Он выпрямился, и его уши прижались, а губы растянулись в рычании, когда он почувствовал последний барьер, возвышающийся, как стена из невидимой стали, в темноте перед ним.

- Сейчас, брат! - крикнул он Уолшарно, и голос отозвался глубоко в его собственном сознании.

<Возьми то, что тебе нужно, брат!>

И Базел так и сделал. Он потянулся глубоко, глубоко - глубже, чем даже сейчас мечтал, что сможет дотянуться. Он прикоснулся к своей собственной связи с Томанаком и с Уолшарно, а также к связи Уолшарно с ним и Томанаком, а затем, в слиянии градани, боевого коня и божества, он прикоснулся к огромному, бурлящему морю дикой огненной энергии, которую он никогда раньше не ощущал. Он сразу понял, что это море, которое Венсит из Рума пытался описать ему и Брандарку снежной зимней ночью задолго до этого.

Он понятия не имел, как управлять этой энергией. Он не был волшебником и никогда им не будет. Но он был защитником и бесстрашно потянулся к смертоносной, потрескивающей красоте. Он положил на него руку, и оно не погасло, и всего на мгновение глаза Базела Бахнаксона вспыхнули тем же жутким, диким волшебным огнем, который заменил глаза Венсита много бесконечных столетий назад.

Он поднял пустую руку, и потрескивающие протуберанцы извивающегося огня - не просто синего цвета Томанака, но синего, серебряного и всех когда-либо созданных цветов, все смешалось - вспыхнули вокруг его кулака, когда он сжал его.

- Томанак!

Глаза Джергара расширились от ошеломленного узнавания, когда дикое волшебство вспыхнуло над кулаком градани среди всепоглощающей ярости гнева Томанака. Невозможно. Этого не могло случиться! Никто, кроме волшебника - и притом дикого волшебника - не мог сделать то, что только что сделал Базел!

Но теперь его враги были достаточно близко. Его чувство невидимого было менее острым, менее проницательным, чем у Базела, но оно было достаточно острым, чтобы выкрикнуть запоздалое предупреждение, когда Базел и Уолшарно самоубийственно бросились к его нерушимой стене власти.

Невозможно, снова повторил его мозг. Невозможно!

Не один защитник, а двое - двое настолько глубоко связанных и слитых воедино, что они были одним целым!

Кулак Базела ударил вперед, вонзаясь в преграду перед ним, и затрещала молния. Вспыхнул прочный, разветвленный силовой кабель, протянувшийся перед ним и Уолшарно, подобно огненному копью. Он ударился о стену Джергара и превратился в сверкающий торнадо сталкивающихся энергий. На этот раз стояла жара, и зеленая, влажная весенняя трава вспыхнула огнем, красные языки пламени и белые столбы дыма поднимались колышущейся завесой.

Это был момент титанического конфликта, когда силы, находящиеся далеко за пределами мира смертных, сошлись в схватке. А затем последнее, катастрофическое сотрясение потрясло вселенную, когда молния Базела пробила последнюю линию обороны Джергара.

Джергар закричал от боли, когда края этого взрыва пронеслись над ним и сбили его с ног, как будто он был игрушкой. Он заскользил по земле, подпрыгивая в жесткой траве Равнины Ветров, как камень, брошенный из руки злобного ребенка, и его окутал огонь. Голубой огонь Томанака, поглощающий, поглощающий...

Он кричал снова и снова, разрывая свою собственную вспышку нежити, когда агония от прикосновения Томанака вгрызалась внутрь. Но не было никакого спасения, никакой возможности избежать этой пытки. Оно въедалось внутрь, медленно - так медленно! - уничтожая его по одной мучительной доле дюйма за раз.

Копыта размером с обеденное блюдо медленно, безжалостно приближались к нему по траве, и он смотрел сквозь агонию своего безжалостного синего савана, как Уолшарно, сын Матигана и Йортандро, остановился перед ним, возвышаясь в ночи на фоне зловещего пламени и удушливого дыма.

- Пожалуйста! - выдавил он сквозь агонию. - Пожалуйста!

- Сначала мы освободим этих скакунов от тебя и твоей сучьей богини, - сказал ему глубокий, рокочущий голос, холоднее, чем лед Вондерленда.

- Да-да! - взвизгнул он и ослабил хватку. Души скакунов вырвались из его раскрытых объятий, спасаясь от порчи Крэйханы, и глаза скакуна, стоящего над ним, вспыхнули голубым сиянием Томанака.

- Пожалуйста, - захныкал Джергар, извиваясь в грязи, охваченный агонией большей, чем он когда-либо мог себе представить. - О, пожалуйста!

- Тебе лучше дать мне причину, - сказал ему этот бесконечно ледяной голос, и он зарыдал.

- Твой друг, - выдохнул он. - Эта сука-защитница! - Он стиснул зубы, чтобы не закричать еще раз, и яростно замотал головой.

- Что с ней? - Базел заскрежетал зубами.

- Обещай, - каким-то образом вырвалось у Джергара. - Обещай... ты убьешь меня. Обещай!

- Даю тебе слово, - пророкотал Базел.

- Юг, - всхлипнул Джергар. - Ловушка - не только Кэйлата. Они это устроили. Больше я ничего не знаю - клянусь!

- Ты устроил ловушку для Керри? - голос Базела заострился.

- Не я - другие, - выдохнул Джергар. - Я не знаю их всех. Они хотят тебя и ее... и Теллиана. Но это все, что я знаю! Я клянусь, я клянусь!

Базел уставился на него сверху вниз, его лицо было искажено ненавистью, и Джергар всхлипнул.

- Ты обещал, - захныкал он. - Обещал!

В течение еще одного бесконечного, бурлящего момента агонии ничего не происходило. И затем...

- Да, обещал, - резко согласился Базел. - Брат по мечу?

В своих мучениях Джергар ничего не понимал. Но затем он это сделал, и ужасная благодарность преобразила его лицо, когда Уолшарно поднял одно массивное, мерцающее голубым копыто. Его глаза вцепились в него с отчаянным голодом, когда оно достигло своего апогея прямо над его головой.

Затем копыто упало.