Глава 27 Я не могу остаться

Я не знаю, почему я сегодня проснулась еще до восхода солнца. Невидимые руки моего сознания отрывают меня от матраса. Свешиваю ноги с края кровати, пока смотрю на капли дождя, скользящие по стеклу моих французских дверей, подобно серебристым червячкам. Я пришла к выводу, что сон очень похож на секс. Ты не осознаешь, как сильно ты хочешь его, пока он не перестает быть для тебя доступным.

В небе раздается раскат грома вдали, что заставляет меня подскочить.

«Дыши, Рэвин, просто дыши».

Шаркающей походкой иду на кухню, и завариваю себе крепкий кофе. Насыщенный аромат обостряет все мои чувства и рассеивает туман в голове. Пока варится кофе, я открываю ноутбук. И вижу там новое сообщение. Неохотно нажимаю на иконку Фанат Рэвин, чтобы открыть его.

Фанат Рэвин: «Ты даже не представляешь, насколько я разочарован тем, что ты так и не ответила мне. Я связался с галереей в Лас-Вегасе, но они не дали мне никакой информации. Однако я не собираюсь сдаваться. В твоих интересах выйти со мной на связь. А пока что я продолжу искать. Я найду тебя, потому что у меня нет выбора. От этого зависит состояние моего рассудка».

«О Господи, этого не может быть. Завтра же я уеду».

Воздух в доме застоявшийся и чересчур теплый. Наливаю кофе в кружку и выхожу на террасу. Свежий морозный воздух наполняет мои легкие и щиплет щеки. Дождь продолжает медленно моросить с хмурого неба. Эти мелкие осадки похожи скорее на плотное влажное облако, чем на дождь. Ветра нет, но прохлада в воздухе проникает глубоко под кожу.

«Нэйт следит за мной. Это наверняка именно он, кто же еще это может быть? Как он узнал? Обнаружил в кладовке мои картины? Узнал какие-то мои работы на странице в «Фейсбуке»? Мне хочется удалить страницу, но страх неизвестности будет хуже, чем тот страх, которым его сообщения заражают мой мозг. Я не могу и дальше продолжать бояться его. Неважно, он это или нет. Сегодня на меня рассчитывают окружающие. Мне нужно собраться с мыслями. Возможно, пришло время открыть Энди свой секрет, ведь я доверяю ему».

Но потом я вспоминаю, что он злится на меня.

Пока я стою на своей террасе, позволяя пару от кофе окутывать мое лицо, солнце выходит из-за горизонта. Оно освещает черноту неба, поднимаясь над далекими горами. Мало-помалу оно прокладывает себе путь через лес. Серебристый туман, висевший на верхушках деревьев, вскоре рассеивается. Небо окрашивается в ярко-голубой оттенок, под цвет неоновых вывесок, украшающих улицы Лас-Вегаса ― этот цвет гораздо больше подходит безоблачному небу.

Делаю первый полноценный вдох за это утро, и теплая улыбка появляется на моем лице.

Я не могу тревожиться о своих проблемах прямо сейчас. Сегодня будет хороший день, даже отличный. Хотя мне потребуется еще около часа или двух, чтобы убедиться в этом наверняка.

Выпив «Мимозу» и съев бублик, я отправляюсь в душ. У меня впереди насыщенный день. Сегодня в девять утра волонтеры собираются в клубе «Пристань», чтобы подготовиться к мероприятию. Я рада, что Энди будет там, но после вчерашнего разговора он, возможно, никогда больше не заговорит со мной. Он не хочет понять. Понять, что очень нужен мне, просто пока не в том статусе, в котором хочет.

Я хотела бы, чтобы все было по-другому. Он привлекательный и милый парень, даже лучше, чем просто милый ― он настоящий. В его высоком, подтянутом теле нет ни одной фальшивой детали. В другой жизни я могла бы представить нас вместе. Однако это не другая жизнь ― это моя жизнь. Моя реальность. Я боюсь показать ему свой уродливый мир. Этот шаг не только эгоистичен, но и опасен.

И еще одна мысль больно ранит меня.

Я все еще девушка в бегах. Я. Не могу. Остаться. Как могу я думать об отношениях, если это неизбежно? Быть может, его раздражение по отношению ко мне ― это благословение. Так мне будет легче уехать.

Прихожу к девяти, оставляю свои картины на аукционном столе и вместе с двумя другими женщинами, Крис и Стэйси, начинаю расставлять остальные предметы для аукциона. Мы заполняем несколько длинных столов подарочными корзинами и пожертвованными вещами, чтобы посетители могли сделать ставки. Энди не появляется до тех пор, пока мы не заканчиваем.

