ГЛАВА 4

— Звучит здорово, Эйвери. Все документы одобрены отделом кадров, так что я рада приветствовать тебя в команде. Увидимся в следующий понедельник. — Вешаю трубку и беру ручку, вычеркивая этот пункт из своего списка. Новая девушка нанята.

А теперь успеть бы выполнить оставшуюся часть списка. Смотрю в ежедневник на свой недельный график, игнорируя неизбежную дату, которая вырисовывается завтра, и понимаю, что могу справиться со своими «задачами», поскольку на этой неделе у меня больше нет смен в Доме.

Это если у меня будет мотивация.

Мне некого винить в своем вялом ритме этим утром, кроме самой себя. Ну, и Хэдди, которая подговорила меня на четвертую, или пятую, бутылку вина. По крайней мере, головная боль уменьшилась, так что я могу думать без похмелья, стучащего фоном.

Хватаю кучу бумаг, которую избегала разобрать — бюджетное дерьмо, занимающее слишком много времени, и, в конце концов, просто отклоняемое боссами сверху, но мне нужно пройти через это. Вздыхаю, набираясь сил, когда слышу стук в дверь. Клянусь, следующие несколько мгновений происходят в замедленном темпе, но я знаю, что это не так.

Когда я смотрю вверх, громко вскрикиваю и вскакиваю в шоке, встречаясь с глазами, являющимися моей копией. Обхожу стол и со всей силы бросаюсь в объятия брата. Таннер обнимает меня, кружит один раз, сжимая так сильно, что я не могу дышать. Все страхи за его безопасность, боль от отсутствия весточки от него и одиночество от долгой разлуки исчезают и проявляются в слезах счастья, стекающих по моим щекам.

Он ставит меня на ноги и ослабляет хватку, но я крепко прижимаюсь к нему и зарываюсь лицом ему в грудь, нуждаясь в этой связи с ним. Когда я не могу перестать плакать, он просто держит меня и целует в макушку.

— Если бы я знал, что получу такой прием, я бы чаще возвращался домой, — говорит он, прежде чем схватить меня за плечи и слегка отстранить, изучая. — Что случилось, Бабс?

Улыбаюсь, когда слышу имя, которым он называл меня всю нашу жизнь. Кажется, я в шоке.

— Дай посмотреть на тебя, — выкручиваюсь я, отступая назад и водя руками по его рукам. Он выглядит немного старше, и очень уставшим. Тонкие линии морщинок в уголках его усталых глаз, и складки, пролегающие возле рта, углубились за шесть месяцев, прошедших с нашей последней встречи. Его волосы, цвета меди, немного длиннее, чем обычно, завиваются на воротнике. Но он жив, цел и находится передо мной. Морщины делают его каким-то более привлекательным, добавляя немного жесткости его энергичным чертам.

— Все такой же уродливый, как погляжу?

— А ты еще красивее, — повторяет он слова, которыми мы обменивались, по крайней мере, тысячу раз за эти годы. Он отодвигает меня на расстояние вытянутой руки, окидывая взглядом, и качает головой, будто не может поверить, что я стою перед ним. — Боже, как же я рад тебя видеть!

Снова хватаю его и смеюсь.

— Мама с папой знают, что ты в Штатах? — тяну его за руку, заводя в свой кабинет, всё еще не желая отпускать.

— Я прилетел в Сан-Диего и прошлую ночь провел у них. Сегодня днем я уезжаю в Афганистан в непредвиденную командировку…

— Что? — он только вернулся, а теперь снова меня бросает. — Что значит, ты снова уезжаешь?

— Можешь уйти? Сходим пообедаем и сможем поговорить?

— Конечно.

Единственное, о чем просит Таннер, чтобы мы пообедали в месте, где он может видеть и чувствовать запах океана. Направляюсь к побережью, решая отвезти его в пляжный ресторан, куда Колтон водил меня на — как я считаю — наше первое свидание. Это место подходит идеально.

По дороге Таннер объясняет, что в последнюю минуту он взял отпуск на неделю, чтобы вернуться домой и навестить нас после Египта, где он освещал беспорядки. Добравшись до дома, он узнал, что один из его коллег заболел, и теперь его отпуск прерывается, чтобы он мог вернуться на Ближний Восток и прикрыть его.

— Так ты прилетел сюда на два дня, чтобы увидеться с нами? — пью диетическую колу и смотрю на него. Мы сидим на той же террасе, где мы ели с Колтоном, но несколькими столиками правее. Рэйчел сегодня не работает, но администратор, прислушалась к нашей просьбе и посадила нас подальше от непрерывного потока обедающих посетителей.

Таннер просто смотрит на меня и широко улыбается, и я понимаю, как сильно я скучала по нему и успокоительному эффекту, который он может на меня оказать. Он прикладывается губами к горлышку бутылки с пивом и откидывается назад, глядя на волны вдали.

— Боже, как хорошо дома. — Он улыбается. — Даже если это всего на один день.

— Даже представить себе не могу, — говорю я ему, боясь хоть на секунду оторвать от него взгляд, так как наше время с ним так быстротечно.

За едой мы говорим о том, что происходит в нашей жизни. Он рассказывает мне все о своих условиях жизни и о том, что происходит в Египте, что не попадает в средства массовой информации. Я узнаю, что он встречается с другой журналисткой, но там ничего серьезного несмотря на то, что черты его лица смягчаются, когда он говорит о ней.

