Его член становится все тверже и тверже, пока давление на мою ногу не становится почти болезненным. Его возбуждение возбуждает меня. Это заставляет меня хотеть прикоснуться к нему так, как он прикасался ко мне.

Я наклоняюсь и расстегиваю пуговицу на его джинсах. Я расстегиваю его молнию и залезаю внутрь его боксеров.

Его член такой твердый, что врезается в штанину его джинсов. Я едва могу опустить руку, чтобы коснуться его.

Я обхватываю рукой его ствол, потрясенная его толщиной. Его член больше банана, он почти такой же толстый, как мое собственное запястье. И намного теплее. Я чувствую, как он пульсирует у меня в ладони. Себастьян стонет.

Я осторожно поднимаю его член вертикально, и он становится еще тверже, теперь, когда кровь может течь свободно. Его эрекция выступает из расстегнутой ширинки джинсов, его член коричневый и жилистый, с тяжелой головкой, набухшей от крови.

Я глажу его член рукой, удивляясь, что делаю что-то совершенно запретное здесь, в открытую. Мне не позволено прикасаться к такому мужчине. Мне не разрешается заниматься чем-либо сексуальным без разрешения моего отца.

Я не могу поверить, насколько одновременно мягкий и твердый член Себастьяна. Кожа подобна шелку, а плоть под ней — железу. Когда мои пальцы касаются небольшого выступа под головкой его члена, Себастьян стонет мне в рот.

Из его члена вытекает жидкость, которая помогает смазать мою руку. Я провожу ладонью взад-вперед по нему, нежно дергая и сжимая. Себастьян толкается в мою руку, и от этих мощных толчков я становлюсь насквозь мокрой, представляя, каково это — чувствовать, как этот член проникает в другую часть моего тела.

Себастьян запускает руку мне под юбку и просовывает пальцы в трусики, чтобы одновременно прикасаться ко мне. Моя киска все еще опухшая и чувствительная с прежних времен. Он потирает пальцами нежные круги на моем клиторе, затем опускается немного ниже, чтобы скользнуть пальцем внутрь меня.

Боже мой, просто ощущение этого пальца восхитительно. Тепло и удовольствие похожи на зуд, когда тебя чешут.

Я хочу большего. Я хочу гораздо большего.

Себастьян тоже этого хочет.

Не говоря ни слова, я снимаю нижнее белье и раздвигаю ноги немного шире. Себастьян направляет свой теплый, тяжелый член к моему входу, глядя мне в глаза.

— Ты уверена? — он спрашивает меня.

Я не уверена. На самом деле, если я в чем-то и уверена, так это в том, что это ужасная идея. Я не должна даже дурачиться с Себастьяном, не говоря уже о том, чтобы позволить ему лишить меня девственности.

Мой отец придерживается американской идиомы «Зачем покупать корову, когда можно получать молоко бесплатно?» Он намерен продать эту конкретную корову за огромную цену. Он будет в ярости, если узнает, что я уничтожила свою ценность в его глазах.

Но вот в чем проблема. Я хочу трахнуть Себастьяна. Я хочу этого отчаяннее, чем когда-либо чего-либо хотела.

Если мой отец намерен продать меня в какой-то момент в будущем... тогда я хочу потерять свою девственность прямо здесь и сейчас, с человеком по моему выбору. Никто не может украсть то, чего у меня больше нет.

— Я хочу тебя, — говорю я Себастьяну.

Это правда на 100 процентов. Никакой лжи, никакой скрытой мотивации.

Себастьян толкает свой член внутрь меня, сначала медленно. Хотя я могу сказать, что он максимально осторожен, это все равно причиняет боль. Он просто чертовски большой. Тампон или палец — это не то. Не имеют и десятой доли размера.

Видя, как я вздрагиваю, он делает паузу и говорит: — Ты хочешь, чтобы я остановился?

— Нет, — я качаю головой. — Продолжай.

Себастьян снова целует меня, убирая волосы с моего лица свободной рукой. Это приятно. Мое тело немного расслабляется, и его член скользит внутрь еще немного. Но это еще не все. Он достиг своего рода точки застоя, когда, похоже, не хочет идти дальше.

Себастьян не кажется нетерпеливым. Он целует и держит меня, его язык мягкий и теплый у меня во рту, его дыхание сладкое и чувственное. Он касается моего лица, он ласкает мою грудь.

И вот, наконец, еще одним толчком он преодолевает последний барьер. Я чувствую острое, разрывающее ощущение и прилив тепла. Теперь его член лучше смазан. Он проникает до конца, пока я полностью не заполняюсь им.

Он полностью внутри меня, и я смотрю в его глаза, думая, что это самое близкое, что я когда-либо делала с другим человеком. Что бы ни случилось после этого, Себастьян будет моим первым, сейчас и всегда.

Моя киска горит от боли и интенсивности. Слезы текут из уголков моих глаз, стекая к ушам.

— Ты в порядке? — Себастьян спрашивает меня.

Я киваю, говоря:

— Я в порядке. Это просто... много.

— Ты чувствуешься невероятно, — говорит Себастьян. — Ты такая красивая, Елена... Я знаю, ты это знаешь, но я все равно должен тебе сказать.

Он начинает входить и выходить из меня, медленно и осторожно. Теперь, наконец, я чувствую нечто, больше похожее на удовольствие, чем на боль. Тепло глубоко внутри меня, которое распространяется наружу, пока моя киска снова не почувствует приятную боль, и все мое тело расслабится и задрожит от ощущений.

