27

КЕЙД

Кен расхаживает взад-вперед перед нами, в то время как ни Леннон, ни я не произносим ни слова. Что мы могли бы сказать? Что ничего не произошло? Это прямо здесь, на всеобщее обозрение. Даже моя мама старается держаться подальше от этой комнаты.

Предполагалось, что сегодняшний день пройдет не так. Я должен был провести день, разговаривая со спонсорами, а вечером пригласить Леннон на ужин, чтобы поговорить с ней о том, что мы планируем делать, когда она уедет в Нью-Йорк через пару недель.

Вместо этого моя мама перенесла мои встречи и спрятала ключи от моей машины. Как чертовски мило с ее стороны. Как будто она еще недостаточно сделала, чтобы разрушить мою жизнь.

Я бросаю взгляд на Леннон. Ее лицо бледное, бледнее обычного, и она выглядит так, будто вот-вот заплачет. Я знаю, мы говорили, что, когда придет время, когда кто-то узнает о нас, мы справимся с этим вместе. Но теперь, когда это действительно здесь, я не могу позволить ей пройти через это.

— Сэр, — я заставляю себя быть уважительным. — Это моих рук дело. Сначала Леннон сказал «нет», но я был настойчив. Мне жаль.

Голова Леннона поворачивается в мою сторону. — Что ты делаешь?

Кен смотрит на меня, мысленно стреляя кинжалами. — Ты соблазнил мою дочь?

— Я бы не сказал, что соблазнил ее, но у меня появились чувства к ней, и я действовал в соответствии с ними.

Он усмехается. — Это возмутительно. Вы двое — брат и сестра!

Леннон съеживается, а я не могу удержаться от смеха.

— Не совсем, — отвечаю я. — Вы с моей матерью не женаты. Технически, мы с Ленноном вообще не родственники.

Залезая в карман, он достает свой телефон и бросает его мне. Фотография, на которой они празднуют с кольцом на пальце моей мамы, смотрит на меня в ответ, и теперь моя очередь чувствовать себя больным.

— В-вы помолвлены? — Шепчет Леннон.

— Мы собирались поделиться новостями сегодня вечером, пока я утром не пошел за кофе и не увидел твой КПК на обложке одного чертового журнала. — Он сосредотачивается на своей дочери. — Как ты могла быть такой наивной? Что я должен сказать людям, когда станет известно, что у Леннон Брэдвэлл был роман с ее сводным братом?

Она снова опускает голову, и я мгновенно ненавижу то, как она съеживается перед ним. Я пытаюсь отвлечь внимание от нее и вернуть его к себе.

— Не кричи на нее.

Его глаза останавливаются на мне. — Не смей пытаться указывать мне, что делать.

Ладно, хватит этого дерьма. — В последний раз, когда я проверял, Леннон восемнадцать лет, и она может делать все, что ей заблагорассудится.

— Да? — Он скрещивает руки на груди и выпрямляется. — Ну, не в моем доме.

Черт. — Что? Ты просто собираешься вышвырнуть ее?

Он невесело усмехается. — Нет. Это вызвало бы еще больший скандал. Тебе, с другой стороны, больше не рады в моем доме.

— Папа, нет! — Леннон кричит, но он не слушает.

— Собирай свое барахло, Кейд, — говорит он мне. — Я хочу, чтобы ты ушел в течение часа.

— Папа!

Он не обращает на нее внимания, когда завершает свое решение, выходя за дверь. Когда я встаю и иду в свою комнату, я нахожу свою маму у подножия лестницы. Ясно, что она расстроена, но она не защищает меня.

— Ты серьезно просто позволишь ему вышвырнуть меня вот так?

Она вздыхает. — Ты связался с его дочерью, Кейд. Чего ты от меня ожидаешь?

Я усмехаюсь. — О, я не знаю. Может быть, хоть раз побудь гребаной матерью с тех пор, как ты встретила его.

Оттолкнув ее, я поднимаюсь наверх, чтобы начать собирать свое барахло. Я вытаскиваю из шкафа пару спортивных сумок и бросаю в них все, что может поместиться. Вся моя одежда. Все мои трофеи по серфингу. Фотография Брайса, Джейдена и меня, сделанная, когда мы были моложе, которая стоит на моей тумбочке.

— Ты уходишь? — Голос Молли звучит из-за моей двери.

Мои движения останавливаются, и я оборачиваюсь, чтобы обнаружить, что она смотрит на меня, ее глаза мокрые от слез. Я тяжело вздыхаю и подхожу к ней, опускаясь, чтобы мы были на одном уровне друг с другом.

— Да, — мягко говорю я. — Я собираюсь ненадолго пожить у папы.

Слеза скатывается по ее щеке. — Возьми меня с собой.

— Я бы хотел, Моллз, но ты должна остаться с мамой.

Она крепко обнимает меня и начинает рыдать. Я прижимаю ее к себе, просто позволяя ей выплакаться. К черту Кена за то, что он так с ней поступил, и к черту мою маму за то, что она ничего не предприняла по этому поводу. Я не могу дождаться того дня, когда Молли исполнится восемнадцать. По крайней мере, тогда она сможет пойти со мной куда угодно.

Отстраняясь, я вытираю ее слезы и встаю. Тяжело осознавать, что я оставляю свою младшую сестру с волками, но разве у меня есть другой выбор?

Я беру сумки со своей кровати и спускаюсь вниз. Кен наблюдает за мной из дверей своего кабинета с неприятным выражением лица. Как только я подхожу к двери, Леннон зовет меня по имени. Я останавливаюсь и оборачиваюсь, обнаруживая ее наверху лестницы.

