Губы Кая изогнулись.

— Неужели мы настолько предсказуемы?

— Большинство богатых людей такие. — Я пожала плечами. — Без обид.

— Не обижаюсь, — криво усмехнулся он. — Нет ничего более лестного, чем быть названным предсказуемым.

Он поерзал на своем сиденье, и наши колени соприкоснулись. Легко, так легко, что это едва ли считалось прикосновением, но каждая клеточка моего тела напряглась, как будто меня ударило током.

Кай замер. Он не пошевелил коленом, а я не дышала, и нас отбросило назад, к началу ночи, когда его руки обвивали мою талию, вызывая всевозможные неуместные мысли и фантазии.

Сплетающиеся языки. Скользкая от пота кожа. Мрачные стоны и хриплые мольбы.

Точка соприкосновения между нами горела, принимая наше легкое подшучивание и конденсируя его во что-то более тяжелое. Более опасное.

Одеяло статического электричества опустилось на мою кожу. Внезапно я остро осознала, как мы будем выглядеть для любого, кто войдет. Два человека столпились на одной скамейке, так близко, что наше дыхание слилось в одно. Обманчиво интимный портрет нарушенных правил и отброшенных приличий.

Вот как это было на ощупь. На самом деле, мы не делали ничего плохого, но в тот момент я была более обнажена, чем если бы стояла голым посреди Пятой авеню.

Глаза Кая потемнели по краям. Никто из нас не двигался, но у меня было сверхъестественное ощущение, что мы несемся по невидимой тропе, ведущей с обрыва.

Возьми себя в руки, Иза. Ради Бога, вы разговариваете в комнате с пианино, а не прыгаете на тарзанке с башни Макао.

Я вернула свое внимание к текущему разговору.

— Значит, я была права насчет всех уроков. Предсказуемо. — Слова вышли более запыхавшимися, чем намеревалась, но я замаскировала это яркой улыбкой. — Если только у тебя тоже нет какого-нибудь захватывающего хобби, о котором я не знаю. Приручаешь ли ты диких лошадей в свободное время? Бейсджампинг с вершины той башни в Дубае? Устраиваешь оргии в своей личной библиотеке?

Угли тлели, затем остыли.

— Боюсь, что нет. — Голос Кая мог бы растопить масло. — Я не люблю делиться.

Земля сдвинулась, выбив меня из равновесия. Я пыталась придумать ответ, любой ответ, когда громкий смех пронесся по комнате, как гильотина.

Электрическая связь с шипением канула в лету. Наши головы повернулись к двери, и я инстинктивно отдернула свою ногу от него.

К счастью, кто бы ни был в коридоре, он не вошел в комнату. Гул голосов в конце концов стих, оставив после себя тишину.

Но заклинание разрушилось, и склеить осколки обратно было невозможно. Не сегодня вечером.

— Мне нужно идти. — Я встала так резко, что мое колено ударилось о нижнюю стенку пианино. Я проигнорировала боль, рикошетом пронесшуюся вверх и вниз по моей ноге, и изобразила легкомысленную улыбку. — Как бы это ни было забавно, я должна, эм, покормить свою змею.

Королевских питонов нужно было кормить только раз в неделю или две, и я уже покормила Монти вчера, но Каю не нужно было этого знать.

Он не выказал видимой реакции на мои слова, просто наклонил голову и ответил простым

— Спокойной ночи.

Я подождала, пока выйду из комнаты и пройду по коридору, прежде чем позволила себе расслабиться. О чем, черт возьми, я только думала? Моя ночь была впечатляющей серией плохих решений. Сначала я пошла в фортепианную комнату вместо того, чтобы идти домой работать над своей рукописью (в свою защиту скажу, что обычно после занятий на фортепиано я писала лучше), затем осталась и немного пофлиртовала с Каем.

Моя стычка с ним, должно быть, лишила меня здравого смысла.

Я прошла половину лестницы, когда столкнулась с Паркером, менеджером бара.

— Изабелла. — Удивление осветило ее глаза. Со своей худощавой фигурой и платиновой стрижкой «пикси» она имела поразительное сходство с моделью Эйджинс Дейн. — Не ожидала все еще увидеть тебя здесь.

Моя смена закончилась два часа назад.

— Я была в комнате с пианино, — сказала я, решив сказать правду. Некоторые менеджеры Вальгалла были недовольны тем, что сотрудники пользуются помещениями даже в соответствии с правилами, но Паркер знала о моем хобби и поощряла его.

— Конечно. Я должна был догадаться. — Ее глаза блеснули.

Паркер была настоящим сокровищем, с точки зрения менеджеров. В тысячу раз лучше, чем Жуткий Чарли или Хендси Гарри с моих предыдущих мест работы. Помимо моих подруг Вивиан и Слоан, она также была одним из немногих людей в Нью-Йорке, кто знала и хранила мой секрет. За это я всегда буду благодарна.

— У меня не было возможности сказать тебе раньше, но поздравляю с твоей предстоящей годовщиной работы. — Улыбка озарила ее лицо. — Я рада, что ты у меня в команде.

Тепло разлилось у меня в животе, стирая часть моего прежнего чувства вины.

— Благодарю вас.

Съешь это, Габриэль.

Возможно, он не верил в меня, но мой менеджер только что сказала, что я одна из ее лучших сотрудников.

Слова Паркер преследовали меня всю дорогу через весь город до моей квартиры, где Монти дремал в своем виварии, а моя рукопись лежала, не дотянув на семьдесят девять тысяч слов до целевого показателя в восемьдесят тысяч слов.

Работа барменом оплачивала счета, но, как и в случае с фортепиано, меня это не интересовало как карьера. Тем не менее, было приятно быть в чем-то хорошим. Паркер проработала в Вальгалла много лет; она видела, как множество людей приходило и уходило, и я произвела на нее впечатление.

Я не могу подвести ее.

Это означало держать нос в чистоте, оставаться сосредоточенной и держаться подальше от некоего британского миллиардера.

Но когда той ночью я забралась в постель и заснула беспокойным сном, мои сны не имели ничего общего с работой, а все были связаны с темными волосами и украденными прикосновениями.