ГЛАВА 59

НЕЛЛ

— ВОТ МЫ И СНОВА ЗДЕСЬ, — говорит Лон, крадучись приближаясь ко мне. — Ты, готова бросить меня ради нищего. Я, влюблённый жених, который этого не предвидел.

Я знаю, что должна бояться его, но мой гнев сильнее страха. Этот человек причинил мне боль и лапал меня, чтобы продемонстрировать своё превосходство, убил меня в приступе ревности, алкогольной ярости, привёл всё это в движение вместо того, чтобы просто отпустить меня, позволить мне быть счастливой, и он ещё смеет говорить, что любил меня?

— Ты никогда не был влюблен, Лон, — говорю я ему, мой голос дрожит. — Ты был ребёнком, который не хотел терять свою любимую игрушку.

Его глаза предупреждающе вспыхивают, но я продолжаю:

— Ты всё ещё тот ребёнок. Не в состоянии отпустить меня.

— О, нет. Сейчас всё гораздо глубже, — говорит он сквозь стиснутые зубы, придвигаясь ближе.

Я держу кувшин с водой на периферии зрения, но не осмеливаюсь смотреть прямо на него.

— Ты знаешь, каково это убить себя, Аурелия? Агония, которую я испытал в тот момент? Непреодолимая потребность в освобождении? Я не знал, где окажется моя душа — скорее всего, в аду, хотя я был уверен, что смогу оспорить свою правоту перед Богом, если понадобится, — но это казалось лучшей альтернативой, чем полное опустошение, которое я почувствовал в тот момент, когда убил тебя. Но знаешь ли ты, где я оказался вместо этого? В этом чёртовом отеле, — он колотит кулаком по стене. — Застрял в его стенах. Бесконечное чистилище. Ты действительно думаешь, что после всего этого я позволю тебе заиметь счастливый конец? — его ноздри раздуваются. — Меня бы здесь даже не было, если бы не ты.

— Ты сам сделал это с собой, Лон. Тебе больше некого винить.

— Не смей...

Он поднимает руку, но я быстрее его, хватаю кувшин вместо того, чтобы разбить окно, как он ожидает. Я обрушиваю его как можно сильнее на его голову, фарфор трескается о его череп. Он падает на край кровати, хватаясь за висок, а из раны уже начала сочиться кровь.

Я вбегаю в гостиную и несусь к двери.

Лон возникает передо мной.

— Куда-то собралась?

Я резко останавливаюсь.

Он смеётся.

— Ты можешь сопротивляться сколько хочешь, дорогая, — говорит он. — Это не изменит того, как всё закончится.

В другой жизни Алек был бы сейчас у двери, ожидая момента, чтобы сопроводить меня к нашей машине для побега. Он нашёл бы способ проникнуть в комнату и попытался бы спасти меня. Но Алека нет у двери — его даже нет в отеле — и некому спасти меня, кроме меня самой.

Я оборачиваюсь, отчаянно осматриваю комнату в поисках охотничьего ружья отца. Оно должно быть где-то здесь. Где бы ещё Лон нашёл его?

— Что-то ищешь? — спрашивает он, снова появляясь передо мной.

Я снова бегу к двери, на этот раз, добираясь туда раньше, чем он успевает меня остановить. Но когда я пытаюсь открыть дверь, она не поддается.

Лон хихикает.

— Полагаю, есть некоторые преимущества в том, чтобы застрять в этих стенах. Каждый подчиняется моей воле.

Его образ расплывается. В одну секунду он на другом конце комнаты от меня, а в следующую — прямо передо мной. Его руки сжимают моё горло, толкая меня к двери. Его глаза безумны, кровь капает с виска на ресницы, но его голос смертельно спокоен, когда он шепчет:

— Я никогда не позволю ему заполучить тебя.

Я сильно ударяю коленом ему между ног. Он наклоняется вперёд от боли, его пальцы разжимаются ровно настолько, чтобы я смогла вывернуться из его хватки.

Я врываюсь в комнату Бенни. Он всегда оставляет окна открытыми. Есть шанс, что я смогу проскользнуть через одно из них, и если я повисну на выступе, падение будет не таким сильным...

Но Лон уже там, он вцепляется в мои волосы и швыряет меня на пол. Я врезаюсь в световой короб Бенни, как всегда пылающий. Он всегда забывал задуть свечу. Световой короб катится по полу, отбрасывая на стены головокружительные круги в виде полумесяцев и Полярных звёзд.

— Ты научилась некоторым новым трюкам в этой жизни, Аурелия, — говорит он. — Отдаю тебе должное. Сейчас ты ещё больший боец, чем была тогда.

Я пытаюсь подняться, но Лон наносит мне удар ногой в рёбра, сбивая меня с ног. Раскалённая добела боль пронзает мой бок. Я сворачиваюсь калачиком в позе эмбриона, когда он снова бьёт ногой. Дым окрашивает воздух, и каким-то отстранённым образом я понимаю, насколько неуместен этот запах в отеле, где запрещено использовать открытое пламя.

"Ты должна встать, — говорю я себе. — Ты не можешь позволить ему победить. Вставай, вставай, вставай..."

Лон замахивается ногой, желая ударить снова, но я откатываюсь в сторону и вскакиваю на ноги. Я вскрикиваю, когда боль в боку усиливается. Лон преследует меня, но я не смотрю на него. Шар оранжевого пламени вспыхивает позади него, поднимаясь по занавескам.

Световой короб Бенни находится в самом низу.

