ГЛАВА 22

Два месяца спустя во Флориде было так же жарко, как и всегда. В конце сентября я ожидала, что деревья станут ярко-красными и желтыми, свежий осенний ветерок и все эти кардиганы. Но этих предметов первой необходимости во Флориде не существовало.

Здесь было только солнце. Горячее, обжигающее и карающее.

— Ты превзошел самого себя, Крис, — сказал мой отец нашему менеджеру проекта во время нашего последнего осмотра новейшего органического рынка "Органикс" на углу Сансет и Уильямс. Недавно нанятый персонал прибудет сюда завтра для обучения в конференц-зале магазина. Тогда начнут прибывать поставки, и мы с Эдисоном уедем.

Мы бы не стали просто бросать нашу управленческую команду, но теперь, когда здание прошло все проверки и соответствует городским нормам, около трех четвертей персонала было нанято, а наши поставщики были привязаны к своим контрактам, нам особо нечего было здесь делать.

Как бы я ни была готова выйти из этого состояния трехсотпроцентной влажности, я искренне завидовала тому, что мог вести этот новый "Органикс". Выбор продуктов был лучшим из всех наших магазинов. Легкодоступные органические бренды вывели наши возможности в магазинах на новый уровень. И персонал, казалось, был искренне увлечен своей работой.

Это было хорошее решение во многих отношениях, но одним из лучших было налаживание отношений с новыми поставщиками, готовыми начать поставки в другие наши магазины. Наш бренд в целом выиграл бы от этого проекта.

Я чувствовала себя особенно ответственной за это. Флорида была не просто моим видением. Это была моя разработка, даже после того, как я порвала с Оуэном. На профессиональном уровне я попала в точку.

На личном уровне я никогда не чувствовала себя более одинокой... но я мало что могла с этим поделать. Мы с Эдисоном арендовали дом до конца следующей недели, а потом все мои осенние мечты могли осуществиться в Чикаго.

— Что не так? — потребовал Эдисон, заметив мое подавленное выражение лица. — Что не соответствует стандарту? Потому что я должен сказать тебе, Ло, и я не хочу ничего сглазить, но эта сборка прошла на удивление гладко. Я ничего не видел...

— Все в порядке, — заверила я его. — Магазин очень красивый. Наш лучший на сегодняшний день. Я просто устала и готова идти домой.

Я думала, что это правда, пока не сказала это вслух. Тогда я не была так уверена. Это был не тот дом, куда я стремилась вернуться.

Это был Дарем.

Я думала о том, чтобы навестить Риз на обратном пути около сотни раз, но я не могла заставить себя взять обязательство. На самом деле я хотела увидеть не Риз, и было нечестно по отношению к Уиллу затягивать это дольше, чем уже было.

Теперь мы переписывались каждую ночь. Звонили в течение дня. Часто мы вместе обедали во время разговора по FaceTime, что поднимало доверие на совершенно новый уровень, поскольку он получал близкое и личное представление о том, как я жую. Салаты были забавой и играми, пока вам не приходилось съесть один из них на камеру.

— Ты едешь обратно в Чикаго? — спросил он.

— Да, мне нужно вернуть свою машину.

— Хорошо, потому что я сильно закупился, пока был здесь, и я не хочу платить за дополнительный багаж.

Я моргнула, глядя на Эдисона, боясь спросить, сколько у него лишнего.

— Ты мог бы отправить все обратно. Мама могла бы забрать твои посылки за тебя.

Мои родители оставили Эдисона и меня за главных пару месяцев назад. Папа был здесь только для окончательной проверки и проверки нашего прогресса. Эта прогулка была действительно для него, так как мы с Эдисоном бывали в магазине почти каждый день.

А знаете, кто отсутствовал? Оуэн и его отец, Девон. Как только отношения между партнерами были завершены, они сбежали домой, совершенно не интересуясь повседневными деталями этой стороны работы. Они были счастливы получать свои зарплаты, но пачкать руки было не в их стиле.

И меня это вполне устраивало. После некоторой первоначальной холодности между мной и Девоном мы, в конце концов, смогли вести вежливые беседы, во многом благодаря безразличию Оуэна. Как только Девон понял, что его сын не так влюблен в меня, как я в него, наши отношения потеплели, и можно было добиться прогресса.

Тем не менее, я все еще была благодарна, что они решили быть далекой третьей стороной во всем этом.

Прощать становилось все легче. Но в основном потому, что я решила, что мне не нужно прощать Оуэна ради Оуэна. Мне нужно было простить его ради себя. На самом деле, весь мой процесс работы над прощением был для меня. Оуэн собирался прожить свою жизнь так, как Оуэн хотел. Но я не хотела жить в горечи или отчаянии, и я не хотела провести остаток своей жизни, задаваясь вопросом, могу ли я доверять потенциальным будущим партнерам.

