Глава 13

Первое марта началось с дождя.

Одеваясь, я смотрела, как капли дождя стекают по большим окнам. Мне казалось, что я нахожусь в своем собственном маленьком мире. Звук ударов по крыше напугал Фрикадельку, и он искал утешения под моим теплым одеялом.

— Через минуту станет легче, — сказала я ему. — Это просто мать — природа убирает снег для цветов.

В доме было тихо и темно. Я провела свое утра так же, как и всегда. Я приготовила себе хороший завтрак, а потом выкинула его. После этого я выпила немного теплого чая с крекерами.

Когда пришло время, я взяла свой зонт и надела на Фрикадельку его маленькие ботинки. Обычно он был рад прогулкам, но тут, похоже, почувствовал мое настроение. Он шел рядом со мной, не прыгая и не пытаясь вырваться, как обычно.

Внизу ждал Оскуро. Я поспешила к портье и попросила принести цветы. Я заказала их ранее, чтобы доставить 1-го числа.

Портье передал цветы с сочувственной улыбкой.

Оскуро молчал, пока мы шли к машине, припаркованной на улице. Он открыл мне дверь, стараясь защитить меня от капель.

Я возилась с букетом, пока мы ехали на кладбище. Красивый букет из цветов, лаванды, орхидей и эхинацеи. Любимым цветом Кэт был фиолетовый. Это цвет королевской семьи, говорила я ей. Кэт ответила, что он ей нравится, потому что это расслабляющий цвет.

Мы остановились у кладбища. Снова начался дождь.

— Миссис Рокетти, составить вам компанию? — спросил Оскуро.

— Нет, — я схватила свой зонт. — Не мог бы ты составить компанию Фрикадельке? Он не любит дождь.

— Конечно.

Я вышла из машины и открыла зонт. Я хорошо знала это кладбище. Знала дорожки и могилы лучше, чем свой район. Здесь было похоронено большинство погибших из Наряда, и я была здесь несколько месяцев назад на похоронах Тони Скалетта, Паолы Оссани и Николы Риццо.

Но моя сестра находилась в стороне от проторенной дорожки, возле большого нависающего дерева.

Несмотря на плохую погоду, безмолвная красота места ее упокоения сохранилась.

Папа купил для Кэт не статую ангела, а статую Екатерины Александрийской. Это была святая, в честь которой назвали Кэт. Статуя была не очень большой, но святая женщина привлекала внимание. Она носила корону и опиралась на меч, одетая в свои старые одежды.

Дождь стекал по лицу статуи, очищая ее от пыли и грязи.

Под святой Екатериной была мемориальная доска Кэт.

Здесь покоится Кэтрин Роза Падовино,

любимая дочь и дорогая сестра.

25 ноября 1991 года — 1 марта 2013 года.

Верьте, что мы встретимся вновь.

Я положила цветы у надгробия. Дождь сразу же намочил их.

— Я скучаю по тебе, Кэт, — прошептала я. — Я скучаю по тебе каждый день. Я ищу тебя повсюду, куда бы я ни пошла, и мне все время не хватает твоего присутствия. Я все еще слышу твой... — я прервалась, подавив рыдания. Слезы начали падать, подражая дождю. — Я скучаю по тебе, — неубедительно закончила я.

Трава под моими ногами была идеально подстриженной и ярко-зеленой. Странно было думать, что она находится в нескольких метрах подо мной, покоясь в своем вечном сне. Я не хотела видеть ее в гробу, и похороны были закрытыми. Автокатастрофа... сильно повредила ее тело.

Я хотела провести кремацию, но это было не принято в нашей религии.

Я вытерла слезы. Я должен был попрощаться с ней как следует, должна была вести себе по-взрослому и посмотреть на тело. Но я не могла видеть ее такой, неподвижной и тихой.

Такой... безжизненной.

— Многое произошло с тех пор... с тех пор, как я видела тебя в последний раз. — у меня перехватило дыхание. — Я вышла замуж. Когда мы виделись с тобой в последний раз, я не была помолвлена. Но теперь я замужем... — слезы потекли сильнее. — Я беременна. Ты станешь тетей, — странный смех вырвался у меня. — Нет, не станешь. Потому что ты мертва. Уже два года как.

Сделай глубокий вдох, сказал низкий голос в моей голове. Сделай глубокий вдох.

Я втянула воздух.

— Иногда я думаю, что тебе повезло, что ты умерла, — сказала я ей. — Тебе... тебе бы не понравилась эта жизнь. Тебе не нравилась эта жизнь. Брак, насилие. По крайней мере, теперь ты свободна, — я понизила голос. — Я знаю о дипломе, и все в порядке, Кэт. Я не злюсь. Мне больно, но не злюсь, — я потерла глаза. — Я горжусь тобой. Мне жаль, что я так и не смогла тебе этого сказать.

Ветер усилился, разметав мои волосы.

— Право? Я никогда не знала, что ты хочешь изучать право. Я думала, ты хочешь получить докторскую степень по истории и до конца своих дней писать шикарные статьи в душном кабинете, — я слегка улыбнулся. — Ты достаточно умна, чтобы сделать и то, и другое.

По моей спине пробежал холодок, и я потерла руки, пытаясь побороть его: — У меня есть собака, — добавила я. — Его зовут Фрикаделька, и он идеален. Он вольпино-итальяно и он это знает (прим. Volpino, можно перевести как лиса/хитрый), — я фыркнула. — Мы всегда хотели собаку, помнишь? Но папа всегда говорил — нет... — упоминание о папе заставило меня помрачнеть. — О, папа. Папа не в порядке, Кэт. Он был очень странным прошлой ночью... Я думаю, он очень скучает по тебе. Я знаю, что вы все время ссорились, но вы все равно остаетесь семьей.