Я снова слышу шум волн. Если бы океан был удовольствием, а мое тело песком, то каждый раз, когда Себастьян входит в меня, это похоже на волну, разбивающуюся о берег, погружая меня в блаженство.

И подобно приливу, волны набегают все сильнее и быстрее. Я чувствую, что вот-вот утону.

— Продолжай, — умоляю я его. — Вот так.

Себастьян обнимает меня, крепко прижимая наши тела друг к другу. Он целует меня, его язык проникает в мой рот одновременно с тем, как его член проникает глубоко внутрь меня. Мои бедра обхватывают его, и мой клитор трется о его тело. Каждый дюйм моей кожи совпадает с его. Чем больше мы прикасаемся, тем сильнее ощущения.

Я чувствую, как его дыхание учащается в такт его толчкам. Его задница изгибается у моих икр, входя в меня все сильнее и сильнее. Мне больше совсем не больно — все, что я чувствую, это теплое, текучее удовольствие, бегущее по моим венам, как мед.

Сегодня у меня уже был лучший кульминационный момент в моей жизни.

То, что происходит сейчас — это не кульминация, это гребаное цунами.

Я яростно целую Себастьяна. Я кусаю его губы, царапаю его спину. Мне нужно больше, больше, больше его.

Себастьян сжимает меня так сильно, что я не могу дышать. Он делает последний чудовищный толчок в меня и издает долгий, сдавленный стон. Я чувствую, как его член подергивается и пульсирует, по самое основание, погруженный в мою киску. Это подергивание выводит меня из себя. С каждым толчком спермы моя киска сжимается. Я сжимаюсь вокруг него, все мое тело дрожит, глаза закатились. Я не вижу, не чувствую и не слышу ничего, кроме ярких цветных вспышек в моем мозгу. Я кончаю так сильно, что, кажется, моя душа покинула мое тело.

Когда я прихожу в себя, на пляже темно. В песке нет тепла, а небо над головой черное, усыпанное холодными белыми звездами. Это большинство звезд, которых я видела с тех пор, как приехала в этот город.

Себастьян теплый. Его тяжелое тело накрывает меня, его член все еще внутри меня. Он крепко обнимает меня одной рукой, а другой придерживает мой затылок. Его лицо уткнулось в мою шею.

— Смотри, — шепчу я.

Он смотрит на небо, любуясь видом, который ты никогда не сможешь увидеть, находясь полностью в городе, потому что его заглушает световое загрязнение.

— Тебе нравятся звезды, не так ли? — говорит он. — Ты всегда указываешь на них.

— Моя мама подарила мне телескоп. Когда мы выезжали за город, мы поднимались на крышу, чтобы воспользоваться им.

— Иногда меня пугают мысли о космосе, — говорит Себастьян.

— Я нахожу его утешительным. Все, что там происходит, намного больше, чем все, что происходит здесь. Ничто из того, что мы делаем, не может сдвинуть ни одной звезды даже на дюйм.

— Ты выглядишь как нечто, упавшее с небес, — говорит Себастьян, нежно целуя меня в висок.

Его руки крепко обнимают меня.

Я не хочу, чтобы он когда-либо отпускал.

Но я понимаю, как поздно. Дюны находятся почти в часе езды от Чикаго. Мы должны вернуться.

Я начинаю садиться, и Себастьян мягко высвобождается из моих объятий. Когда его член высвобождается, я вижу кровь на его члене и на моих бедрах.

— Ты в порядке? — Себастьян говорит, озабоченно хмурясь.

— Я в порядке, — говорю я ему. Однако я встревожена кровью, беспокоюсь, что она попала на мое платье, поскольку я так и не сняла его, только подтянула к талии. Я понятия не имею, куда делось мое нижнее белье.

— Вот, — говорит Себастьян. — Если хочешь, используй одеяло для очистки… оно старое, это не имеет значения.

Одеяло убирает худший беспорядок, но я все еще не могу найти свои трусики. Я либо выбросила их куда-то, либо они зарыты в песок.

— Неважно, — говорю я Себастьяну. — Нам лучше просто уйти. Я не должна была задерживаться так долго.

— Конечно, — говорит он, собирая одеяла. — Поехали.

Он берет меня за руку, чтобы помочь мне вернуться по песку. Мне кажется, я иду неловко, так как чувствую себя немного разбитой и израненной.

Как только мы возвращаемся в грузовик, Себастьян поворачивается ко мне и говорит: — Это было невероятно, Елена. Просто... невероятно.

Я внезапно чувствую себя застенчивой, и все же я хочу сказать ему, что я чувствовала в тот момент.

Прикусив губу, я говорю: — Я хотела, чтобы ты был у меня первым.

Себастьян заводит двигатель.

— Для меня это тоже впервые, — говорит он, бросая быстрый взгляд в мою сторону. — В первый раз, когда я... в первый раз, когда я влюбляюсь в кого-то.

Я настолько ошарашена, что на мгновение мне кажется, что я ослышалась.

— В меня? — спрашиваю я. — Ты влюбляешься в меня?

Себастьян смеется.

— Да, — говорит он. — Я надеюсь, что все в порядке.

Я никогда не испытывала двух таких противоположных эмоций одновременно. Абсолютная радость от мысли, что Себастьян действительно мог любить меня, и ужас от мысли потерять его, когда он узнает, что я сделала.