Мне нравится его слушать. Его страсть и любовь к своей работе настолько очевидны, что, хотя из-за этого он находится за тысячи километров от меня, я не могу представить, что он бы занимался чем-то еще.

Рассказываю ему о работе, о Хэдди и обо всем остальном. Кроме Колтона. Таннер может быть немного чересчур заботливым, и, полагаю, зачем вообще упоминать то, в чем я не уверена. Думаю, что чертовски хорошо справляюсь, пока он не наклоняет голову и не смотрит на меня.

— Что?

Его глаза сужаются, изучая меня.

— Кто он, Бабс?

Смотрю на него в недоумении, будто не понимаю, но знаю, это сработали его журналистские инстинкты, и он не отступит, пока не получит желанный ответ. Поэтому он так хорош в своей работе.

— Ты о ком?

— Кто тот парень, который из тебя веревки вьет?

Он делает глоток пива. Ухмыляясь, смотрит на меня не отрывая взгляд. Самоуверенный сукин сын. Сижу и гляжу на него, удивляясь, откуда он знает.

— Выкладывай!

— Почему ты так думаешь?

— Потому что я очень хорошо тебя знаю. — Я складываю руки на груди, а он смеется. — Давай проверим, ты целенаправленно избегаешь темы вместо того, чтобы говорить об этом. Крутишь кольцо вокруг пальца, словно камень беспокойства. Продолжаешь кусать губу изнутри, как делаешь, когда пытаешься с чем-то разобраться, и продолжаешь смотреть на тот стол, будто ожидая, что туда кто-то сядет. Или это, или ты вспоминаешь о чем-то, что вы с ним там делали. — Он приподнимает бровь. — Кроме того, в твоих глазах пляшет огонь, которого не было с тех пор... до того момента, — размышляет он, потянувшись ко мне, хватает за руку и сжимает. — Приятно видеть.

Улыбаюсь ему, я так счастлива, что он здесь.

— Итак?

— Есть кое-кто, — говорю я медленно, — но я сбита с толку, и пока не уверена, что это такое.

Не осознавая, кручу кольцо на пальце, пока Таннер не поднимает бровь. Я тут же останавливаюсь и излагаю суть, не называя Колтона по имени.

— Он отличный парень, но я думаю, что он не ищет ничего большего, чем встречи без обязательств. — Пожимаю плечами, глядя на пейзаж, а потом перевожу повлажневший взгляд на него.

— Черт, Рай, любой парень, который заставляет тебя плакать, не стоит этого.

Кусаю губу, уставившись на салфетку, которую бессмысленно рву.

— Может, если он заставляет меня плакать, это потому, что он того стоит, — мягко говорю я. Слышу, как он вздыхает, и снова смотрю на него. — По крайней мере, это первый шаг, — шепчу я дрожащим голосом.

Сострадание в его глазах почти меня парализует, прорывая плотину сдерживаемых мною слез горя.

— Ох, Бабс, иди сюда — говорит он, разворачивая мое кресло и подтягивая к себе. Он тянет меня в свои объятия, где я просто прижимаюсь к нему, единственному мужчине, на которого я всегда могу рассчитывать.

Закрываю глаза, уткнувшись подбородком ему в плечо.

— Я знаю, почему ты здесь, Тан. Спасибо, что приехал убедиться, что я в порядке.

Он сжимает меня еще раз, прежде чем взять меня за руки и отстранить назад, чтобы посмотреть на меня встревоженным взглядом.

— Я лишь хотел убедиться, учитывая предстоящее событие этой недели... я беспокоюсь о тебе. Я должен быть здесь на случай, если понадоблюсь тебе, — мягко говорит он. — Так что, если она позвонит, я смог бы с ней разобраться.

Сквозь меня проносится волна любви к моему брату, который только что за день пролетел полмира, чтобы убедиться, что я в порядке. Трудно представить, что брат, с которым я росла, с которым дралась, как кошка с собакой, превратился в такого чуткого, заботливого мужчину. Что он хочет разобраться с последствиями неизбежного телефонного разговора, который состоится у меня завтра с матерью Макса.

Поднимаю ладони, беру брата за щеки и улыбаюсь ему.

— Как мне посчастливилось иметь такого старшего брата? — слезы блестят в моих глазах, когда я ласково целую его в щеку. — Ты самый лучший, знаешь это?

Он улыбается, чувствуя неловкость от моей любви к нему. Я встаю.

— Скоро вернусь. Мне нужно в туалет. — Начинаю выходить из-за стола, а затем без раздумий поворачиваюсь и быстро обнимаю его за плечи, стоя позади него, он продолжает сидеть.

— Ого, а это за что? — смеется он.

— Просто за то, что я буду скучать по тебе, когда ты уедешь. — Отпускаю его так же быстро, как и обняла и вхожу в ресторан. Кухонная дверь быстро закрывается, когда я прохожу мимо нее к туалетной комнате в дальней части обеденного зала.

Выхожу из туалета, поглощенная видом очаровательной кудрявой малышки, пытающейся пользоваться вилкой. Одна рука инстинктивно движется, чтобы прикоснуться к нижней части живота и прижимается к ней. Боль бьет меня сильнее, чем обычно, наблюдая за ней, и я могу лишь предположить, что это из-за завтрашней даты. Годовщина, которая забрала у меня все. Лишила единственного, чего я хочу больше всего на свете.