I Королевский дворец, Трэнжир, королевство Таро
- Доброе утро, ваше величество, - пробормотал отец Жошуа Макгригейр, низко кланяясь, когда камергер проводил его в зал личных аудиенций.
- И вам, отец, - ответил король Таро Горджа.
Горджа был стройным мужчиной, особенно по сравнению с массивным, широкоплечим телом Макгригейра. Ему также было едва за тридцать, у него были темные волосы и цвет лица значительно темнее, чем у Макгригейра, и он был одет в свободные шелковые одежды. Он также носил "косынку" - традиционный головной убор Таро, похожий на бандану, - вместо тяжелой треуголки священнослужителей, и выглядел раздражающе комфортно, несмотря на погоду.
Как будто мысли о погоде вызвали это, над заливом Тол снова прогремел гром, тихий на расстоянии и почти затерянный в шуме дождя. Экваториальный ливень тяжело шумел за открытыми окнами зала аудиенций, барабаня по черепичной крыше дворца Горджи. Водопады срывались с карнизов и с журчанием стекали по водосточным желобам, а теплый воздух был тяжелым от влаги. Было также удивительно тихо, несмотря на грозу, которая окутывала Макгригейра, как влажный кулак, и его нижнее белье было мокрым от пота.
Таро - не задание для мальчика, родившегося в Нортленде, - размышлял он, вспоминая свое детство в провинции Нортленд республики Сиддармарк. Он вырос, ловя рыбу в холодных, глубоких водах пролива Син-ву - когда лед таял достаточно, чтобы позволить ему - и эта влажная тропическая печь давила на него почти физическим весом. Для меня удивительно, что у кого-то из них есть работающий разум, способный мириться с такой жарой. Я бы подумал, что одной плесени будет достаточно, чтобы у них сгнили мозги!
По крайней мере, его летняя сутана была из хлопка вместо традиционной шерсти, но в данный момент это было относительно небольшим утешением, и часть его с тоской смотрела на еще более легкие шелковые одежды Горджи.
- Спасибо, что нашли для меня время в своем плотном графике. И за то, что согласились встретиться со мной наедине, - сказал он, снова выпрямляя спину, чуть быстрее, чем это сделали бы большинство дипломатов. Горджа был королем, тогда как Макгригейр был простым верховным священником. Но этот верховный священник был здесь прямым представителем святой Церкви Божьей, и он посмотрел Гордже прямо в лицо. В этом не было ничего неуважительного, но всегда лучше с самого начала прояснить свой статус.
- Я с удовольствием в любое время корректирую свой график, чтобы встретиться с представителем Матери-Церкви, - сказал Горджа. Макгригейр отметил, что на самом деле его слова звучали так, как будто он тоже это имел в виду. С другой стороны, у королей была большая практика говорить так, как будто они что-то имели в виду.
Почти так же, как те из нас, кто служит дипломатами на службе у канцлера, - подумал он с легкой внутренней улыбкой.
- Это то, что рад услышать любой священник, ваше величество. - Он тоже позволил себе внешнюю улыбку, но затем выражение его лица стало серьезным. - Тем не менее, я благодарен за это, ваше величество. На самом деле, я только хотел бы, чтобы все князья и короли Сэйфхолда в равной степени помнили о своих обязанностях перед Богом и Его Церковью.
Выражение лица Горджи, казалось, застыло, и его глаза сузились.
- Простите меня, отец, - сказал он после недолгого колебания, - но какой князь или король может быть настолько рассеян, чтобы забыть об этих обязанностях?
- Мать-Церковь и святая инквизиция должны всегда помнить о том, каким образом обязанности и ответственность - и искушения - мирской власти могут отвлечь правителя от его долга перед Богом, - серьезно сказал Макгригейр. - Не все из них так щепетильны, как вы, когда дело доходит до выполнения этих обязанностей, ваше величество.
- Я нахожу эту мысль удручающей, отец, - медленно произнес Горджа. - И, честно говоря, немного пугающей, поскольку я должен предположить, что вы рассказываете мне это не просто так.
- Не беспокойтесь, что кто-то недоволен вашим собственным уважением к Матери-Церкви, ваше величество, - тон Макгригейра был обнадеживающим, и он снова улыбнулся, хотя и немного печально. - И все же вы совершенно правы. Я здесь, чтобы увидеть вас из-за недостатков властителей. В частности, викарий Замсин все больше и больше беспокоится о другом правителе. Том, чья озабоченность мирской властью и богатством завела его опасно далеко от пути послушания Богу и Его Церкви. И том, с кем, я боюсь, вы тесно связаны.
Смуглое лицо Горджи слегка побледнело, и на его лбу появилось несколько мелких капель пота, которые не имели ничего общего с утренней жарой и влажностью.
- Уверяю вас, отец, что я никогда не стал бы связывать себя с кем-либо, кто бросил бы вызов Богу! - Он решительно покачал головой. - Если бы я хоть на мгновение поверил, что князь Гек...
