ГЛАВА 11

ЛИЯ

Я ПРОСЫПАЮСЬ ОТ СОЛНЕЧНОГО СВЕТА, СТРУЯЩЕГОСЯ по моему лицу, и утыкаюсь носом в его тепло.

Вчерашнее платье висит в шкафу, тщательно очищенное от песка, а чулки развешаны на спинке стула для просушки. Уже не в первый раз с тех пор, как отец потерял большую часть своего состояния в результате неудачной коммерческой сделки, я благодарна за то, что мне дали уединение, лишив горничной. Некому шпионить за мной — никого, кто притворяется преданным, а по факту живёт в бумажнике моего отца.

Прошлой ночью, проходя по почти пустому вестибюлю и пустынным коридорам, я придумала оправдание для своих родителей, если они обнаружат, что я не вернулась в номер, как обещала. Я бы сказала им правду. Или, по крайней мере, большую её часть — что мне понадобился свежий воздух, и я пошла, прогуляться по территории. Им не нужно было знать, что я провела время наедине со служащим отеля. И если бы оказалось, что мои родители ждали меня в течение более длительного периода времени, чем это оправдание, я бы добавила, что заблудилась на обратном пути — что, по правде, почти и случилось, и это не было бы полной ложью. Отель такой большой, с таким количеством извилистых, поворотных коридоров, что я оказалась в конце одного из них, прежде чем поняла, что номера комнат не совпадают с теми, где, как я думала, нахожусь.

Я понятия не имела, как я планировала объяснить сырость юбки или песок, прилипший к моим чулкам. Возможно, я надеялась на чудо кратковременной слепоты со стороны моих родителей.

К счастью, оправдание не понадобилось. Родителей до сих пор не было в номере — отец, без сомнения, пил бренди с мужчинами, а мать пила кофе после ужина с дамами, ну а Мадлен и Бенни крепко спали, когда я вернулась. У меня было достаточно времени, чтобы не только переодеться в ночную рубашку и халат, но и смыть все следы пляжа с платья и тела, прежде чем скользнуть в постель.

Теперь, потягиваясь, я зарываюсь лицом в подушку. Со стоном я встаю с кровати и переодеваюсь в белое муслиновое платье с голубой атласной лентой, пряча свои пахнущие океаном чулки под юбками. Я убираю волосы назад в простую прическу, закрепляя их голубыми заколками в виде стрекозы, которые мерцают в утреннем свете и тут же напоминают мне об Алеке.

Я улыбаюсь, думая о том, как он назвал меня "странной уткой". Если бы он только знал половину мыслей, которые проносятся у меня в голове каждый день.

Мама заказала завтрак в номер. На столе, застеленном белой скатертью, стоят серебряные подносы с круассанами, горячими пирожками, яйцами, беконом, сосисками и ананасами. Мама занята чтением светской хроники, поэтому я прокрадываюсь в комнату Бенни, чтобы разбудить его, но и его, и Мадлен кровати уже заправлены, и единственная форма жизни в комнате — это свеча в светильнике Бенни, почти сгоревшая до основания. Качая головой, я пересекаю комнату и задуваю её. В "Гранд Отеле" строго запрещено использовать открытый огонь, поскольку весь отель построен из дерева и всё такое, но Бенни не может спать без лун и звёзд, которые исходят из его маленькой игрушечной коробки, а мама всегда была из тех, кто считает, что правила никогда не распространяются на "таких как мы".

— Мадлен повела Бенни на пляж купаться ранним утром, — говорит мама, когда я закрываю за собой дверь комнаты Бенни, — а отец играет в теннис с мистером вон Ойршотом. И поскольку я не знала, как ты будешь себя чувствовать этим утром, я подумала, что мы могли бы спокойно позавтракать вместе.

Я сажусь напротив неё и принимаюсь за горячие пирожки, стараясь скрыть удовольствие, которое испытываю от перспективы не делить трапезу с Лоном.

— Как ты думаешь, ты могла бы прогуляться после завтрака? — спрашивает мама.

— Разве Лон не будет искать меня?

— О нет, — говорит она. — Он уехал на весь день в Чарльстон по делам. Он сообщил нам об этом вчера вечером, после того как ты ушла. Но обещал вернуться вовремя, чтобы сопроводить тебя на бал сегодня вечером.

Я не могу скрыть улыбки от этой новости. Целый день без Лона, а затем ночь в танцах, во время которых ему будет крайне трудно вообще говорить? Вместо чуда кратковременной слепоты мне было даровано чудо кратковременного одиночества.

К счастью, мама неправильно истолковывает источник моей радости.

— А, видишь? — говорит она. — Я знала, что это осчастливит тебя.