Вчерашний разговор с папой не давал мне покоя несколько часов. Почему он не хотел, чтобы я говорила людям о своей беременности? Что его так напугало, что он поставил мне синяк на запястье? Как долго, по его мнению, я смогу держать это в секрете?

В конце концов, это станет довольно очевидным.

— Что-то происходит, Кэт, — сказала я, озвучив мысль, которую никогда не осмеливалась признать. — Я не знаю, что это... но что-то происходит. То, как люди разговаривают, ложь и секреты. Я знаю, что это не мое дело, — я вздохнула. — Может быть, отношения с ирландцами накаляются. Может, война близка. Кстати о войне, поговаривают, что Елена выходит замуж за босса семьи Фальконе. Они в Нью-Йорке. Мне так жаль ее. Быть так далеко от своей семьи. У меня не самый легкий брак в мире, но, по крайней мере, я рядом со своей семьей, рядом со своими друзьями. Рядом с тобой, — я покачала головой. — Они думают, что она выйдет замуж к осени, если переговоры пройдут успешно.

Я еще немного постояла у могилы Кэт, рассказывая ей о том что творится в мире. О том, частью которого она больше не была. Мне показалось это слишком приятным, чтобы остановиться, несмотря на то, что технически я просто разговаривала сама с собой, одна, на кладбище.

Когда дождь начал усиливаться, я заставил себя отвернуться. Над полем надгробий я увидел еще одного человека, плетущегося к дороге. Он тоже был одет в черное и с зонтиком. Похоже, это была женщина. Что-то в ней было знакомое — еще один член Наряда?

Дождь был сильный, но я ускорила шаг, чтобы догнать их.

Она заметили меня и бросилась бежать.

Что, ради всего святого?

На бегу ее зонт откинулся в сторону, и я остановилась. Может быть, я ее не знаю и только что напугала до смерти скорбящего, и сквозь него просвечивали золотистые волосы.

Кэт.

Я сорвалась с места, но она опередила меня. Земля хлюпала под моими сапогами, но я не сбавляла темпа.

— ЭЙ! — крикнула я.

Женщина побежала быстрее в чащу деревьев. Я запыхалась, когда достигла деревьев, и прижала руку к одному из них, чтобы устоять на ногах. Дождь шел очень сильный.

Сквозь деревья и дождь я ничего не могла разглядеть. Куда она ушла?

Я открыл рот, чтобы выкрикнуть ее имя, позвать сестру, но промолчала.

Неужели я только что погналась за невинным человеком, потому что думала, что это моя мертвая сестра?

Я застонала и потерла лицо.

— Миссис Рокетти? — крикнул знакомый голос сквозь дождь.

Оскуро направлялся ко мне, Фрикаделька в одной руке и пистолет в другой. Он осматривал все вокруг.

— Вы в порядке? — потребовал он. — Почему вы бежали?

— Мне показалось, что я видела... — я запнулась. — Боже, я говорю как сумасшедшая. Мне показалось, что я видела свою мертвую сестру, — слезы бежали по моим щекам. — Я действительно думала... — рыдания начали сотрясать мое тело.

— О, мэм. — Оскуро похлопал меня по спине. — Все в порядке. Горе заставляет нас видеть вещи. Оно делает нас безумными.

Я кивнула сквозь рыдания.

— Пойдемте, — сказал он неловко. — Давайте высушим вас. Тогда вам станет легче.

Оскуро повел меня к машине. Я не могла перестать болтать, но сумела взять себя в руки, когда мы вышли на дорогу.

Я яростно вытирала слезы, стараясь не сорваться снова: — Прости меня, Оскуро. Я не знаю, что у меня в голове…

— Все в порядке, миссис Роккетти, — ласково сказал Оскуро. — У вас много забот.

Я быстро втянула воздух, пытаясь взять дыхание под контроль. Я взяла Фрикадельку из рук Оскуро и крепко прижала его к своей груди. Его ласка успокаивала меня.

В этот момент дождь прекратился. Я рассмеялась. Конечно, сейчас он прекратился.

Оскуро помог мне сесть в машину и прошел к водительскому сиденью. Я положила Фрикадельку на колени, почесывая его маленькие ушки.

В конце дороги стояла темная машина. Я сочувствовала им. У них тоже кто-то похоронен на этом кладбище. Это правда хреново, мысленно сказал я им. Я понимаю.

Оскуро завел машину, и мы стали отъезжать от кладбища. Когда машина подъехала ближе, я сузила глаза.

Машина была знакомой... такой чертовски знакомой...

— Остановись! — крикнула я. — Я знаю эту машину, Оскуро! Они преследуют нас!

Оскуро не остановился, но его челюсть дернулась: — Моя работа заключается в том, чтобы знать, когда кто-то преследует вас, мэм. Это не так.

— Нет, преследуют. Они припарковались перед церковью на моей свадьбе, а похороны... — Оскуро нажал на педаль газа, и мы молнией пронеслись мимо черного Dodge Charger.

Я посмотрела на него, пораженная: — Оскуро, зачем ты ускорился? Я не сумасшедшая. Я узнала машину.

— Вы узнали номерной знак? — спросил он.

— Ну... нет. Но...

— Вы знаете, сколько Додж Чарджер в этом городе?

Я рухнул обратно на свое сиденье: — Я не схожу с ума.

Оскуро выехал на главную дорогу: — Вы устали, мэм. И беременны.