- Во-первых, я бы никогда и ни при каких обстоятельствах не согласился на этот пост, если бы не согласился с тем, что Мать-Церковь - или, по крайней мере, викариат - безнадежно коррумпирована. И когда я говорю "безнадежно", это именно то слово, которое я хотел использовать. Если бы я хоть на мгновение поверил, что кто-то вроде Замсина Тринейра может потребовать реформы, или что кто-то вроде Жэспара Клинтана разрешил бы это, если бы тот это сделал, я бы отказался от архиепископства прямо и немедленно. Но сказать, что я верю, что Мать-Церковь была смертельно ранена своими собственными викариями, - это не то же самое, что сказать, что я верю, что Церковь Чариса автоматически должна быть правильной. Это также не означает, что я каким-то волшебным образом свободен от любых подозрений в том, что Церковь Чариса была кооптирована империей Чарис. Мать-Церковь, возможно, впала во зло, но она никогда не предназначалась для того, чтобы быть служанкой светских политических амбиций, и я не буду добровольно служить никакой "Церкви", которая является не более чем политическим инструментом. - Он поморщился. - Духовная гниль в Зионе сама по себе является результатом извращения религии в погоне за властью, и я не готов просто заменить извращение во имя власти прелатов извращением во имя власти князей.
- Понятно. - Адимсин кивнул. - И все же проблема, конечно, в том, что Церковь Чариса может выжить только до тех пор, пока империя Чарис способна защитить ее. Эти два понятия неразрывно связаны друг с другом, по крайней мере, в этом отношении, и неизбежно наступят времена, когда религиозная политика будет формироваться и отражать светскую политику. И наоборот, уверяю вас.
- Ни на секунду в этом не сомневаюсь. - Гейрлинг поднял руку и осторожно сжал свою переносицу большим и указательным пальцами. - Ситуация настолько невероятно сложная, с таким количеством вариантов, с таким количеством опасностей, что вряд ли могло быть по-другому. - Он опустил руку и посмотрел прямо на Адимсина. - Тем не менее, если Церковь будет рассматриваться как создание империи, она никогда не получит всеобщего признания в Корисанде. Нет, если только что-то не изменится более кардинально, чем я могу себе сейчас представить. В этом отношении было бы гораздо лучше, если бы она была переименована в "реформаторскую церковь", возможно, вместо Церкви Чариса.
- Об этом думали, - сказал ему Адимсин, - и отклонили, потому что в конечном счете храмовая четверка неизбежно собиралась назвать это "Церковью Чариса", как бы мы ее ни называли. В таком случае, казалось, что лучше пойти дальше и самим принять титул - я говорю здесь, конечно, используя церковное "мы", - объяснил он с очаровательной улыбкой, - поскольку я сам не участвовал в этом конкретном решении. И еще одной частью этого, очевидно, была та взаимная зависимость друг от друга в плане выживания, о которой я уже упоминал. В конце концов, думаю, решение состояло в том, что честность и прямота были важнее политических или пропагандистских нюансов названия.
- Возможно, и так, но это волшебным образом не устраняет неудачные ассоциации в умах очень многих корисандцев. Или, если уж на то пошло, в моем собственном сознании, а я сам не родился здесь, в Корисанде. - Гейрлинг покачал головой. - Я не утверждаю, что сам понимаю все свои собственные мотивы, милорд. Думаю, что любой человек, который притворяется, что он это делает, виновен, по меньшей мере, в самообмане. Однако моими основными причинами для принятия этого поста были четыре.
- Во-первых, я считаю, как я уже говорил, что Мать-Церковь зашла слишком далеко по пути коррупции при ее нынешней иерархии, чтобы реформироваться изнутри. Если реформа вообще возможна для нее на этом позднем этапе, это произойдет только потому, что внешняя угроза вынудит викариат сделать это, и, как я вижу, Церковь Чариса представляет эту внешнюю угрозу, это внешнее требование перемен.
- Во-вторых, потому что я хочу, прежде всего, предотвратить или, по крайней мере, смягчить религиозные преследования и контрреволюцию, которых я боюсь, когда смотрю на конфликт, подобный этому. Страсти людей редко бывают так сильны, как тогда, когда они сталкиваются с проблемами души, милорд. Будь вы лично таким мирным священником - будь архиепископ Мейкел таким нежным - достаточно скоро сыграют свою роль насилие, месть и ответное возмездие. Это не обвинение в ваш адрес и даже не обвинение в адрес Церкви Чариса. Это начали не вы, в храмовая четверка, когда она отправила пять других королевств и княжеств к горлу королевства Чарис. Но, в своем роде, это только доказывает мою точку зрения, и то, что произошло в Фирейде, только подчеркивает это. Я не хочу, чтобы этот цикл начался здесь, в Корисанде, и когда мне предложили этот пост, я увидел в нем лучшую возможность сделать что-то, чтобы хотя бы умерить его в княжестве, которое стало моим домом.
