Глава 11 Проблемы с папочкой

Я погружаюсь в холодную серую кожу кресла, слишком жесткого для моего изломанного тела. В воздухе витает сильный аромат мебельной полироли и сигарного дыма. Мистер Кершоу восседает в своем кресле, подобно небольшой горе. Даже не вставая, легко определить, что его рост намного выше метра восьмидесяти. Его мощное телосложение заполняет собой огромное черное кожаное кресло. Он абсолютно лысый, поэтому взгляд его пронзительных голубых глаз целиком завладевает моим вниманием. Они оценивают мою слабость и страх, пока я не выдерживаю и отвожу глаза.

Прежде чем успевает сказать что-либо еще, он переходит к очевидным фактам.

― Бог мой, Мэдоу! Что с тобой случилось?! Это сделал Нэйт?

Я еще глубже погружаюсь в себя.

― Вы можете мне помочь?

― Твоя мать никогда не доверяла ему. Она пришла бы в ужас, увидев тебя в таком состоянии.

― Не вмешивайте в это мою мать.

Я ерзаю по жесткой коже, вжимая плечи в спинку кресла. Пытаясь обрести хоть какой-то комфорт.

― Мне не нужны напоминания о том, какой неудачницей я была бы в ее глазах.

― Ты не неудачница, Мэдоу. Пускай твоей матери больше нет, но я пообещал ей заботиться о тебе. Очевидно, что это я неудачник. Думаю, пришло время выполнить свое обещание. Готова ли ты принять мою помощь?

Я устало вздыхаю.

― Этот кавардак на моей совести, но я не знаю, как все исправить.

Мое внимание переключается на собственные пальцы, которые теребят край блузки.

Краем глаза я наблюдаю, как он перекладывает бумаги на столе, внезапно усмехнувшись каким-то своим мыслям.

― Мэдоу Ларкин. Твоя мама была такой затейницей.

Его мужественный смех эхом отражается от кирпичных стен, которые, по ощущениям, надвигаются и давят на меня.

― Имя, данное тебе твоей мамой, ассоциирующееся с певчей птицей, имеет особое значение. Держу пари, ты этого не знала (прим.: имя героини Meadow – отсылка к названию птицы meadow bird ― североамериканская певчая птица, зимующая в Южной Америке, по др. «боболинка»).

Мой взгляд снова возвращается к нему.

― Мэдоу, я думаю, пришло время тебе узнать ее секрет.

― Секрет? Какой секрет? Моей мамы нет в живых уже пять лет. Если бы она хотела, чтобы я что-то знала, почему не рассказала мне об этом сама, когда лежала на смертном одре?

Выражение его лица меняется.

― Мне искренне жаль, Мэдоу. Ты права, твоя мать, вероятно, не одобрила бы того, что я сейчас скажу, но ты уже не ребенок. По правде говоря, я уверен, что твоя мать также не одобрила бы и ту жизнь, на которую ты обречена, поэтому мне пришлось взвесить все за и против, и, судя по тому, что я вижу сегодня перед собой, тебе необходима эта правда.

Спазмы в животе заставляют меня сложиться вдвое. Я крепко обнимаю себя руками за талию, да так что побелели костяшки пальцев.

― Ты в порядке?

Мистер Кершоу приподнимается со стула, задрав кверху нос.

Я вскидываю руку перед его лицом.

― Я в порядке. Мы можем продолжить? У меня есть дела, которые мне нужно успеть сделать сегодня.

― Да, конечно.

Он возвращается на свое место, а я медленно поднимаюсь обратно.

― Мэдоу, после смерти твоей матери нам было велено присматривать за тобой. Мы не должны были выпускать тебя из виду. Нам было важно знать о твоем местонахождении, где бы ты ни была.

Словно было недостаточно того, что мои глаза болели, теперь они еще и горели от гнева.

― Вы следили за мной? Какого черта?!

Ярость затуманивает мое сознание.

― Итак, если моей матери нет в живых, кому же вы подчиняетесь? Нэйту? Не понимаю, зачем тогда я здесь, и трачу свое драгоценное время. Вы можете мне чем-нибудь помочь или нет?

― Не злись, твой муж не следил за тобой, это делал твой отец.

― Отец? У меня нет никакого отца.

― У всех есть отец, Мэдоу, ― говорит он снисходительным тоном.

― Да, у меня был донор спермы, но я не знаю, кто он, и, честно говоря, не хочу знать. У меня нет желания встречаться с ним на данном этапе моей жизни. Он бросил мать, когда она была беременна. Он оставил ее одну воспитывать меня. Даже после ее смерти он не появился. Не пришел на ее похороны. Он никогда не был мне отцом и никогда уже и не станет им.

Я отворачиваюсь и смотрю на картины, которые покрывают кирпичные стены кабинета цвета кофе с молоком.

― Твой отец очень беспокоился о тебе, Мэдоу. Я знаю, что это не так просто принять, учитывая обстоятельства, но он всегда был рядом. Всегда оставался на заднем плане, заботясь о тебе. Он что-то предчувствовал относительно ваших отношений с Нэйтом, и это очень его расстраивало. Он догадывался, что есть какой-то мрачный секрет, который вы отчаянно пытаетесь скрыть. Глядя на тебя сейчас, я понимаю, что его опасения были обоснованными. Если бы он мог вмешаться раньше, он бы сделал это, но юридические вопросы занимают много времени.

Мой следующий вздох звучит слишком громогласно для такой тихой комнаты.

