- Позвольте мне начать с того, что эта встреча носит совершенно неофициальный характер, - Зилвицки обвел рукой их окружение. - Кстати, этот конференц-зал тоже официально не существует. На схемах башни это показано как бельевой шкаф, - он указал через плечо Тарковски, - примерно в пятнадцати метрах в ту сторону.

- О, ничего себе, - пробормотал аль-Фанудахи, выглядя с каждым мгновением все более жизнерадостным.

- Наконец, - продолжил Зилвицки, - подавляющее оборудование для борьбы с наблюдением в этой комнате является первоклассным. Я выбрал его и установил сам. Никто за этой дверью, - он указал на единственную дверь в комнату, - не услышит ничего, что мы здесь скажем. Никто там не сможет делать какие-либо записи, и никто на самом деле в комнате тоже не будет.

- К чему такая секретность? - нахмурилась Арианна. - Я бы подумала, что вы хотели бы, чтобы сообщения о подобном расследовании были доступны общественности.

- В конце концов они будут такими, - сказал Каша. - По крайней мере, их результаты - и это будут честные результаты. У нас нет намерения готовить книги, так сказать. Но мы также должны иметь возможность говорить друг с другом с полной откровенностью, а вы просто не можете этого сделать, когда знаете, что все, что вы говорите, записывается для потомков.

- Он прав насчет этого, мисс Макбрайд, - сказала Окику. - Во всяком случае, необходимо сохранять конфиденциальность источников и методов. На самом деле...

- На самом деле, - прервал ее Тарковски, - если бы я не был уверен, что это правда, я бы встал и ушел прямо сейчас.

Арианна все еще выглядела неуверенной, но кивнула в знак согласия.

- Итак, с чего мы начнем? - спросила Тиг.

- Мы начинаем... - Зилвицки замолчал, когда в дверях раздался звонок.

- Что за черт? - пробормотал он, затем бросил на Каша обвиняющий взгляд, когда хевенит поднялся на ноги.

- Я не был уверен, что он появится. Но, да. Я пригласил его.

К тому времени, как Каша закончил предложение, он был у двери. Он открыл ее.

- Входите, директор, - сказал он, отступая в сторону, когда Сабуро Лара вошел в комнату. - А это, должно быть, Кейла Барретт, - добавил он, когда за Сабуро последовала женщина. - В прошлом сержант в Управлении внутренней безопасности Мезы.

- Но теперь лейтенант Верховной объединенной полиции Мезы, - сказал Сабуро. - Под чьей юрисдикцией, кстати, проходит эта встреча. - Он ухмыльнулся. - Неофициально, конечно, но если кто-нибудь узнает, что крайне маловероятно, - он кивнул в сторону Зилвицки, - учитывая, кто ведет контрнаблюдение, это ваше прикрытие. Если все пойдет наперекосяк, можете винить меня.

Говоря это, он обошел стол к пустому стулу на дальнем конце. Теперь он вытащил его и сел. Двигаясь медленнее, опираясь на трость, Барретт села напротив него.

- В таком случае я предлагаю вам возглавить это заседание, - сказал Зилвицки.

- Учитывая, что вы официально отвечаете за это, и все такое, - вмешался Каша. Аль-Фанудахи не знал этого человека, поэтому не мог быть уверен, но на его лице читался едва уловимый намек на веселье. У Каша были голубые глаза и светлые волосы, и он был необычайно красив - гораздо больше, чем можно было ожидать от офицера разведки. Аль-Фанудахи задался вопросом, было ли что-то из этого связано с биоскульптурой. Обычно этот процесс применялся бы по-другому для кого-то по роду деятельности Каша, где быть слишком красивым - и привлекающим внимание - было явным препятствием.

В любом случае, внешность хевенита наводила на мысль о тщеславии, которое, казалось, противоречило его репутации.

Сабуро взглянул на Каша, затем пожал плечами.

- Я полагаю, ты прав. Очень хорошо. Позвольте собранию прийти к порядку. Теперь, когда это сделано, Антон, тебе предоставляется слово.

- Я думаю, мы должны начать с того, что выслушаем всех, у кого есть объяснение о том, кто несет ответственность за массовые убийства на Мезе, начиная с инцидента в Грин Пайнс, а также их мотив. - Зилвицки кивнул в сторону Каша. - У нас с Виктором есть одно. Знает ли кто-нибудь еще?

Он оглядел стол, его взгляд на мгновение остановился на каждом из людей, прибывших со Старой Земли.

- Не знаю, зашел ли бы я так далеко, чтобы называть то, что мы думаем, "гипотезой", - сказал аль-Фанудахи, - поскольку в наших выводах пока нет ничего определенного. Так почему бы нам не начать с вашего?

