— Сегодня нам придется вести себя наилучшим образом, — рассмеялся Дон Пьеро. — Среди нас есть дама, — он одарил меня жестокой улыбкой.

Я улыбнулась ему, но боялась что-либо сказать.

Мы с Алессандро заняли свои места рядом с Доном Пьеро, отделенные друг от друга Тото Грозным. Мой тесть поднялся при нашем приближении и улыбнулся. Однако в этом не было ничего теплого или дружеского. Как и его сын, и в отличие от отца, Сальваторе не утруждал себя любезностями.

— София, — размышлял он. — Все еще цела, я вижу.

— Тихо, — огрызнулся Алессандро.

Тото Грозный поднялся на тон своего сына, как змея на флейту.

— Сальваторе. — Дон Пьеро вмешался. Он бросил на сына предупреждающий взгляд.

Алессандро выдвинул мой стул и практически втолкнул меня в него. Он занял место рядом со своим безумным отцом, игнорируя его. Рядом со мной сидел Роберто, племянник Дона Пьеро. Большой Робби, как его ласково называли из-за его внушительного роста, не выглядел довольным своим местом.

Каждый из мужчин смотрел на меня с интересом или раздражением. Казалось, никто из них не знал, что со мной делать.

У них действительно не было женщины в семье в течение двух десятилетий, подумала я. И наверняка они считали часы до моего отъезда.

Я повернула голову и увидела Флоренс, лежащую на полу. На самом деле против всех этих мужчин были только мы с Флоренс.

Дон Пьеро привлек их внимание. Он правил за столом явно железной рукой, не утруждая себя тем, чтобы приглушить свое покровительство Роккетти дружелюбием и вежливостью, как он делал это с окружающим миром. Здесь он был Доном, без вопросов.

Я сидела тихо, пока они обсуждали посвящение Энтони Скалетте. Они спорили, куда его назначить. Многие были согласны с тем, что его следует оставить с семьей и завершить работу в Чикаго, в то время как другая сторона не соглашалась и считала, что отделить его от города в начале его жизни в качестве Солдата будет лучше.

Алессандро считал, что Энтони должен остаться в Чикаго: — Он намерен отомстить, а Галлагеры находятся в этом городе, — отметил он. — Он не уедет, пока не будет уверен, что его отец будет отомщен.

Когда Алессандро заговорил, за столом воцарилась тишина, и он привлек их внимание. То же самое было с Доном Пьеро и Тото Грозным, но все остальные мужчины за столом, казалось, были лишены этого контроля.

Теперь, когда мы были в кругу его семьи, Алессандро немного расслабился. Я все еще чувствовала напряжение его тела и видела раздражение в его глазах. Но он хорошо скрывал свое беспокойство. Он стал Капо Чикаго, принц семьи Роккетти.

Вскоре был подан ужин. Прекрасное жаркое, от которого у меня потекли слюнки. Дон Пьеро первому поставили тарелку, но потом всем остальным разрешили приступить к трапезе.

Я с интересом наблюдала за Роккетти. Несколько минут назад они набрасывались друг на друга, но теперь они передавали друг другу тарелки с едой и предлагали налить вина. Возникли более легкие и непринужденные разговоры. Они обсуждали спорт, новости и другие вещи, о которых говорят в семьях.

— Картофель?

Я повернулась и увидела Роберто, протягивающего блюдо. Я улыбнулась.

— Спасибо.

Он положил несколько штук на мою тарелку. — Этого достаточно?

— Достаточно, спасибо.

Роберто резко кивнул и отвернулся.

Самый напряженный разговор, который произошел за ужином, касался Беппе. Карлос-младший сделал Энрико лукавый комментарий по-поводу Сайсон Олье, в результате чего Энрико спросил, где его второй сын. Сантино, старший сводный брат и законный сын Беппе, бросил на Энрико неприязненный взгляд, в то время как Карлос-младший только огрызнулся и сказал Энрико, чтобы тот надевал презерватив.

Я с интересом наблюдала за ними. Мы с Кэт никогда не разговаривали друг с другом подобным образом, хотя наши отношения, безусловно, не обходились без ссор. Мы кричали друг на друга и кусались, но никогда не делали таких резких замечаний, как они.

Алессандро игнорировал большую часть разговора за столом. В части стола, где сидели Дон Пьеро, его брат Карлос-старший, его сын, его внук и мой шурин, Сальваторе — младший. Их беседа была намного спокойнее, чем поддразнивания и препирания на другом конце стола. Меня вовлекали в обе беседы, сопровождая их броскими комментариями. Даже Сальваторе — младший сказал мне два слова, но в остальном, казалось, относился ко мне без особого интереса.

Я искала сходство между Алессандро и Сальваторе — младшим. У них был одинаковый цвет лица, как у Роккетти: оливковая кожа, темные волосы и глаза. Но Алессандро казался намного грубее Сальваторе — младшего. Сальваторе — младший также не обладал обаянием Дон Пьеро. Он казался высеченным из камня, ледяной статуей, пьющей вино передо мной.

Разговор довольно быстро перешел на деловые темы.

