ГЛАВА 41

ЛИЯ

МОЁ СЕРДЦЕ БЕШЕНО СТУЧИТ В УШАХ, когда я поднимаюсь по лестнице на пятый этаж. Мама наблюдала за мной, как ястреб, во время ужина и танцев в бальном зале, так что я не могла уйти, пока мы не вернулись в наш номер и родители не легли спать. Я пролежала в постели, как мне показалось, несколько часов, прежде чем надела халат и выскользнула из своей комнаты, и теперь я не знаю, чего я боюсь больше — вероятности того, что Алек больше не ждёт меня, или вероятности того, что он ждал меня всё это время.

Ночная рубашка шуршит у моих лодыжек, пока я пробираюсь вперёд, проверяя половицы на предмет скрипа. Я поворачиваю за угол, и вот он. Сидит спиной к шкафу, руки покоятся на коленях, голова откинута назад, прислонена к двери. Я делаю шаг вперёд, не раздумывая.

Доска стонет подо мной.

Алек резко поднимает голову. Он выдыхает при виде меня, на его губах появляется улыбка. Он вскакивает на ноги, преодолевая расстояние между нами.

— Я думал, ты не придёшь, — бормочет он.

— Я не могла уйти.

Он берёт меня за руки и прижимается лбом к моему лбу, закрывает глаза и вдыхает мой запах. Я знаю, что должна остановить его, напомнить ему, почему мы этого не делаем, или напомнить ему, что любой может выйти и найти нас, но его запах окутывает меня, и все причины, по которым мы не должны быть вместе, не могут конкурировать с непреодолимой потребностью быть рядом с ним.

— Идём, — говорит он. — Я хочу тебе кое-что показать.

Он ведёт меня по коридорам пятого этажа и вверх по половине лестничного пролёта к двери. Он достаёт из кармана ключ и поворачивает его в замке.

Дверь открывается.

Алек щелкает выключателем, открывая маленькую круглую комнату с одной кроватью, одним комодом, стулом и умывальником. Повсюду громоздятся книги, сложенные вдоль изогнутых стен и разложенные веером вокруг кровати, их названия поблескивают в свете лампы. Граф Монте-Кристо. Рассуждения о неравенстве. Анатомия Грея. Здесь есть книги по химии и теологии, искусству и экономике, истории и биологии. Я пробегаю пальцами по книгам, сложенным стопкой на комоде, и выбираю одну из своих любимых.

Листья травы⁴.

Алек прочищает горло.

— Мистер Шеффилд всегда приносит мне книги для чтения.

— Владелец "Гранд Отеля”?

Он кивает.

— Он всегда был добр ко мне.

— Ты прочитал всё это? — спрашиваю я.

— Да.

Мои глаза расширяются.

— Ты будешь самым начитанным студентом-медиком в стране.

— Я сомневаюсь в этом. Иногда мне кажется, что я едва поспеваю за ними.

Он не говорит "такие как ты, люди" — людьми, родившимися с библиотеками, полными таких книг в их роскошных дома, и с доступом к лучшему образованию, которое можно купить за деньги, — но я всё равно слышу эти слова. Они напоминают мне о том, почему я держалась от него подальше.

"Я знала, что ты только навредишь Алеку — именно так и поступают, такие как ты, люди".

Я откладываю книгу.

— Я не должна быть здесь.

Я двигаюсь, чтобы уйти, но Алек встаёт передо мной.

— Уйди с моего пути, — говорю я ему.

— Пожалуйста, просто выслушай, что я хочу сказать.

— Это не имеет значения.

Я пытаюсь казаться сильной и контролирующей, но моё горло сжимается само по себе, а слова получаются слабыми.

— Ты уже сказал всё, что хотел мне сказать.

— Ты ошибаешься, — он тянется ко мне, рукой накрывает мою руку. — Я не говорил тебе, что не могу перестать думать о тебе. Что мне больно быть рядом с тобой. Что прощаться с тобой, пока ты всё ещё здесь, пока ты всё ещё со мной, было самой трудной и глупой вещью, которую я когда-либо совершал. Что ты преследуешь меня каждый час бодрствования и находишь меня в каждом сне. Ты повсюду, Лия. Пытаться игнорировать тебя — всё равно, что пытаться игнорировать кислород. Я задыхаюсь без тебя.

Слёзы щиплют мне глаза, горячие и непрошеные.

— Но ты был прав, — говорю я. — То, что мы здесь делаем, в этом нет никакого смысла. Наша история заканчивается разбитым сердцем, и от этого никуда не деться. Клара помогла мне увидеть это, и твоя мать...

— Ты говорила с Кларой? — спрашивает он.

— Да.

— Когда? — его брови хмурятся. — Что она сказала?

Я пытаюсь обойти его.

— Теперь это не имеет значения...

— Чёрта с два, это не так, — он хватает меня за плечи, удерживая на месте. — Что она тебе сказала, Лия?

Мои ресницы трепещут, когда я смотрю на него. Пространство между нами заполняется нашим грубым, прерывистым дыханием.

— Что, в конце концов, я только причиню тебе боль.

Моё горло сжимается ещё сильнее. Я сглатываю, но слёзы всё равно текут.

— Она права.

— Меня не волнует конец.

— Да. И меня тоже.

Он качает головой.

— Меня волнует это.

Он перемещает руки с моих плеч в волосы, пальцами сжимает кожу моей головы.

— Мы.

Я закрываю глаза, а моё тело тает от его прикосновений. Он целует мой правый глаз, а затем левый, его губы мягкие, как лепестки розы.

— Сейчас.

— Алек.

Его рот овладевает моим. Он поднимает меня, обхватывает мои ноги вокруг своих бёдер и кружит меня, пока я не прижимаюсь спиной к стене. Его тело, такое стройное, твёрдое и сильное, прижимается к моему, пока не остаётся только: он и я, и всё, чем мы являемся, всё, чем мы должны быть, когда мы вместе.

Это "здравствуй", "прощай" и вечность, слившиеся воедино. Это всё, что мы должны были бы иметь, если бы только наши судьбы уже не были решены за нас.