Я так отвлеклась, что не вижу, как приближается рука Лона. Он бьёт меня в лицо, моё зрение взрывается чёрно-белыми звёздами. Я разворачиваюсь от удара, шатаясь вперёд. Я хватаю единственное оружие, которое могу найти, — вязальные спицы Мадлен, лежащие на её прикроватном столике, — и прикрываю их своим телом. Пламя теперь растёт, выше и быстрее, пожирая занавески и стены как пороховая бочка. Пот выступает на лбу и на сгибах ладоней. Я крепче сжимаю спицы.

Лон кладёт руки мне на плечи, разворачивая меня. Я поднимаю спицы, целясь ему в глаза. Он блокирует удар как раз вовремя, хватая меня за руку, но я впиваюсь зубами в его предплечье, прокусываю до крови. Он вскрикивает, отчасти от боли, отчасти от гнева, и отпускает меня. Он заносит другую руку, чтобы ударить меня, но я уже несусь в гостиную.

Где ружьё?

Дым становится всё гуще, проникает в гостиную из комнаты Бенни, щиплет глаза. Я слышу шаги Лона позади себя, но продолжаю искать ружьё. Лон стоял у дальней стены, у дивана, когда он направил его на Алека, так что это должно быть...

Лон врезается в меня и сбивает с ног. С тошнотворным хрустом я бью его по носу тыльной стороной ладони и пытаюсь отползти от него подальше. Он дергает меня за юбку, оттаскивая назад. Я набрасываюсь на него, царапая и пиная везде, куда могу дотянуться.

Этого достаточно, чтобы вырваться из его хватки.

Я пригибаюсь и ползу вперёд, дым сгущается в чёрное облако над нами, а языки пламени перекидываются через дверь комнаты Бенни на потолок гостиной. И тогда я вижу то, что искала.

Ружьё.

Оно прислонено к стене, наполовину скрыто приставным столиком, на котором лежит отцовский набор для чистки. Должно быть, он полировал ствол и положил туда оружие, решив убрать его позже. Я оглядываюсь в поисках Лона, но его нигде не видно. Я отступаю к ружью, держась как можно ближе к полу, пламя надо мной становится всё жарче. Я отодвигаю стол в сторону и тянусь за оружием...

Рука Лона сжимает ствол винтовки, в то время как моя сжимается вокруг приклада. Я тяну винтовку к себе, но у Лона хватка лучше. Мои пальцы соскальзывают, и я хватаю единственное, до чего могу дотянуться.

Спусковой крючок.

Глаза Лона расширяются. Он толкает ружьё вперёд, вдавливая приклад в мои треснувшие рёбра. Я кричу, но не отпускаю. Лон пытается получше удержать ружьё, и моя рука соскальзывает со спускового крючка. Я встаю, чтобы лучше использовать рычаг, мои пальцы дрожат, но дым такой густой, что я едва могу разглядеть Лона или оружие. Я чувствую округлый металл спусковой скобы, мой палец скользит назад, когда Лон вырывает у меня ружьё...

БАМ.

Выстрел эхом разносится по комнате. Мы с Лоном смотрим друг на друга широко раскрытыми глазами.

И тут у Лона подгибаются колени.

Он падает на пол, кровь расцветает на его белой рубашке.

Я делаю шаг назад, винтовка дрожит в моих руках. Я понятия не имею, убила ли я его — если ты вообще можешь убить кого-то, кто мёртв уже больше века.

Кровь собирается лужей вокруг него. Я падаю на пол, подальше от дыма, но не выпускаю ружьё из рук. Лон наклоняет ко мне голову, встречаясь со мной взглядом, и я почти ожидаю, что он снова исчезнет и снова появится передо мной, совершенно целый. Но он делает глубокий вдох, и с его губ срывается одно-единственное слово.

— Аурелия.

Его тело дёргается. Дыхание вырывается наружу...

А потом его глаза тускнеют.

Двери и окна распахиваются, создавая аэродинамическую трубу, которая разжигает пламя. Огонь разлетается по комнате, охватывая стены, потолок, мебель. Ветер стихает, как только давление в помещении выравнивается, но ущерб уже нанесён. Я пытаюсь ползти вперёд, к открытой двери, но дым такой густой, что я не могу понять, в правильном ли я направлении ползу. Мои лёгкие горят — от дыма или от моих сломанных рёбер, я не уверена от чего, — но внезапно не могу дышать. Каждый вдох наполняет мои лёгкие дымом, я задыхаюсь. У меня кружится голова, перед глазами всё расплывается, и всё…

начинает…

исчезать…

прочь.

— Нелл!

В открытой двери появляется Алек. Балка падает с потолка, врезаясь в ковёр. Алек перепрыгивает через неё и резко останавливается передо мной.

— Алек...

— Всё в порядке, — говорит он, подхватывая меня на руки. — Я держу тебя.

Он переносит меня через балку и выносит в коридор. Мы оба кашляем от дыма. Гости пробегают мимо нас, в то время как звук сигнализации и крики “Пожар! Пожар!” эхом разносятся по залам. Большинство гостей выбегают из бального зала, все устремляются к дверям.

— Держись, Нелл, — говорит Алек, убегая от толпы людей к заднему входу. — Мы справимся.

Я чувствую, что теряю сознание, но дым в моих лёгких рассеивается с каждым глотком чистого воздуха, и я верю Алеку.

Мы собираемся сделать это.

— Держись, — говорит Алек, пинком открывая двери.

Я крепче обнимаю его за шею, и он выносит меня из отеля, вниз по ступенькам и на гравийную дорожку, где со скрежетом останавливается старомодная пожарная машина.

— У вас там всё в порядке, вы двое? — спрашивает пожарный, пробегая мимо нас.