Глава 10

Рэйвен

Фан-чертовски-тастически.

Это единственный способ описать езду на черном Харлее, с моим супергорячим, крутым парнем. Слова крутятся в голове, заставляя мой желудок порхать, или, может быть, это адреналин от езды. Полагаю, это комбинация того и другого.

Солнце светит, и появляется спокойный ветерок от скорости байка. Массивное тело Джоны управляет потрясающей техникой, пока мы извиваемся и поворачиваем по улицам Лас-Вегаса. Я не могу не задаться вопросом, каково это, управлять им самой. Делаю мысленную заметку спросить Джону, сможет ли он меня обучить.

Он едет ко мне по длинному пути, обязательно заезжая в самые красивые районы города. На особенно длинном участке дороги, я ослабляю хватку на его талии и сжимаю коленями его бедра. Быстро помолившись, я расставляю руки над головой в полной свободе, и вою, как дикий пес.

Тело Джоны сотрясается, предполагаю, что это смех, но не слышу из-за рева мотоцикла. Засмущавшись, из-за своей счастливой выходки, я оборачиваю руки вокруг его тела, и обнимаю его.

Мы останавливаемся возле гаража Гая, и Джона паркует Харлей рядом с моей Шевроле Новой. Я перебрасываю ногу через байк и слезаю, пока он удерживает его. Стянув шлем, я приглаживаю непослушные кончики волос и восхищаюсь им, пока он слазит с байка. Он излучает уверенность и непоколебимость как человек, который хорошо знает свое тело и его возможности. Красная футболка облегает его торс, и на нем мешковатые джинсы, но узкие во всех нужных местах. Он снимает шлем и обходит мою машину, проверяя ее. Он видел ее много раз издалека, но никогда близко.

Я изучаю его сосредоточенность на лице.

— Ну, что думаешь?

Его взгляд вперивается в мой.

— Что я думаю? Я думаю, что это удивительно. — Он наклоняется, положив руки на бедра, чтобы заглянуть в окно, со стороны водителя. — Оригинальный интерьер, деревянный рычаг, руль... Рэйвен, детка, это ты сделала?

Я возвращаюсь в состояние мегаватной улыбки. Моя грудь наполняется гордостью, из-за удивления в его голосе.

— Да, на это ушло два года, я копила деньги на запчасти и работала над ней в свободное время.

Он сокращает пространство между нами и обнимает меня за талию, положив руки на мой зад. Как и у себя на кухне, простым прикосновением он воспламеняет мою кровь, и я чувствую что-то, что чувствую не часто. Сексуальность.

— Я так горжусь тобой, детка. Это, — он показывает жестом на машину и кивает головой, — это невероятно. Ты невероятная.

Его слова проникают глубоко в мою душу, сотрясая бесполезные обломки защитной стены, которую он уничтожил вчера.

Приподнявшись на носочках, я кладу руки на его грудь и медленно прикасаюсь губами к его. Его хватка на моей заднице усиливается. Я еще раз целую его губы, и еще раз, затем открываю рот и позволяю кончику моего языка провести по его полной нижней губе. Он хватает мои волосы и осторожно тянет, притягивая меня к себе под нужным углом. Его губы накрывают мои, а язык врывается в мой рот. Его поцелуй собственнический и доминирующий, и я стону в его нетерпеливый рот. Без предупреждения, я чувствую жжение от нагретого солнцем металла машины на заднице, пока Джона прижимает меня. Он упирается своим членом мне в живот, и мои ноги слабеют. Через некоторое время, минуты или часы, не уверена, я прерываю его поцелуй.

— Нам следует притормозить, пока нас не арестовали за непристойное поведение.

Его дерзкая усмешка и голодные глаза заставляют меня подумать, а не стоит ли рискнуть.

Он крепко прижимает меня к машине, пока мое дыхание не успокаивается и я не обретаю способность владеть своими ногами.

— Ты в порядке? — спрашивает он, а хищная улыбка растягивается на его губах.

— Да, в порядке.

Сделав два шага назад, он выпускает меня из своей хватки, но берет за руку и пожимает одним плечом.

— Покажи мне свою квартиру.

Я направляюсь к моей квартире, находясь под воздействием чар Джоны.

Привыкну ли я когда-нибудь, что я с ним? Или буду спотыкаться о ноги каждый раз, когда мы вместе.

— Рэй!

В нескольких шагах от переулка, я слышу безошибочно узнаваемый зов. Гай стоит в боксе, и его свирепый взгляд настолько непроницаемый, что я не могу увидеть цвет его глаз.

— Эм, сейчас вернусь.

Я отпускаю руку Джоны, но чувствую, что он держится еще крепче.

— Нет. Я пойду с тобой.

Его выражение лица расслабленное, но решительное.

Это будет интересно.

Гай прежде никогда не видел меня с мужчиной, в основном потому, что я никогда не встречалась ни с кем. И вот теперь, я гуляю за руку с Казановой Лас-Вегаса.

— Привет, как дела?

Мой необычно высокий голос, заставляет Гая сощурить сердитый взгляд.

Он смотрит туда и обратно, между Джоной и мной, его взгляд мечется от наших соединенных рук к лицам.

— Что здесь происходит?

— Ох, эм... ну, мы просто...

— Рэйвен и я встречаемся, сэр.

Гай перестает щурить глаза и выпучивает их, а выражение лица сменяется с нечитаемого в расслабленное.

— Встречаетесь.

— Да, сэр.

Джона притягивает меня к себе, отпуская мою руку и закинув свою на мое на плечо.

