ГЛАВА 9

ЛИЯ

Я ВЫБЕГАЮ НА ПЛЯЖ, в голове стучит, желудок сводит. Полная луна окрашивает песок в серебристый цвет своим сиянием. Дальше по пляжу, насколько я могу видеть, полосатые тенты Палаточного города светятся под уличными фонарями. Костры и электрические лампочки борются со светом луны, золотые искры против серебряных лучей, но на пляже отеля никого нет. Только я, иссиня-чёрные волны и кислород, наполняющий мои изголодавшиеся легкие.

Океан выглядит таким прохладным, таким небесным, а я всё ещё в такой панике, что не думаю о песке, который прилипнет к моему платью, когда подхожу к кромке прибоя и ложусь у воды. Я вдруг чувствую себя очень усталой и ничего так не хочу, как заснуть здесь, на краю океана, и полностью доверить свою жизнь воде.

В последнее время я ловлю себя на том, что делаю это всё чаще и чаще — отдаю свою жизнь в руки более великой, более могущественной силы. Обмениваю свои оставшиеся удары сердца на веру в то, что для меня существует более грандиозный план, который я не знаю или не до конца понимаю. Если мне суждено быть унесённой морем, тогда море заберёт меня, и, ох, я не могу придумать более умиротворённого способа погрузиться в забвение.

Холодная, бодрящая вода стекает по моим икрам, щекоча колени сквозь платье. Я выдыхаю, закрываю глаза...

И жду.

* * *

Я просыпаюсь от звука приближающихся ко мне шагов и мужского голоса, зовущего:

— Мисс? Мисс!

Я не открываю глаза, думая: О, Великое и Могущественное Море, если ты планируешь забрать меня, пожалуйста, сделай это сейчас, пока не стало слишком поздно. Это кажется довольно мелодраматичным, но иногда обстоятельства требуют таких мер.

Песок летит мне в лицо, когда мужчина присаживается рядом со мной на корточки. Я крепче зажмуриваю глаза, защищаясь от песчинок. Пальцы перебирают мои волосы, и он кладет мою голову себе на колени. Его руки обвивают мою шею.

Мои глаза распахиваются.

— Что вы делаете?

Мужчина отпрянул назад.

— Я проверял пульс. Я думал, вы ранены.

Я отталкиваюсь от него.

— Я в порядке.

— Почему вы ничего не сказали, когда я позвал?

— Я вас не слышала.

У него такой вид, будто он собирается что-то сказать, но потом наклоняет голову, изучая меня.

— Я знаю вас.

Я удивлённо выгибаю бровь.

— Ваша семья сегодня зарегистрировалась в отеле. Сардженты.

Я прищуриваюсь, всматриваясь в него, лунный свет окантовывает его лицо серебром.

Мои глаза широко распахиваются.

— А вы коридорный, который на самом деле не коридорный.

— К вашим услугам, — говорит он, затаив дыхание.

— У вас привычка приставать к молодым женщинам на пляжах, мистер Петров?

У него отвисает челюсть.

— Я не приставал к вам. Я думал, вы мертвы!

— Если бы, — говорю я, но слова слабые, неосязаемые и заглушаются грохотом прибоя.

— Что вы здесь делаете? — спрашивает он.

Я снова ложусь на песок и закидываю руки за голову. Мои ноги превратились в сосульки, чулки намокли от прибоя и прилипли к коже, но мне нравится это ощущение. Это оцепенение.

— Думаю, — говорю я.

Проходит мгновение.

— Ты всё ещё хочешь побыть со мной?

Он открывает рот.

Колеблется.

А затем, вздохнув, опускается на песок и ложится рядом со мной.

— Возможно, тебе стоит закатать штаны, — бормочу я, когда волны несутся нам навстречу.

Он садится, едва успевая подтянуть штаны выше колен, прежде чем вода обрушивается на наши ноги.

— Пресвятая Матерь Божья, как холодно!

Я смеюсь и удивляюсь, как получилось, что я уже дважды встречала этого парня, и оба раза он заставлял меня улыбаться, когда мне казалось, что весь мой мир рушится вокруг меня.

— Пожалуйста, простите мою ненормативную лексику, — говорит он сквозь стучащие зубы.

— Мне нравится твоя ненормативная лексика, — говорю я ему. — Если ты спросишь меня, то ни у кого в моей жизни её не хватает.

— Тогда, может быть, вы также простите меня за то, что я говорю, что вы, мисс Сарджент, странная утка?

— Только если вы не имеете в виду это как оскорбление.

— Нет.

— Тогда я не буду воспринимать это как таковое.

Я смотрю на небо, вдыхая ночной воздух.

— Разве они не прекрасны?

— Звёзды?

— Нет, камни, — поддразниваю я. — Да, звёзды.

— Раньше я так думал.

— Больше нет?

Он не отвечает. Волны бьются о наши ноги, на этот раз каскадом поднимаясь выше, облизывая мои бёдра. Затем слова вылетают из его рта, как шершни, быстрые и колючие.

— Мой отец умер несколько месяцев назад. Грипп.

Я закрываю глаза.

— Мне жаль.

Некоторое время мы молчим, тишина нарушается только шумом прибоя и шумом ветра.

Наконец, я говорю:

— Лия.

— Что?

Я наклоняю голову и встречаюсь с ним взглядом.

— Моё имя. Вообще-то меня зовут Аурелия, но я предпочитаю Лия.

— Лия, — говорит он.

Я делаю глубокий вдох и выдыхаю, садясь.

— Я должна вернуться, прежде чем родители обнаружат, что я не там, где должна быть.

— Вы хотели бы, чтобы вас сопроводили обратно? — спрашивает он.

— Теперь это вызовет сплетни, — говорю я, вставая, отряхивая песок с платья и пытаясь укротить свои непослушные волосы.

— Верно.

Он встаёт и стряхивает песок со штанов.

— Конечно. Я должен был догадаться.

Я улыбаюсь.

— Спасибо тебе за то, что ты всё ещё со мной.

И с этими словами я разворачиваюсь и наполовину иду, наполовину бегу обратно в "Гранд". Я не знаю, что там найду, но это уже не имеет значения. Я ещё раз проверила свою смертность и обнаружила, что чувствую себя более живой, чем когда-либо.

По крайней мере, в те несколько минут я не была женщиной, попавшей в ловушку. Я была свободной женщиной, и мне понравилась каждая мимолетная секунда этого.