8. Райк Мэдоуз

— Смотри, — говорю я Дэйзи, находясь рядом с дверью ее спальни. Я дергаю ручку. — Закрыто.

Она зевает, сидя на кровати и поджав ноги к груди. Ее взгляд обманчиво спокоен, но напряженные плечи говорят об обратном.

Каждую гребаную ночь я делаю одно и то же. Сначала я подхожу к окну, отдергиваю ее зеленые занавески и пытаюсь открыть окно. Дэйзи внимательно смотрит, как напрягаются мои бицепсы, чтобы убедиться что я действительно прикладываю усилия, чтобы открыть его.

— Закрыто, — говорю я.

Я прохожу мимо изножья кровати и шутливо приподнимаю брови, глядя на Дэйзи. Я замечаю ее легкую улыбку, прежде чем захожу в ванную. Я проверяю за занавеской в душе, чтобы точно убедиться, нет ли там никого. Потому что если бы я этого не сделал и солгал ей об этом, я бы чувствовал себя гребаным ослом. И вероятность того, что кто-то может опять вломиться в ее комнату и спрятаться в ванной, выше, чем я могу вынести. Если я не проверю и это реально случится, то я никогда не смогу себе этого простить.

Никого нет.

Я наливаю воду в стакан и возвращаюсь в спальню. Дэйзи держится за колени так крепко руками, что кончики ее пальцев краснеют. Она сидит прямо, ее взгляд прикован к окну.

— Дэйз, — говорю я, подходя к ее стороне кровати. — Я только что там все проверил.

Я беру баночку с ее таблетками с прикроватной тумбочки. Затем опускаю колено на матрас так, чтобы закрыть ей вид на окно своим телом.

— Эй, — мое сердце начинает ускорено биться.

— Да... — она моргает пару раз, а затем одаривает меня самой слабой улыбкой, которую я когда-либо видел.

Раздраженный, я бросаю бутылку ей в лицо, и Дэйзи ловит ее.

— Ты можешь проверить ещё раз? — спрашивает она.

— Конечно, — я даю ей стакан с водой и иду к окну.

Ее глаза расширяются, а грудь вздымается, когда я показываю, что окно закрыто. В тот момент, когда я пытаюсь открыть окно, Дэйзи вздрагивает от страха.

Не знаю, что происходит в ее чертовой голове прямо сейчас, но я знаю, что у неё есть куча причин бояться. Мое сердце разрывается, когда я вижу ее в таком состоянии.

— Все в порядке, — говорю я ей. — Видишь, чертово окно закрыто.

Она закрывает рот рукой и кивает, сдерживая слезы.

— Прости. Когда я какое-то время не сплю, то становлюсь нервной.

— Я знаю. Тебе не нужно извиняться передо мной, черт возьми.

Я иду к двери ванной и закрываю ее со стороны спальни. Через неделю после того как Дэйзи сюда переехала, я установил замок на дверь, чтобы ей было спокойнее.

Ее руки дрожат, когда она пытается открыть баночку с таблетками. Я сажусь на кровать рядом с ней, одетый лишь в спортивные штаны. На ней желтые шорты и майка с надписью: «Во имя кексиков, заткнись». Три дня назад я оскорбил ее любовь к кексам, и я все ждал, когда она достанет эту футболку. Так что я не особо удивлен, что Дэйзи решила надеть ее в последнюю ночь перед отъездом. Завтра днем она улетает в Париж. А через шесть дней я еду в Калифорнию.

Может время, проведенное порознь пойдет нам на пользу. Коннор и мой брат считают странным тот факт, что ни я, ни Дэйзи ни с кем не встречались четыре месяца. Думаю, наконец-то мы сможем это изменить.

Я беру баночку из ее рук и с легкостью ее открываю. Затем кладу ей на ладонь две таблетки.

Дэйзи колеблется.

— Знаешь, до того как я начала принимать эти таблетки, у меня не было ночных кошмаров и других симптомов.

Я провожу рукой по своим волосам.

— Дэйзи, ты уже говорила об этом со своим гребаным доктором.

Черт возьми, я был вместе с ней, когда она разговаривала с тремя разными врачами-сомнологами о своем состоянии. Ей делали ЭЭГ. Она проходила множество исследований сна. И все они предлагают принимать эти гребаные таблетки. Потому что без Ambien она вообще не может спать. Дэйзи страдает от бессонницы и посттравматического стресса, и единственное, что может ей помочь — регулярная терапия. Которую она проходит.

— На самом деле, я не полностью засыпаю, — говорит она, разглядывая таблетку у себя на ладони. — То есть, таблетки погружают меня в полусон.

Парасомния, состояние между бодрствованием и сном — да, я уже все это изучил. В течение шести месяцев Дэйзи ни разу не смогла крепко уснуть.

— Но это лучше, чем совсем не спать.

Глубоко вздыхая, Дэйзи кивает головой и запивает таблетки. После она ставит стакан на прикроватную тумбочку. Я наблюдаю, как она накрывается одеялом и опускает голову на подушку, смотря на потолок. Ее глаза становятся стеклянными.

— Что такое? — спрашиваю я.

— Я боюсь спать, — признается она шепотом. — Я не хочу снова увидеть кошмар, — слезы текут из уголков ее глаз. Дэйзи так сильно устала, что не может их больше сдерживать. — Но если я не усну, то буду бояться всю ночь. Это отстойно.

Хотел бы я забрать ее проблемы. Я не привык быть бессильным, и мне больно смотреть, как она проходит через все это. В то время как я притворяюсь, что мое присутствие — это гребаное решение проблемы.