Он смотрит на меня с другого конца помещения со странным пустым выражением на лице, а потом отворачивается и идет к сцене. Чувство принадлежности к сообществу, которое я испытывала раньше, угасает, как потухающая свеча, пока ее пламя окончательно не погаснет. Я каким-то образом умудрилась потерять единственного настоящего друга, который появился у меня в этом маленьком сонном городке. Как раз вовремя, чтобы сообщить о своем отъезде. Но, возможно, на этот раз я просто тихо исчезну.

Долгий день плавно перетекает в вечер. Энди внимательно следит за каждым моим движением, заставляя меня испытывать волнение, но в то же время давая мне уверенность, что я в безопасности ― по крайней мере, пока. Толпа становится все больше, до такой степени, что мне начинает казаться, что я уже не могу двигаться и дышать. Музыка звучит из громкоговорителя, установленного на краю черной сбитой из фанеры сцены, покрытой ковром с пятнами пива на нем.

Сегодня я пообщалась со многими горожанами, но тот, с кем мне действительно нужно поговорить, избегает меня как чумы. Когда начинается аукцион, мои картины выставляют на всеобщее обозрение прямо над головами, пробираясь сквозь толпу. Первая же картина быстро продается. Энди перебивает ставки банкиров, бизнесменов, и трофейных жен, которые пытаются найти себе занятие на время визита в свои дома у озера. Он обходит их всех, установив высокую ставку в сорок две сотни — и это гораздо больше, чем он может позволить себе на зарплату бармена.

Из-за клаустрофобии, чувства вины и раннего пробуждения я готова сбежать отсюда. Позволяю своим ногам вывести меня на прохладный вечерний воздух.

― Рэвин!

Я слышу, как Энди окликает меня за спиной, пока стою на тротуаре.

Делаю глубокий вдох, который ничуть не заглушает тревогу, терзающую мое сознание. Разворачиваюсь к нему лицом и совершаю ошибку, позволяя себе заглянуть в его обеспокоенные глаза. Мой язык словно увеличивается вдвое. Я пытаюсь говорить, но слова застревают на огромном по ощущениям языке, подобному большой жевательной резинке.

К счастью, в этом нет необходимости, Энди прерывает молчание:

― Пожалуйста, давай встретимся в «Пожарной части». Мне нужно уладить все дела с аукционом, на котором я сделал ставку. Нам нужно поговорить. Я скоро буду там.

Прежде чем я успеваю ответить ему, он поворачивается и идет обратно в зал. Я тру глаза, потому что они сильно устали из-за того, что нахожусь в замешательстве. В глубине мозга нарастает тупая головная боль по причине того, что я запрещаю себе плакать и поддаваться страху. Он прав, нам нужно поговорить, но это не тот разговор, которого он ожидает. Пришло время признаться во всем.

Все жители города находятся в «Пристани», поэтому, когда я сажусь на табурет в пабе «Пожарная часть», там находимся только я и бармен Тиффани. Здесь так тихо, что это даже нервирует, потому что все, что у меня есть сейчас ― это мои мысли. Тишина ― это то, что маскирует мою боль, но и то, что пробуждает воспоминания о моем прошлом, обнажая образы, спрятанные в моем сознании.

Я не имею права испытывать те чувства, которые есть у меня к Энди. Это неправильно по многим причинам. Не могу подвергать его жизнь опасности, если Нэйт когда-нибудь найдет меня. Я ― яд, который уничтожит любого, кто хоть сколько-нибудь связан со мной. Не могу позволить ему заботиться обо мне, когда знаю, что завтра снова буду паковать вещи. Я должна оставаться благоразумной, поэтому не стану вовлекать Энди в свою драму, пока задница Нэйта не окажется в тюрьме. Тогда и только тогда я смогу окончательно встать на ноги. Возможно, я вернусь сюда, если этот день когда-нибудь наступит.

Я пробыла в этом городе всего несколько недель, а уже все бармены в городе знают, что именно я пью, даже не спрашивая. Двойная порция «Джеймесона» со льдом появляется передо мной. Тепло виски притупляет холод в моих костях. Я настолько погружена в свои мысли, что не замечаю, как кто-то появляется из темноты, словно тень, и опускается на табурет в шести сиденьях от меня.

Его глубокий голос пронзает мой слух, словно лезвие, когда он заказывает мартини. Мне знаком этот голос ― слишком хорошо знаком. В моем мозгу взрывается бомба, превращая все мысли в кашу. Паника нарастает вместе с привкусом рвоты в горле.

«Нет! Этого не может быть!»