— Леннон, — ее отец произносит ее имя в качестве предупреждения.

Она полностью игнорирует его и сбегает вниз по лестнице. — Возьми меня с собой.

— Леннон! — Рычит он.

Поворачиваясь к нему, она свирепо смотрит. — Я не с тобой разговаривала.

Ее взгляд снова встречается с моим. Она терпеливо ждет моего ответа, но слова застревают у меня в горле. Это оно. Момент, когда я всегда клялся, что она выберет своего отца. И вместо этого она стоит здесь, перед ним, выбирая меня.

Но я не могу позволить ей сделать это.

Я не могу позволить ей отказаться от единственной семьи, которая у нее есть, когда все, чего я хотел, — это снова собрать свою. Я знаю, каково это — чувствовать, что у тебя никого нет, и я не поступлю так с ней.

— Прости, но нет.

При звуке моих слов вся надежда исчезает с ее лица. — Что?

Я качаю головой и отвожу взгляд. — Я не могу взять тебя с собой. Твое место здесь. У тебя вся жизнь впереди, и тебе нужно, чтобы твой отец был частью этого.

— Кейд, — плачет она. — Не делай этого.

— Это уже сделано. Мне жаль.

Я делаю шаг к ней и целую в лоб. Молли смотрит в замешательстве, но она кажется более печальной, чем когда-либо. Я подталкиваю ее локтем, поскольку мои руки заняты, и одариваю ее самой лучшей улыбкой, на какую только способен. Она открывает мне дверь, и я выхожу из дома в последний раз.

К счастью, верх все еще опущен с тех пор, как я занимался серфингом этим утром, так что я могу без проблем закинуть свои сумки на заднее сиденье — за исключением сумки с трофеями. Этой сумке нужно уделить немного больше внимания.

— Подожди! — Кричит Леннон.

Она выбегает за дверь, по ее лицу текут слезы, и встает передо мной — уже не та сильная твердолобая задница, которую я так часто видел. Нет. Эта Леннон другая. Уязвимая. Напуганная.

— Лен, возвращайся в дом.

— Нет. — Ее плечи опускаются в знак поражения. — Ты не можешь уйти. Не без меня.

Я выдыхаю, желая, чтобы это было проще. — Я могу, и я это делаю.

Когда я поворачиваюсь, чтобы сесть в джип, она снова зовет меня по имени. — Я люблю тебя.

Черт. Услышать, как она произносит эти три маленьких слова, — это не то, чего я ожидал. Еще более неожиданным является то, что они заставляют меня чувствовать. Это не первый раз, когда кто-то говорит мне это, но, безусловно, впервые я хочу сказать это в ответ.

Но это ничего не меняет. Ей все равно лучше здесь — без меня — и она не собирается с этим мириться, пока я не дам ей повод для этого.

— Что ты хочешь, чтобы я сказал? — Я спрашиваю с очевидным пренебрежением. — Что я люблю тебя? Что ты значишь для меня все? Что я умру без тебя? Давай, Лен. Ты не можешь поверить, что кто-то когда-либо имел в виду это дерьмо.

Ее нижняя губа дрожит, заставляя меня чувствовать себя еще большим засранцем. — Но ты… мы—

— У нас никогда не было ничего серьезного.

Не в силах больше смотреть на то, какой сломленной она выглядит, я забираюсь в джип и закрываю дверь. Когда я выезжаю задним ходом, машина выстраивается прямо рядом с ней. Она плачет, но даже не смотрит на меня.

— Прости, — бормочу я, а затем выезжаю с подъездной дорожки.

Я вижу в зеркало заднего вида, как Леннон идет вслед за мной с подъездной дорожки на улицу. Молли выбегает и направляется за моей машиной, но Леннон ловит ее и крепко прижимает к себе — они обе срываются вместе.

Боль, которая разрывает мою грудь, как только я скрываюсь из виду, угрожает довести меня до крайности. Это грубо и реально, и делает пьянство моего отца полностью понятным. Черт возьми, я бы тоже так поступил, если бы это означало не чувствовать этого, и я был тем, кто оттолкнул ее. Я не могу представить, что бы я чувствовал, если бы она ушла от меня через двадцать лет к другому парню.

Я сворачиваю на шоссе и направляюсь к отцу, надеясь, что он не вырубился пьяным на полу, когда я доберусь туда. Я сегодня не в настроении разбираться с его дерьмом.

***

Дом пуст, когда я въезжаю на подъездную дорожку. Даже машины моего отца нигде нет, что, вероятно, означает, что он где-то пьет. Замечательно.

Я беру свои вещи с заднего сиденья машины и приношу их в свою комнату. Это, должно быть, рекорд — съезжать и возвращаться в течение пары месяцев. Я хотел бы сказать, что мне следовало просто остаться здесь с самого начала, и небольшая часть меня верит в это, но тогда у меня не было бы тех нескольких недель с Леннон, где все было идеально.

На моем телефоне звонит электронное письмо от одного из спонсоров, в котором говорится, что ему пришлось уехать из Калифорнии по делам, но он хотел бы встретиться, когда вернется — в следующем месяце. Отлично. Мог ли этот день стать еще хуже?

Я падаю обратно на кровать и закрываю глаза, пытаясь вспомнить, что я чувствовал в субботу — когда у меня было все. Девушка. Трофей. Будущее.

Теперь я просто говнюк, который все потерял.

***

Я сижу на диване, когда открывается дверь и входит мой отец. Каждая часть меня ожидает невнятных слов и запинок, но, к моему удивлению, он трезв. Трезвый как стеклышко.

— Привет, приятель, — приветствует он меня. — Что привело тебя сюда?