Я наклоняюсь так, что теперь она смотрит прямо на меня.

— Дэйзи, — говорю я уверенно, вытирая ее слезы большим пальцем. — Никто не заберется в эту чертову комнату.

Обычно я не делаю этого, но сегодня ей явно хуже. Я тянусь к тумбочке со своей стороны и открываю ящик. Достаю пистолет 45-го калибра и показываю ей патроны.

— Хорошо?

Я наблюдаю, как она снова вздыхает и затем кивает.

Затем я проверяю, что пистолет на предохранителе и кладу пистолет под подушку.

Дэйзи закрывает глаза, а я пододвигаюсь ближе к ней, чтобы она чувствовала ближе тепло моего тела. Я провел с ней немало времени, чтобы знать, что ее успокаивает, а что вызывает страх. Мы лежим не так далеко друг от друга, и я замечаю капельки пота у неё на лбу.

— Шшш, — шепчу ей. — Ты в безопасности.

Я глажу ее по руке, и она пододвигается ближе. Теперь мы очень близко друг к другу. Ее ноги переплетаются с моими, будто это самая естественная поза. Дэйзи поворачивается, прижимаясь спиной к моей груди, моя рука обнимает ее за талию, мой член упирается в ее попку, но, вероятно, она не так заостряет своё внимание на последнем факте, как я.

Знаете, блять, сколько выдержки и самообладания нужно иметь, чтобы лежать в этой гребаной позе с этой охрененной девушкой почти каждую гребаную ночь и не совершать никаких безумных действий?

Столько контроля, сколько я даже и не мог предположить, что у меня есть.

Я предполагал, что сегодняшняя ночь не пройдет гладко, но я не ожидал, что вместо кошмаров произойдет еще одна хрень. Ещё одна проблема Дэйзи. И нет, это не лунатизм. До сегодняшнего момента я не был свидетелем данной проблемы.

Дэйзи пинком разбудила меня, что вполне обычно для нас. Она извивается во сне, ее длинные, гладкие ноги двигаются взад и вперед, ударяясь о мои голени.

Я не пытаюсь ее остановить. Она просто не будет реагировать, пока полностью не проснется.

Она сжимает свою подушку, поворачивается в неё лицом, и стонет. Она все еще спит. Это чертов побочный эффект от ее лекарств, и такое случалось около пяти раз за последние четыре месяца. Я не собираюсь ей рассказывать, что она возбуждается посреди ночи. Наутро она не может вспомнить, что происходило, даже при том, что ее глаза открыты и кажутся ясными, как у лунатика. Я подумал, что если расскажу ей об этой ситуации, она смутится. Но подобный случай произошел во время исследований сна, так что Дэйзи все равно знает.

Дэйзи не выглядела смущенной, когда узнала об этом факте. Я забыл, что она не Лили. Она гораздо менее стыдливая, более наглая и в пять раз более безрассудная. Дэйзи просто мне сказала, что если это произойдет снова, мне нужно немедленно покинуть ее постель, а то она случайно может изнасиловать меня.

Она где-то прочитала, что подобное может произойти, если человек испытывает так называемый секс во сне. На что я сказал ей, что она, блять, не в своем уме, если она думает, что сможет меня изнасиловать спящим или бодрствующим.

Дэйзи беспокойно ворочается, а затем замирает: ее тело повернуто ко мне спиной, а колено согнуто и прижато к груди. Она дрожит, затем снова стонет, громкий звук необузданного удовольствия.

Я приподнимаюсь на локоть и секунду наблюдаю за ней. Мой член начинает твердеть, особенно когда она начинает сжимать простыню. Ее майка задралась, и нижняя часть груди видна.

Блять. Мне нужно пойти в ванную.

Я собираюсь одернуть эту майку вниз и уйти, но ее голос заставляет меня остановиться.

— Я не могу, — тихо стонет она, ее стоны превращаются в серию прерывистых криков. — Ахх... аах... ахх...

Твою мать. Как же мне хочется оказаться глубоко внутри неё.

Ее спина выгибается.

— Райк!

По крайней мере она считает, что я внутри нее.

В раздражении я сбрасываю одеяло со своего тела. К черту ее майку. Я оглядываюсь назад. Ее маленькие груди буквально убивают меня. Я встаю с кровати, моя эрекция выпирает сквозь чертовы штаны. Тело Дэйзи стало еще стройнее, чем было. Я сначала, блять, хочу ее накормить, а потом жестко трахнуть. И то, и другое кажется невероятным, а последнее и вовсе не может никогда произойти.

— Я... не могу... — стонет она. Видите, даже во сне она знает, что это неправильно. Вот так. — Райк... Райк... — кричит она, так женственно, так громко, что я теряю самообладание во второй раз. — Райк, ааахх!

Мне нужно срочно войти в чертову ванну прежде чем я кончу прямо здесь.

Мне потребовалась минута, чтобы отпереть засов и зайти внутрь. Осторожно закрываю дверь, а затем опускаю свои штаны до бедер. Блять. Я нахожу лосьон на полу вместе со спреем для волос (нахрена он нужен) и полупустым тюбиком зубной пасты (то же самое). Я даже не осознавал, насколько в этой комнате не убрано. Мы оба крайне редко убираемся.

Я часто смеялся над тем, что Коннор дрочил как сумасшедший, когда Роуз не хотела терять девственность. И вот я здесь, собираюсь делать то же самое. Разница лишь в том, что для нас с Дэйзи нет счастливого конца. В конце у меня не будет девушки. Я не гонюсь за ней. Я просто помогаю ей, и когда придет время, нам обоим необходимо будет двигаться дальше.