- Простите меня, ваше величество, - мягко вмешался Макгригейр. - У меня не было намерения намекать, что вы или кто-либо в Таро виновен в чем-либо подобном. Действительно, мне следовало бы с самого начала дать понять, что вы сами не несете ответственности за свои отношения с ним. Это был ваш отец, который подписал договор о союзе с его отцом.
Горджа открыл было рот, но снова закрыл его с едва слышным щелчком. Макгригейр почти буквально видел, как мысли сменяют друг друга в его мозгу, и терпеливо ждал, пока король Таро разберется с ними.
Это не заняло много времени, и плечи Горджи расправились, как будто с них сняли тяжесть. Очевидно, он боялся, что Макгригейр был в Трэнжире из-за того, что совет викариев узнал о его тайных переговорах с Гектором из Корисанды. Для канцлера было далеко не так уж неслыханно использовать священнических дипломатов Церкви, чтобы предостеречь светских правителей от союзов, которые Церковь не одобряла. И при обычных обстоятельствах Храм был бы очень недоволен махинациями Гектора. Сочетание его очевидных амбиций и умения, с которым он манипулировал ситуацией, сделало бы его существенной угрозой равновесию, которое Церковь стремилась поддерживать, чтобы не дать какому-либо одному светскому правителю стать слишком могущественным.
Горджа знал об этом так же хорошо, как и Макгригейр. Точно так же, как он знал, что Храм неоднократно поощрял амбиции и алчность светского правителя в противовес власти кого-то другого, кого совет викариев не одобрял еще сильнее. Так что, если личный представитель канцлера не пытался предостеречь Горджу от Гектора...
- Отец, - сказал король через мгновение, - из того, что вы сказали, я могу только предположить, что вы имеете в виду Хааралда из Чариса.
- Увы, боюсь, что да, - серьезно ответил Макгригейр.
- Я... потрясен, услышав это, - сказал Горджа и задумчиво потер свою коротко подстриженную бороду. - В то время как я всегда знал, что Хааралд... глубоко осознавал, скажем так, возможности, которые предоставляют ему богатство и военно-морская мощь его королевства, я всегда верил, что он в равной степени осознает свою ответственность перед Богом и его Церковью. Уверяю вас, если бы я хоть на мгновение поверил, что это не так, это заставило бы меня очень серьезно и критически подумать о договоре между Таро и Чарисом.
- Викарий Замсин опасается, что соблазн мирской власти вкупе с его, без сомнения, искренним чувством ответственности перед своей династией сбивают Хааралда с пути истинного. - Макгригейр слегка подчеркнул существительное "династия" и увидел, как глаза Горджи сузились, когда он понял подтекст.
Странно, - подумал Макгригейр, - как хорошо викарии могут различать ответственность кого-то другого перед землей, которой он правит, и ответственность за амбиции своей династии.
Это была не та мысль, о которой должен был думать священник, но те, кто служил дипломатами Матери-Церкви, должны были понимать реалии, стоящие за их миссиями. Макгригейр оценил это, но не позволил ни следу своих размышлений отразиться на лице, печально покачав головой.
- Мы слышим некоторые тревожные сообщения из Чариса, - продолжил он. - Очевидно, всегда была какая-то причина для беспокойства, учитывая удаленность Чариса от Храма. Однако эти последние "новшества" вызывают наибольшее беспокойство. Хотя ни одно из них, по-видимому, не нарушает Запретов, перемены порождают перемены, и не пройдет много времени, прежде чем нарушения действительно произойдут.
- Могу я спросить, намерена ли Мать-Церковь предпринять какие-либо действия? - неуверенно спросил Горджа.
- Какой бы обеспокоенной Мать-Церковь ни была или может стать, - ответил Макгригейр, - она должна всегда помнить о своей ответственности действовать только после тщательного обдумывания и зрелого размышления. Она также никогда не должна забывать, что ею управляют смертные люди, и что смертные люди - даже те, кто призван к оранжевому - всегда подвержены ошибкам. Из-за этого она не решается обнажить свой меч до тех пор, пока не убедится без тени сомнения, что произошло нарушение. С огромной властью Матери-Церкви и ее столь же большой ответственностью за то, чтобы использовать эту власть разумно и в соответствии с Божьей волей, приходит обязанность быть безоговорочно уверенной в том, что грань между тьмой и светом действительно пересечена, прежде чем она сможет действовать. То, чего мы можем опасаться в будущем Чариса, не может оправдать Мать-Церковь в принятии официальных мер, если еще не было совершено никакого преступления.
- Понимаю. - Горджа слегка откинулся назад на своем троне, пальцы его правой руки слегка барабанили по мягкому подлокотнику, когда он пристально смотрел на Макгригейра.
- Должен ли я тогда понимать, отец, - сказал он через несколько секунд, - что причина вашего визита в первую очередь в том, чтобы предупредить меня? Чтобы предупредить меня о проблемах Церкви, чтобы я не пошел по стопам Хааралда, если он все-таки пересечет эту черту?