По крайней мере, мы вывезли из Зиона как можно больше младших членов Круга до того, как по-настоящему пошел снег, - напомнил он себе. - И по пути, я думаю, некоторые другие викарии, должно быть, поняли, что делает Сэмил. Во всяком случае, надеюсь, что некоторые из них это сделали. Что они смогли придумать планы, которые могли бы дать им хотя бы крошечную надежду на побег, когда инквизиторы придут за всеми нами. По крайней мере, это единственная причина, которую я могу придумать, почему так много их семей "исчезли".

Его взгляд вернулся к портретам семьи брата. Эта семья тоже исчезла, хотя он не думал, что это устроил Сэмил. На самом деле, они находились здесь, когда его брат получил письмо от своей жены Лисбет, в котором сообщалось, что она все-таки приедет в Храм этой зимой... несмотря на его конкретные инструкции держаться подальше. Он видел, как обвисли лицевые мышцы Сэмила, несмотря на все его усилия скрыть свою реакцию, и он точно понял, почему его брат перед ним сразу постарел на пять лет. Но затем, когда до Зиона оставалось еще три дня пути, Лисбет и дети однажды ночью пропали.

Там были следы борьбы, но никаких признаков того, с кем могла быть борьба, и Лисбет, двое ее сыновей и дочь просто исчезли. Сначала Сэмил выглядел еще старше и более... сломленным, чем раньше, но затем постепенно он понял, что, независимо от случившегося, его семья в конце концов не была тихо взята под стражу инквизицией. Никто, казалось, не имел ни малейшего представления о том, что с ними произошло, и были, по крайней мере, некоторые выражения сочувствия, но именно едва скрываемая ярость Жэспара Клинтана убедила Хоуэрда, что инквизиция действительно не имела никакого отношения к "похищению" семьи Сэмила.

Очевидно, что похищение семьи викария вызвало одну из самых интенсивных охот за людьми в истории Матери-Церкви, но при этом не было обнаружено ни единого признака преступников. В течение последующих пятидневок Сэмил постоянно находился в напряжении, день за днем проводя без требования выкупа, без угроз, вообще без единой весточки. Хоуэрд был полностью уверен, что инквизиция все еще наблюдает за его братом, как королевская виверна, ожидающая момента для нападения, надеясь на какой-то прорыв, какое-то общение, которое приведет его к Лисбет. Однако по прошествии стольких дней даже агенты Клинтана, казалось, потеряли надежду на это.

И, вероятно, исчезновение Лисбет вдохновило некоторых других членов Круга позаботиться о своих собственных семьях. Хоуэрд надеялся, что эти меры были приняты вовремя и что они окажутся эффективными.

И я надеюсь - молюсь - чтобы остальные поняли, почему мы не могли предупредить их напрямую.

По его собственному мнению, Хоуэрд сузил круг подозреваемых не более чем до полудюжины. Проблема заключалась в том, что он не знал, кто из этой полудюжины мог стать информатором, предать их всех Клинтану, раскрыть существование - и членство - организации реформистов. Если уж на то пошло, он мог и ошибаться. Предатель, возможно, не был одним из тех людей, которых он подозревал. И они не могли предупредить никого из членов Круга, не предупредив их всех... включая предателя.

Если бы они сделали это, Клинтан нанес бы удар с мгновенной, злобной силой, вместо того, чтобы ждать, пока, по его мнению, наступит идеальный момент. Хоуэрд был уверен, что он ждет, чтобы насладиться сладким букетом своего грядущего триумфа над людьми, осмелившимися бросить вызов его власти.

И поэтому они ничего не сказали, используя время, пока Клинтан ждал, чтобы сделать то немногое, что они могли, и смягчить удар, когда он наконец набросится. Вывезти всех младших епископов и архиепископов, каких только можно, из Зиона, туда, где они могли бы быть в безопасности. Предупредив свою сеть корреспондентов и агентов за пределами внутреннего круга, чтобы они тихо подготовили самые глубокие лазейки, которые только могли придумать.

Слава богу, я так и не женился, - подумал Хоуэрд. - Может быть, это был еще один способ, которым у меня было меньше веры, чем у Сэмила, потому что я никогда не был готов доверять Богу настолько, чтобы отдать этих заложников кому-то вроде Клинтана.

- Я так понимаю, Корис прибыл сегодня вечером, - сказал он вслух, и Сэмил слабо улыбнулся очевидным попыткам своего младшего брата найти что-то "безопасное" для разговора.

- Да, так я слышал, - ответил он и покачал головой. - Должно быть, это было кошмарное путешествие в это время года.

- Уверен, что так оно и было, но сомневаюсь, что эта мысль особенно беспокоила Клинтана или Тринейра, - кисло сказал Хоуэрд. - Полагаю, мы должны быть благодарны, что они не настояли на том, чтобы он потащил мальчика с собой!