― Мне и не нужно, чтобы он вмешивался. Он и сам мне не нужен. Спустя столько лет я не собираюсь налаживать отношения с дражайшим папочкой. Он должен был задуматься об этом, когда я была ребенком, или хотя бы когда моя мама была при смерти.

Мистер Кершоу опускает взгляд на бумаги, сложенные на его столе, и качает головой.

― Боюсь, тебе не придется беспокоиться о встрече или налаживании отношений с ним. Твой отец нанял нас, потому что умирал, Мэдоу. Он боролся с болезнью пять лет. И скончался две недели назад от рака простаты.

― Отлично, значит, моя мама и мой папа оба умерли от рака в довольно молодом возрасте? Что ж, если мой муж не убьет меня, то, вероятно, за него это сделают раковые клетки.

Я делаю паузу и даю его словам дойти до моего сознания.

― Повторяю вопрос ― почему я здесь? Почему после всех прошедших лет он вдруг озаботился моим благополучием? Если он умер, то я совершенно не понимаю смысла этой встречи, а у меня и правда есть еще дела на сегодня.

Мистер Кершоу громко вздыхает, прежде чем продолжить.

― Мэдоу, есть веская причина, по которой личность твоего отца оставалась в тайне все эти годы. Ты слышала что-нибудь о группе «Найт Фаэ»?

― Разумеется, кто же не слышал, ― ворчу я.

― Твой отец был основателем и вокалистом группы. Поэтому твоя мать и назвала тебя в честь певчей птицы.

Он сдержанно улыбается мне.

― Твой отец был знаменитостью, Мэдоу.

― Что?! Макс Гловер ― мой отец? Как такое может быть? Он позволил моей матери страдать. То, что вы говорите мне, не имеет смысла. Откуда моя мать вообще могла знать Макса Гловера?

Вопросы крутятся в моей голове, пытаясь поймать течение, которое потянет их в нужном направлении.

― Макс был очарователен, а твоя мама была очень красивой девушкой, что являлось одной из многих слабостей Макса. Я не могу сказать, где они познакомились, или как долго продолжались их отношения, но могу утверждать точно, что он не бросал ее.

― Черта с два. Он палец о палец не ударил ни для меня, ни для моей мамы!

Мистер Кершоу продолжает излагать свою версию.

― Дом, в котором вы жили на Ройал-стрит, был куплен твоим отцом. Новые автомобили, на которых твоя мама ездила и меняла каждые несколько лет, тоже покупал твой отец. Он посылал ей деньги каждый месяц, вплоть до конца ее дней. Как ты думаешь, откуда у твоей матери были средства, которые она завещала тебе? Она всегда откладывала часть тех денег для тебя. И вообще, это было пожеланием твоей матери, чтобы он не раскрывал тебе свою личность.

― Чушь! ― протестую я. ― Зачем ей это?

― По нескольким причинам.

Он откидывается на спинку кресла, и стул сдвигается от его веса.

― У мистера Гловера не было возможности осесть и жить счастливо с твоей матерью. Она осознавала это с самого начала. И не хотела, чтобы ты стала центром внимания средств массовой информации. Хотела для тебя нормальной жизни. Более того, она не могла допустить, чтобы твой отец не был рядом с тобой в эмоциональном плане. Считала, что это только собьет тебя с толку и заставит чувствовать себя нелюбимой.

Чувствую, как мои глаза закатываются, и я ничего не могу сделать, чтобы остановить их.

― «Нелюбимой»? Будто отсутствие отца должно было как-то улучшить мое самовосприятие. Нет, это заставило меня чувствовать себя брошенной.

― Мне жаль, Мэдоу. В конечном счете, решение принимала твоя мать, и она посчитала, что будет лучше, если ты никогда не узнаешь о его существовании. Твой отец подчинялся ее желанию, пока не узнал, что умирает. Поверь мне, он колебался, включать ли тебя в завещание. Он не хотел предавать память твоей мамы, но при этом понимал, что ты заслуживаешь знать правду и получить часть его наследства. Он хотел помочь тебе, Мэдоу. Это решение было бескорыстным.

Я сощуриваю глаза.

― Неужели? Знаете, что я думаю? Я думаю, он боялся встретиться со мной лицом к лицу, поэтому дождался своей смерти, чтобы вывалить на меня эти новости. Он легко мог бы объявиться, когда ее не стало. Наверное, звучит корыстно. Вот только моя мама, может, и принимала его подачки, но мне не нужны деньги моего ныне покойного папочки.

Звук ладони мистера Кершоу, хлопнувшей по его столу, посылает импульс боли по моему телу.

― Мэдоу, посмотри на свою ситуацию со стороны. Судя по тому, что я вижу перед собой, для такого подарка лучшего времени и быть не могло. Кроме того, это не первый подарок тебе от него. Учеба в твоей художественной школе — это тоже дар мистера Гловера.

― Погодите. Что?! Я получила стипендию для обучения в школе искусств. Вы сами помогали мне подать заявку.

Я качаю головой, все это время правда была прямо у меня под носом.

― И откуда, по-твоему, взялась эта стипендия? Твой отец позаботился о том, чтобы ты была в числе получателей стипендии на обучение изобразительному искусству, выдаваемой из его фонда.

― Что ж, я туда так и не попала. Нэйт украл все мои деньги и запретил мне ехать.

― Я знаю, ― хмурится он. ― Твой отец тоже об этом знал.

Я хватаюсь пальцами за лоб, все это слишком тяжело для восприятия. Моя жизнь была сплошной ложью.