Я улыбаюсь Гаю, который опять смотрит свирепо. В этот раз его взгляд направлен на Джону.

— Не знал, что для тебя характерно встречаться, сынок.

Мое сердце ускоряется от прямоты Гая в отношении репутации Джоны.

— Никогда не было. Но сейчас, да.

Ответ Джоны сопровождается крепким сжатием.

Я хочу прыгать от уверенности в словах Джоны. Вместо этого я оборачиваю руку вокруг его талии и обнимаю, посылая огромную улыбку Гаю.

Его лицо расслабляется, и дергаются уголки рта.

— Тогда ладно. — Он указывает на лицо Джоны, и на его лице появляется лучшее отцовское выражение. — Веди себя прилично.

Теперь Джона сражается с ухмылкой.

— Да, сэр.

Коротко кивнув, Гай заходит в гараж. Я выдыхаю, и держа Джону, веду его к переулку. Все прошло хорошо, но, если я знаю Гая, мы поговорим об этом позже.

Мы поднимаемся по лестнице к моей двери, и я вижу, как игривое настроение соскальзывает с его лица. Я хватаю ключи и открываю дверь.

— Вот она.

Я показываю жестом, чтобы он вошел.

Он сердито осматривает чуть больше сорока пяти квадратных метров.

— Тут... миленько.

Я была бы смущена, если бы думала, что его неприязнь из-за моей бедности, но было понятно по тому, как он проверяет уличное освещение и замки на двери, что он беспокоится за мою безопасность. Мое сердце бьется немного быстрее.

— Чувствуй себя как дома. Я пойду переоденусь и соберу вещи.

Поблагодарив себя за то, что пару дней назад зашла в прачечную, я достаю черный кружевной бюстгальтер, соответствующие трусики, свои любимые джинсы и черную майку. Я шагаю в ванную и задвигаю занавеску. Быстро переодеваюсь, чтобы Джоне не пришлось долго ждать, наношу тушь для ресниц и блеск для губ. Схватив туалетные принадлежности, я иду обратно в комнату.

По пути к рюкзаку я замираю и сдерживаю улыбку. Очень забавно видеть, как боец UFL в тяжелом весе лежит на моей крошечной двуспальной кровати. Я проигрываю битву и смех вырывается из моего горла. Он смотрит на меня так, будто знает, что я смеюсь над этим и полностью согласен.

— Ты можешь представить нас в этой постели? Или, черт возьми, хотя бы только меня?

Он выглядит озадаченным, когда изучает кровать сверху донизу, и я веселюсь еще больше.

— Если мы останемся здесь, тебе придется спать на полу. — Успеваю сказать я сквозь хихиканье.

Его карие глаза темнеют, и на смену веселью приходит что-то осязаемое и всепоглощающее.

— Я не буду спать на полу, детка. И я начинаю думать о нескольких разных способах, с помощью которых мы могли поместиться.

Я втягиваю воздух и стараюсь не ерзать, пока между нами вибрирует электричество.

Прервав момент, прежде чем мы что-то подожжем, я запихиваю вещи в рюкзак. Джона встает с кровати и идет к небольшой книжной полке в углу комнаты. Я мысленно провожу быструю инвентаризацию того, что там лежит, надеясь, что он не найдет ничего постыдного. Слава Богу, я избавилась от Камасутры, которую подарила мне Ева на последний день рождения в качестве розыгрыша. Кроме Библии, нескольких любовных романов и несколько фотографий нечего смотреть.

— Это безумие, — говорит он с удивлением в голосе.

Он берет в руки небольшую фотографию в рамке, на которой я знаю, моя мама. Это единственная ее фотография, которая у меня есть. Я сделала ее до того, как съехала, желая сохранить что-нибудь о ней, даже если она не хотела иметь ничего общего со мной. Помню, как застала ее на диване. После работы и долгого горячего душа, она сидела в длинной, розовой, хлопковой рубашке и слушала «The Temptations», уставившись в окно на далекие огни бульвара Лас-Вегаса с потерянным выражением на лице. Никогда не забуду, как ее красота резко контрастировала с уродством, которое она скрывала в своих глазах. Я схватила свою паршивенькую камеру и щелкнула кадр. Она была в таком оцепенении, что даже не вздрогнула. Это было два года назад. С тех пор я не видела ее.

— Рэйвен, ты так на нее похожа. Она прекрасна.

— Да, это так.

Мою грудь обжигает печаль, и это происходит каждый раз, когда я думаю о моей маме. Я рассеянно тру свою грудь в попытке оттеснить боль. Но не могу сделать этого сейчас, переходя от крайне хорошего настроения до крайне печального за последние двенадцать часов с Джоной.

Кто-нибудь хочет прокатиться на биполярных горках?

Он ставит фотографию обратно и поворачивается ко мне. Доброта в его глазах заставляет чувствовать себя уязвимой. Я отворачиваюсь.

Схватив свои вещи, я вспоминаю о банке с кошачьей едой и иду к двери.

— Готов?

Он стоит на том же месте, засунув руки в карманы. Я вижу, как что-то происходит в глубине его глаз, словно он хочет что-то сказать, но не может решиться.

С длинным вдохом он кивает и улыбается.

— Да.

***

Заходя в двери тренировочного центра UFL, мой желудок трепещет от нервов. Возможность побывать в комнате, заполненной парнями похожими на Джону, ошеломляет и чертовски пугает. Он держит меня за руку, пока мы проходим через вход, и я крепче прижимаюсь к нему.