<Конечно, беспокоилась>, - тихо ответила Лиана, протягивая руку, чтобы погладить скакуна по шее, когда Гейрфресса наклонилась ближе, коснувшись носом ее груди и сильно дунув. - <Ты большая мишень, чем я.>

<О, правда? И кто из нас прошел через это без единой царапины?>

Лиана рассмеялась немного неуверенно и повернулась обратно к Мэйсбиреру.

- Я ценю повязку, сэр Джерхас. Я только надеюсь, что вы не слишком сильно шокировали остальных джентльменов короля.

- Я уверен, что некоторые из них позже придут в надлежащий ужас, - сухо сказал первый советник. - На данный момент сомневаюсь, что кто-то может сделать какие-либо... неуместные замечания. А что касается приличий, - его голубые глаза внезапно блеснули, когда они на мгновение остановились на лице Теллиан, - моя младшая дочь по крайней мере на десять лет старше тебя, юная леди. Я верю, что смогу наложить повязку на твои ребра, не будучи охваченным похотью.

Лиана моргнула, глядя на него. На мгновение она была уверена, что ей померещилась его последняя фраза, но эти голубые глаза заблестели, и она услышала что-то шокирующе похожее на взрыв смеха со стороны ее отца, когда первый советник погладил свои роскошные усы и ответил на ее выпученный взгляд мягкой улыбкой.

- Я вижу, у вас есть скрытые глубины, милорд, - сказала она ему наконец, и он усмехнулся. Но потом он посерьезнел и покачал головой.

- Не буду притворяться, что внезапно одобряю всю идею "дев войны", - сказал он, - потому что я этого не делаю. Но без тебя мой король был бы мертв. Что бы я ни думал о выборе, который ты сделала, ничто не может стереть этот долг.

- Да, это невозможно, - сказал другой голос, и Лиана быстро обернулась, когда король Мархос вышел на веранду.

Король оглядел усеянный телами двор, выражение его лица было жестким, а в глазах дымился гнев. Гнев стал еще хуже, поняла Лиана, потому что ему было отказано в праве нанести хоть один удар в свою защиту.

Она сомневалась, что Суордшэнк смог бы привести в исполнение этот приказ, если бы Мархос захватил с собой свои собственные доспехи. Это и так было достаточно трудно, но король был вынужден признать главенствующую логику аргументов своего личного оруженосца. Если он падет, их нападавшие победят, каковы бы ни были их потери; если он выживет, то его стражники победят, даже если ни один из них не выживет. Он был в долгу перед этими стражниками и особенно перед теми, кто наверняка пал, защищая его, чтобы он остался в живых. Чтобы их жертва имела значение. И поэтому, хотя каждый инстинкт взывал присоединиться к битве, он заставил себя принять гораздо более трудную задачу - ждать в центре кольца мечей своих защитников, пока они умрут, защищая его.

- Я могу вспомнить очень немногих мужчин, благородных или простых, которые когда-либо служили короне так же хорошо, как ты сегодня, - сказал он теперь, поворачиваясь обратно к Лиане. Он взглянул на ее отца, но его глаза снова смотрели на нее, и его голос был ровным. - И я не могу вспомнить никого, кто когда-либо служил лучше. Я у тебя в долгу, а мой дом помнит о своих долгах.

Лиана вспыхнула и быстро покачала головой.

- Ваше величество, я едва ли единственная.

- Конечно, это не так, - прервал он ее, еще раз оглядывая двор, наблюдая, как полдюжины уцелевших оруженосцев Суордшэнка вытаскивают раненых убийц из кучи мертвых и умирающих. Выражения лиц его телохранителей предполагали, что эти пленные скоро расскажут им все, что они знали, и его глаза посуровели от мрачного удовлетворения, когда он продолжил говорить с Лианой.

- Корона сегодня в долгу перед очень многими людьми, и я боюсь, что это не тот долг, который кто-либо может по-настоящему заплатить. Но я подслушал, по крайней мере, часть вашего разговора, и сэр Джерхас прав. Без тебя и твоей сестры ветра все мои оруженосцы пали бы, защищая меня... и они пали бы напрасно. Твой отец, - выражение лица короля даже не дрогнуло, когда он назвал барона Теллиана так, - всегда хорошо служил мне и королевству, но были времена, особенно в последнее время, когда эта служба угрожала перевернуть все королевство вверх дном. Полагаю, у меня нет причин ожидать, что его дочь будет чем-то отличаться в этом отношении.

Лиана открыла рот. Затем она снова закрыла его, и Мэйсбирер усмехнулся.

- Я думаю, - начал он, затем замолчал, когда Гейрфресса вскинула голову. Кобыла повернулась, глядя на восток, и ее оставшееся ухо опустилось.

<Дым!> - сказала она Лиане, и зеленые глаза расширились, когда Лиана почувствовала тот же запах через ноздри скакуна.