— Есть вопрос о сертификате. — сказал Дон Пьеро. Несколько подозрительных глаз метнулись в мою сторону. Их явное желание, чтобы я не слышала этого, заставило меня слушать еще больше.

— Разве Сантино не может получить его? — спросил Роберто рядом со мной.

— Нет, — сказал Алессандро. — Он подозреваемый в убийствах Галлагеров.

Сантино выглядел немного смущенным: — Кто же тогда получит сертификат? — спросил он. — Если мы не получим его к марту, мы не сможем открыть трассу для весенних гонок, и тогда мы потеряем большие деньги.

— Мы знаем, Сантино, — холодно сказал Сальваторе — младший.

— София может достать его.

Я моргнула. Кто-то только что произнес мое имя?

Алессандро повторил то, что он сказал: — София сейчас ни с чем не связана и вряд ли будет. Пусть она получит сертификат.

Я уставилась на своего мужа. Неужели он только что вызвал меня на дело Наряда?

Дон Пьеро рассмеялся: — Я все время забываю, что среди нас снова есть красивая женщина. Конечно, София должна получить сертификат.

— Можно ли ей доверять? — спросил Карлос — старший. Он с сомнением посмотрел на меня.

— Она моя жена, — холодно сказал Алессандро. — И она — Роккетти.

Карлос — старший отступил.

Сальваторе — младший повернулся ко мне. Его пристальное внимание было равносильно прикосновению к айсбергу. Его темные, как камень, глаза пробежались по мне, словно он пытался вытащить мою преданность из моих внутренностей. Тогда он мог бы судить, насколько мне можно доверять.

Алессандро бросил на брата смертельный взгляд: — Ты что-то хочешь сказать, брат?

— Нет, Алессо, — я никогда не слышала, чтобы у Алессандро было прозвище. Сейчас это казалось комичным. — Как ты думаешь, София, ты сможешь получить сертификат?

— Сертификат? — повторила я.

Роберто фыркнул рядом со мной. Алессандро бросил на него взгляд, и он замолчал.

— Сертификат по борьбе с мафией, София, — сказал мой муж. — Наш бизнес не может работать без него.

— Это доказывает, что мы никак не связаны с организованной преступностью. — рассмеялся Дон. Он поднял брови, глядя на меня. — Ну?

Я почувствовала легкое головокружение, но знала, как следует ответить: — Конечно. Все, что нужно семье.

Алессандро и его брат обменялись нечитаемым взглядом. У них был свой личный разговор. Мы с Кэт делали то же самое. Особенно когда мы знали что-то, чего не знал кто-то другой.

Я сглотнула.

Почему Алессандро предложил меня? Это была реакция на что-то другое? Или все дело в семье?

Тото Грозный наклонился к своему сыну и одарил меня безумной ухмылкой: — Сначала ты столкнула Роберто с кресла, а теперь у тебя есть работа? Твой отец не упоминал, что ты такая трудолюбивая.

Я одарила его своей лучшей яркой глупой улыбкой: — Для меня большая честь быть принятой в вашу семью.

На секунду я могла поклясться, что на лице Тото Грозного мелькнуло беспокойство, но оно исчезло, превратившись в усмешку. Алессандро наклонил свое тело, отрезая нас друг от друга.

— Довольно, отец, — предупредил Алессандро. — Ты можешь играть с кем хочешь, но ты не должен играть с моей женой.

Я не могла видеть его отца, но слышала, как он рассмеялся: — Как скажешь, мальчик. В конце концов, она твоя собственность, — что-то в его тоне заставило волосы у меня на затылке встать дыбом.

Дон Пьеро бросил предупреждающий взгляд на Алессандро и своего сына. Оба, казалось, одновременно отступили. Алессандро не смотрел на меня, а только обшаривал стол своими темными глазами, что-то ища и, казалось, слегка довольный, когда не нашел.

Сальваторе-младший бросил на меня очередной оценивающий взгляд: — Энрико говорит, что ты не беременна. — его глаза перешли на вино, которое я пила. — До сих пор.

Вино стало кислым в моем желудке, но мне удалось неуверенно улыбнуться. В последнее время у меня появились спазмы , что означало приближение месячных. Я небрежно пожала плечами, пытаясь развеселить его своим добродушием в этом вопросе. Любая другая реакция послужила бы сигналом для львов наброситься.

— Надеюсь, к следующему месяцу все изменится. Как было бы здорово родить осенью, — я улыбнулась ему. — Намного лучше, чем летний ребенок. — Я повернулась к Алессандро и ахнула, как будто только что открыла что-то удивительное. — Как было бы здорово иметь маленького рождественского малыша? Тогда мы могли бы наряжать его в маленькие эльфийские наряды.

Алессандро посмотрел на меня и встретился со мной взглядом. Я могу поклясться, что в них мелькнула искорка юмора.

Дон Пьеро рассмеялся: — Тогда тост, мои дорогие. — мы все подняли бокалы. — За антимафиозные сертификаты и рождественских младенцев!

Когда звуки тостов окружили нас, Алессандро наклонился к моему уху и прошептал, касаясь моей кожи: — Мой брат — летний ребенок.

— Знаю, — прошептала я в ответ.