек, что чрезвычайно редко встречается для человека с его богатством и статусом. Но я поняла, что, хотя на бумаге он может выглядеть идеально, химии там просто нет. Не так... как должно быть. — Нежный румянец окрасил ее щеки.

— О, — сказала я снова. Для писателя моя способность находить правильные слова была удручающе низкой. — Что ж, в этом есть смысл, но тебе не обязательно было рассказывать мне все это. — Я так рада, что ты это сделала. — Это не имеет значения. — Если я повторю это достаточное количество раз, это будет правдой. — Кай и я не ... Мы больше не вместе. Очевидно. — Потому что я всегда порчу все хорошее в своей жизни.

Я порылась в своей косметичке, не выискивая ничего конкретного. Адреналин от столкновения с Клариссой схлынул, и сокрушительное давление вернулось в мою грудь.

Она и Кай не были на свидании, но это не отменяло причин, по которым мы не могли быть вместе. Это просто означало, что у меня было больше времени, прежде чем он начнет встречаться с кем-то другим по-настоящему.

— Если бы это не имело значения, ты бы так не расстроилась, когда я назвала его занудой, — мягко сказала Кларисса. Она защелкнула свою сумку и посмотрела мне прямо в глаза. — Ты все еще заботишься о нем.

— Я никогда не говорила, что это не так. Это не поэтому... — Я замолчала, отвлеченная белой вспышкой вокруг ее запястья. Это было ожерелье, обернутое в браслет, и оно выглядело дико неуместно с ее элегантным нарядом. Оно также было сделан из чего-то подозрительно знакомого.

Ракушки из Пука.

Воспоминание врезалось в меня.

Где твое ожерелье?

Я, э-э, потерял его.

Кларисса была директором по связям с художниками в Saxon Gallery — той самой галерее, в которой в декабре проходила выставка Феликса.

Мои глаза встретились с ее. Ее широко раскрытые глаза и потрясенное выражение лица были всем подтверждением, в которой я нуждалась..