Он сделал паузу, пристально глядя на Адимсина, пока тот медленно не кивнул.
- В-третьих, - продолжил Гейрлинг, - знаю, что есть гораздо больше членов священства Корисанды, которые разделяют мой взгляд на состояние души Матери-Церкви, чем когда-либо полагал кто-либо в Храме или в Зионе. Уверен, что мне вряд ли нужно говорить вам об этом после того, что вы видели в Чарисе, и в Эмерэлде, и в Чисхолме, но думаю, что это все равно заслуживает упоминания. Храмовая четверка и викариат в целом допустили серьезную, грубую ошибку, предположив, что если они могут подавить внутренние голоса критики - если они могут использовать власть инквизиции для подавления требований реформы - тогда эти голоса и эти требования не имеют силы. Не представляют никакой угрозы. К несчастью для них, они ошибаются, и в этом самом городе есть пасторы, которые доказывают мою точку зрения. Епископ Кейси уже знает о некоторых из них, но я надеюсь, милорд, что вы скоро воспользуетесь возможностью посетить мессу в церкви святой Кэтрин. Думаю, вы услышите голос, который узнаете в отце Тимане. Надеюсь, однако, что вы также поймете, что услышанное вами будет голосом корисандца, а не человека, который считает себя чарисийцем.
Он снова сделал паузу, приподняв одну бровь, и Адимсин снова кивнул, более решительно.
- Действенное различие, и я постараюсь помнить об этом, - признал епископ. - С другой стороны, я сам едва ли думал о себе как о "чарисийце", когда все это началось. Полагаю, что со временем ваш отец Тиман действительно может совершить нечто вроде такого же перехода на своих собственных условиях.
- Он может, мой господин. - Тон Гейрлинга выражал нечто меньшее, чем уверенность в этом конкретном переходе, и он поморщился.
- Буду честен, - продолжал архиепископ, - и признаю, что камнем преткновения для многих жителей Корисанды является убийство князя Гектора и его наследника. Каковы бы ни были его личные недостатки с точки зрения других княжеств, и я, вероятно, лучше осведомлен о них, чем подавляющее большинство жителей Корисанды, князь Гектор был уважаем и популярен здесь, в Корисанде. Многие из его подданных, особенно здесь, в столице, горько возмущены его убийством, и тот факт, что Церковь Чариса не осудила Кэйлеба за это, делает Церковь, в свою очередь, подозрительной в их глазах. И, если быть предельно откровенным, это тот момент, на котором играют со значительным успехом те, кто пытается организовать оппозицию как Церкви, так и империи.
- Церковь, - сказал Адимсин, и впервые в его голосе прозвучали жесткие, холодные нотки, - не осудила императора Кэйлеба за убийство князя Гектора, потому что Церковь не верит, что он был ответственен за это. Очевидно, что осуждать правителей единственного светского защитника Церкви за акт хладнокровного убийства было бы политически очень сложно и опасно. Тем не менее, я даю вам свое личное заверение в том, что архиепископ Мейкел - и я - искренне и твердо верим, что император не имел никакого отношения к убийству князя Гектора. Хотя бы по какой-то другой причине, кроме как потому, что с его стороны было бы невероятно глупо сделать что-либо подобное! На самом деле...
Он закрыл рот с почти слышимым щелчком и сделал сердитый жест отмашки, прежде чем решительно откинуться на спинку кресла. Несколько секунд в кабинете было очень тихо и беззвучно, пока, наконец, Гейрлинг не зашевелился за своим столом.
- Если вы помните, милорд, - сказал он, и его тон был странно спокойным, почти мягким, учитывая то, что только что произошло между ним и Адимсином, - я сказал, что у меня есть четыре основные причины для принятия этой должности. Как я полностью осознаю, то, что вы собирались сказать, то, что вы удержали в себе, потому что поняли, насколько эгоистично это прозвучит, заключается в том, что вы верите, что именно Мать-Церковь убила князя Гектора.
Адимсин, казалось, напрягся в своем кресле, но Гейрлинг спокойно встретил его взгляд, удерживая на месте.
- Я не верю, что Мать-Церковь приказала убить князя Гектора, - очень, очень тихо сказал архиепископ Корисанды, не сводя глаз с Адимсина. - Но я также не верю, что это был император Кэйлеб. И это, милорд, четвертая причина, по которой я согласился на этот пост.
- Потому что вы верите, что благодаря этому вы сможете помочь выяснить, кто это заказал? - спросил Адимсин.
- О, нет, милорд. - Гейрлинг покачал головой с мрачным выражением лица и сделал признание, которое он никогда не собирался делать, когда эти двое мужчин вошли в его кабинет. - Я сказал, что не верю, что Мать-Церковь убила князя Гектора. Это, однако, потому, что я морально уверен в том, кто это сделал. - Глаза Адимсина расширились, и Гейрлинг невесело улыбнулся. - Я не верю, что это была Мать-Церковь... но верю, что это был великий инквизитор Матери-Церкви, - тихо сказал он.