- Хорошо, - кивнул Зилвицки. - Мы с Виктором думаем, что за всем этим стоит нечто, что началось шесть стандартных столетий назад - почти восемь, если вернуться к первопричинам. Потому что в основе всего этого лежит позиция Кодекса Беовульфа по генетическому совершенствованию человечества, и эта позиция выросла из Последней войны Старой Земли. Многое вышло из Последней войны, но эта... проблема, в частности, выросла из чего-то вроде более отдаленного: спора между Леонардом Детвейлером и медицинским сообществом Беовульфа по поводу манипуляций с человеческим геномом. "Манипуляция" - вот как называл это истеблишмент; собственным термином Детвейлера было "усиление", и их разногласия были фундаментальными и острыми.

- Сообщество было преисполнено решимости сохранить запреты, установленные Кодексом Беовульфа. Точка зрения Детвейлера заключалась в том, что Последняя война произошла - и Лига была основана - почти за двести стандартных лет до того, как Кодекс даже родился. В сложившихся обстоятельствах он почувствовал, что пришло время... пересмотреть эти запреты. Истеблишмент не согласился, и спор становился все более публичным и все более яростным. Когда это не удалось решить, Детвейлер и его сторонники покинули Беовульф и поселились здесь, на Мезе.

- Детвейлер очень ясно изложил свои взгляды и намерения в то время, и поскольку он это сделал, я думаю, могу с уверенностью сказать, что он не одобрил бы направление, которое генетическая наука и инженерия здесь, на Мезе, приняли после его смерти. Но в то время как люди, которые первоначально заселили Мезу, обладали большими финансовыми ресурсами и большой научной проницательностью, им не хватало рабочих рук. Поэтому Детвейлер основал компанию "Рабсила Инкорпорейтед" для производства клонированных колонистов, чтобы обеспечить необходимую рабочую силу.

- Еще до переезда на Мезу он участвовал в "совершенствовании" колонистов для работы во враждебной среде. Это была стандартная, неоспоримая практика перед Последней войной. После войны, и после того, как успел проявиться истинный ужас некоторых генетически модифицированных суперсолдат, даже эта форма "улучшения" была в значительной степени предана анафеме. Очевидно, что существовало множество разнообразных пакетов модификаций, которые были созданы в дедовские времена, но в течение довольно долгого времени не появлялось никаких новых.

- Детвейлер подумал, что это было еще глупее, чем большинство опасений истеблишмента. Фактически, он бросил вызов общему предубеждению против практики, предоставив такого рода улучшения - что не было совсем незаконным - еще до того, как покинул Беовульф. Таким образом, в дополнение к клонированию рабочих для использования прямо здесь, в Мезе, он продолжал предлагать улучшения для колоний с враждебной средой. Фактически, в течение следующего T-столетия или около того Меза была фактически единственным местом в галактике, где поддерживалась и предлагалась эта возможность, и истеблишмент Беовульфа был недоволен этим. На самом деле, есть немало свидетельств того, что одной из причин, по которой Детвейлер и первоначальная версия "Рабсилы" были так агрессивны в продвижении своих услуг, была его горечь по поводу отказа Беовульфа. Для него это был способ показать истеблишменту, одновременно предоставляя услугу, в которой - справедливости ради - галактика очень нуждалась.

- Но на Мезе клоны, которые, в конце концов, были изготовлены специально для обеспечения рабочей силой, рассматривались как наемные слуги. Это тоже было нарушением Кодекса Беовульфа, и значительно большим. Согласно Кодексу, клоны ничем не отличаются от любого другого человеческого существа в глазах закона. У них точно такие же юридические права, и Кодекс специально запрещает их ограничение договорами. Для этого есть несколько причин, но самая фундаментальная заключается в том, что, поскольку ни один клон никогда не просил о своем рождении, аморально и незаконно заставлять их возвращать долг, который они никогда не хотели брать на себя.

- Меза смотрела на вещи по-другому, и, опять же, подозреваю, что это Детвейлер показал истеблишменту Беовульфа средний палец. Я говорю это потому, что за свою жизнь он чертовски убедился, что мезанские клоны не были рабами. Ожидалось, что со временем они заслужат свою свободу и станут гражданами Мезы. Что почти все они и делали во времена Детвейлера. И после этого они не считались гражданами второго сорта. Не поначалу.

- Но некоторые другие заинтересованные лица, особенно крупные трансзвездные компании, которые действительно начали набирать обороты примерно через столетие после создания Лиги - которая, в конце концов, в то время рассматривалась скорее как профсоюз, чем как настоящее центральное правительство, - были больше озабочены итогами и меньше беспокоились о каких-либо незначительных моральных проблемах. Они тоже нуждались в колонистах Детвейлера, и "Рабсила" предоставляла их в качестве "наемных слуг"... официально. На самом деле, однако, неуклонно растущее число трансзвездников не собиралось позволять своим "слугам" - или детям их слуг - зарабатывать или покупать свою свободу.

Его глубокий, рокочущий голос на мгновение смолк, и он покачал головой с мрачным выражением лица.