- Уверен, что они не видели в этом необходимости, - пожал плечами Сэмил. - Он всего лишь маленький мальчик, Хоуэрд. По крайней мере, в течение следующих нескольких лет Дейвин будет делать то, что ему говорят старшие, просто потому, что он привык это делать. Я полагаю, Клинтан считает, что у него достаточно времени, чтобы... впечатлить его реалиями своего положения, скажем так, прежде чем он станет достаточно взрослым, чтобы превратиться в упрямого молодого князя.

- При условии, что он и Тринейр вообще позволят мальчику вырасти. - Тон Хоуэрда был резким, горьким, но в нем было меньше горечи, чем в его глазах.

- Если предположить, что да, - вынужден был уступить Сэмил. - Я молился об этом. Конечно, я был бы настроен более оптимистично, если бы не казалось таким очевидным, что Бог решил позволить всему идти своим чередом.

Мышцы челюсти Хоуэрда снова напряглись, когда он подавил очередной приступ гнева. Тем не менее, как неоднократно указывал Сэмил, Бог не дал бы человеку свободу воли, если бы не ожидал, что тот ею воспользуется. И это означало, что те, кто решил творить зло, могли творить зло. Что автоматически подразумевало, что другие люди - и даже маленькие мальчики - могли и будут страдать от последствий этих злых действий. Без сомнения, все это действительно было частью великого Божьего плана, но были времена - как сейчас, - когда это казалось излишне тяжелым для жертв.

- Что ж, надеюсь, что Корис так умен, как я всегда слышал, - сказал Хоуэрд через мгновение. - Этому мальчику - и его сестре - понадобится все, что они смогут найти, если они хотят выжить.

На этот раз Сэмил только кивнул, и его глаза на мгновение смягчились от любви. Так похоже на его брата, - подумал он, - беспокоиться о маленьком мальчике и девочке-подростке, которых он даже никогда не видел. В нем был храмовый стражник, драчливая, защитная жилка, которая заставила его служить Богу сначала мечом, а только потом сердцем и разумом. Он был рад, что Хоуэрд уже знал, как глубоко он его любит, что никому из них не нужно было говорить это в это время, в этом месте.

- И на этой ноте, - сказал Хоуэрд, взглянув на часы на стене - часы, которые, как и все другие часы в Храме, всегда показывали идеальное, точно синхронизированное время, - а затем поднялся со стула, - Боюсь, мне пора идти. У меня есть пара поручений, которые мне нужно выполнить сегодня вечером.

- Я могу чем-нибудь помочь? - спросил Сэмил, и Хоуэрд снова фыркнул, на этот раз гораздо мягче.

- Ты можешь не поверить в это, Сэмил, но уже много лет я сам застегиваю свою рубашку и завязываю шнурки на своих ботинках.

- Замечание принято. - Сэмил тихо хихикнул. - И я знаю об этом. Так что иди и займись своими делами. Завтра вечером поужинаем у тебя дома?

- Годится, - сказал Хоуэрд, затем кивнул своему брату и ушел.

- Аааааааххххх-чххеее, ву-ву-ву!

Чихание, казалось, снесло верхнюю часть головы викария Робейра Дючейрна. Даже священные, всегда удобные помещения Храма, казалось, не могли победить обычную простуду. Это была третья простуда, которую Дючейрн уже пережил этой зимой, и она выглядела хуже, чем любая из ее предшественниц.

Он задержался достаточно надолго, чтобы достать носовой платок и высморкаться - воспользовавшись возможностью одновременно оправиться от чихания, - затем продолжил свой путь по коридору. Он уже опаздывал на запланированную встречу, хотя время на самом деле не было таким уж критичным. В конце концов, он был казначеем Церкви Ожидания Господнего.

Люди, которые ждали его, все отчитывались перед ним и не могли начать что-то без него. И не то чтобы он действительно с нетерпением ждал совещания, если уж на то пошло. Казначейство теряло деньги с тех пор, как королевство Чарис отбило первоначальную атаку на него, и он не видел, чтобы эта ситуация улучшилась в ближайшее время. Особенно с учетом того удара, который понес денежный поток Церкви. Мало того, что королевства Чарис и Чисхолм, а также княжества Эмерэлд и Корисанда - не говоря уже о великом герцогстве Зибедия - внезапно перестали платить десятину (которая в случае Чариса была очень большой десятиной), но неустанное уничтожение торговли их врагов нанесло серьезный ущерб экономике этих врагов. И по мере того, как их экономики замедлялись, падала и их способность выплачивать десятину. Согласно последним оценкам Дючейрна, денежный поток от ежегодной десятины материковых королевств сократился примерно на десять процентов... а общая десятина, включая ту, которая должна были поступать с земель, ныне восставших против Матери-Церкви, сократилась более чем на треть. К счастью, у Церкви было так много других прибыльных источников дохода, но все же был предел тому, сколько слабины можно было выжать из этих других источников. Впервые на памяти смертных Церковь Ожидания Господнего тратила деньги быстрее, чем получала, и подобные вещи не могли продолжаться вечно.

Что, к сожалению, казалось, было трудно понять некоторым из его коллег.