Благодаря нескольким хорошим телемедицинским встречам с моим случайным чикагским психотерапевтом и большому количеству времени, проведенного здесь в одиночестве, чтобы заняться самоанализом, я начинала верить, что действительно могу забыть все то, как он причинил мне боль и предал меня. Я даже начала верить, что двигаюсь дальше. Полностью. На самом деле, я снова училась любить себя... Училась быть уверенной в своих решениях, мыслях, надеждах и мечтах. Училась доверять себе. В том, что я могла сделать, в том, кем я была, и в том, чего я хотела. Я больше не была связана с предательством Оуэна, или с той жалкой неуверенностью, с которой он оставил меня после измены. По мере того, как я медленно, постепенно прощала Оуэна, я обрела свободу, полностью вычеркнув его из своей жизни.

Возможно, это было маленькое чудо, но я была благодарна, что больше не застряла в "бы", "мог", "должен". Оуэн был старой новостью. Пришло время мне сосредоточиться на будущем.

— Есть какие-нибудь планы на вечер? — спросил Эдисон после того, как мы попрощались с Крисом и командой.

Он собирался отвезти отца в аэропорт, но у меня был совершенно свободный вечер.

— А долгая прогулка по пляжу, полбутылки джина и ванна с пеной считаются планами?

Он ухмыльнулся мне.

— Ты точно знаешь, как устроить себе вечеринку жалости, Ло.

— Это не вечеринка жалости, — возразила я. — Во всяком случае, это праздник. Я хорошо справилась с управлением Оуэном. И проектом. И тобой, и папой, если честно. Немного заботы о себе не помешает.

— Я говорил не об Оуэне, — пробормотал Эдисон. — Или обо мне.

Мой отец, наконец, попрощался с Крисом и позвал Эдисона к машине. Эдисон начал пятиться, все еще издеваясь надо мной.

— Кстати, об Уилле, — внезапно сказал он, вызывая у меня желание ударить его глубоко в живот. Но теперь он был слишком далеко. Я была уверена, что он так и планировал. — Я думаю, мы собираемся в FaceTime позже сегодня вечером, если ты хочешь присоединиться к нам. Мы никогда не встречались лично, поэтому нам кажется, что это следующий логический шаг.

Я прищурила глаза.

— Ты собираешься в FaceTime с Уиллом?

Он пожал плечами.

— Мы оба согласны с тем, что нам нужно вывести наши отношения на новый уровень.

— Ваши отношения?

Он был невероятен.

Он ухмыльнулся мне.

— Ты ревнуешь? О Боже, ты ревнуешь. Успокойся, Лола, мы просто друзья.

— Эдисон, — огрызнулся отец. — Мне нужно попасть в аэропорт.

Он проигнорировал моего отца.

— Так ты действительно хочешь запрыгнуть позже? Или...

— Он сегодня на работе, — прорычала я, раздраженная тем, что мой брат сует свой нос, нет, не только свой нос... всю свою глупую голову, туда, где ей не место.

Эдисон бросил последнее:

— Посмотрим, — прежде чем нырнуть на водительское сиденье своего новенького арендованного Мерседес G Wagon.

Я смотрела, как они уходят, жара и влажность медленно душили меня, испытывая странное очарование. Почему мой брат был таким странным? И как я могла быть такой удивительно нормальной?

Остаток вечера был потрачен на то, чтобы заказать еду на вынос и отпраздновать в качестве самопоощрения. Я прогулялась на пляж после того, как поужинала на крыше. Я несла свои туфли и долго позволяла соленой воде плескаться у моих лодыжек, пока я обрабатывала эти новые чувства одиночества, одиночества и любви к парню, которого я не могла иметь.

Вот, я это сказала.

Я не знала, как это произошло, когда и почему это был Уилл. Но время ясно показало мне, чем любовь не является. И... чудесным образом... что такое любовь. Он был добрым, заботливым, внимательным, терпеливым, преданным, бескорыстным и заслуживающим доверия. Может быть, как люди, мы не всегда любили таким образом. Но только потому, что мы были полны недостатков и несовершенств, это не означало, что определение любви изменилось.

Самым трудным в признании того, что мои чувства к Уиллу были намного глубже, чем я когда-либо ожидала, было то, что теперь, когда я знала, как выглядит и ощущается любовь, я знала, что мы только царапаем поверхность чего-то бесконечного.

Это простое определение любви будет расти только в том случае, если дать ему возможность питать и поливать его. Я бы только добавила больше прилагательных, а не меньше. Я бы только чувствовала эти вещи сильнее, а не меньше.

Осознание того, что у меня никогда не будет такого шанса с Уиллом, разбило мне сердце. Гораздо худшим образом, чем когда-либо мог бы сделать Оуэн.

Между нами было что-то прекрасное, прочное и... правильное. Но мы никогда не узнаем, насколько это может быть здорово.

Я была полна решимости поддерживать все остальные отношения и общения с мужчинами в соответствии с этим стандартом. Уилл теперь был моей лакмусовой бумажкой, как бы меня ни убивало думать о нем в прошедшем времени, а не в будущем.

Солнце садилось на западе, превращая горизонт в захватывающий дух портрет в пастельных тонах. Я наблюдала за этим, пока небо не стало черным и полным звезд. А потом я повернула обратно к дому, обещая, что меня ждет джин-шипучка.