- Все это имеет смысл, ваша светлость, - согласился Нарман через мгновение. Он откусил кусочек булочки с маслом, медленно и тщательно прожевал, его глаза были задумчивыми, затем проглотил.

- Все это имеет смысл, - повторил он, - и я склонен согласиться с вашим анализом. В то же время, однако, полагаю, что вы упустили из виду еще один фактор.

- Уверен, что упустил из виду десятки других факторов! - Кэйлеб фыркнул. - О каком из них, в частности, вы думали?

- Характер Уэймина, ваша светлость, - категорично сказал Нарман. - Нет особых сомнений в том, что он глубоко и лично ненавидел отца Тимана за его "предательство" и "отступничество". И этот человек - шулерит. Для него это было бы не просто вопросом передачи сообщения, хотя это определенно должно быть важно. Это также было бы вопросом надлежащего наказания священника за ересь и предательство его обетов послушания великому викарию.

- Другими словами, - голос Шарлиэн был еще более ровным, чем у Нармана, - это было личное.

- Ваше величество, это почти всегда "личное", по крайней мере, в какой-то степени, - немного грустно сказал Нарман. - Если бы у меня была марка за каждого князя или викария, который позволил личному гневу подтолкнуть его к какой-то действительно выдающейся, монументально глупой катастрофе, я мог бы купить Храм у Дючейрна, и мы все могли бы вернуться домой и жить долго и счастливо. Если разобраться, то вся эта война - результат того, что Жэспар Клинтан сделал именно это, в конце концов.

- Это достаточно верно, - через мгновение согласилась она.

- Что сказал об этом Мерлин? - спросил Нарман, оглядываясь на Кэйлеба.

- Мы еще не обсуждали это. - брови Нармана снова поднялись, и Кэйлеб пожал плечами. - Мне было достаточно трудно заставить его взять "время простоя", в котором он нуждается каждую ночь, и события продолжают подбрасывать слишком много веских, законных причин для того, чтобы я вытащил его раньше. У меня не войдет в привычку делать это, если только это не действительно чрезвычайная ситуация, а отец Тиман уже был мертв. - Император взмахнул рукой в прерывистом жесте отмашки. - Пробуждение Мерлина ничего не могло изменить, и он все равно вернется "онлайн" через пятнадцать минут или около того. Мы можем подождать еще столько же, прежде чем встретимся с ним.

- Понятно.

Несмотря на свой собственный шок и гнев из-за того, что случилось с Хаскансом, Нарман почувствовал, что его губы пытаются изогнуться в неуместной улыбке. Он знал, что не должен был находить это забавным, но яростная защита Кэйлеба - и Шарлиэн, если уж на то пошло, - когда речь шла о тысячелетнем, бессмертном, практически неразрушимом ПИКА, была гораздо более очевидной, чем кто-либо из них, вероятно, подозревал. И довольно трогательной, если уж на то пошло.

- Тем временем, однако, - сказала Шарлиэн, - считаю, нам нужно пересмотреть, насколько разумно было бы позволить Мейкелу продолжить путь в Корисанду так, как он планировал. Если Уэймин в открытую зашел достаточно далеко - или, по крайней мере, был готов зайти достаточно далеко, чтобы убить отца Тимана, я думаю, мы должны предположить, что он также будет готов предпринять попытку убийства Мейкела. Знаю, что Гарвей до сих пор на удивление хорошо справлялся с защитой Церкви в Корисанде, но эти акты вандализма все еще случаются, и теперь они добрались и до отца Тимана. Если мы не готовы послать Мерлина, чтобы лично защитить Мейкела, я не думаю, что мы можем позволить себе рисковать возможностью того, что им снова повезет. Особенно, когда у нас нет никого в Корисанде, с кем мы могли бы напрямую общаться с помощью снарков.

- Ваше величество, есть некоторые задачи, которые я готов решать с большей готовностью, чем другие, - сухо сказал Нарман. - После того, как я проплыл весь путь от Эмерэлда до Чисхолма в компании с архиепископом, считаю, что вам больше бы повезло с запретом выпадать снегу или подниматься приливу, чем сказать ему, что он не может отправиться в Корисанду, потому что вы беспокоитесь о его физической безопасности.

Несмотря на мрачность их общего настроения, и Кэйлеб, и Шарлиэн неохотно улыбнулись. Затем императрица потянулась за одной из булочек, словно следуя примеру князя. Однако ее беременность - и утренняя тошнота - зашли достаточно далеко, чтобы она была чрезвычайно осторожна в том, что ела, особенно ранним утром. Состояние ее желудка также было причиной того, что она пила чай вместо богатого темного какао и с тоской посмотрела на булочку Нармана с измельченными орехами и смешанными ягодами, политую растопленным маслом, затем откусила простую, сухую, без масла кукурузную лепешку.

- Понимаю, что он, вероятно, будет... упрям в этом, - начала она, ее голос был немного невнятным, когда она жевала, но Кэйлеб прервал ее с печальным смехом. Она вопросительно посмотрела на него, и он пожал плечами.

- Я просто вспомнил оценку офицера, которую Брайан показал мне несколько лет назад. Речь шла о некоем мастере-мичмане Армаке... иначе известном, по крайней мере в общественных местах, как кронпринц Кэйлеб.

- Это было? - Глаза Шарлиэн сузились, затем их темнота осветилась легким оттенком истинного юмора. - И можно спросить, почему верховный адмирал Лок-Айленд поделился с вами этим, несомненно, захватывающим документом?

- На самом деле, он высказывал свою точку зрения.

- Извините меня, ваша светлость, - вставил Нарман, - но я впервые слышу об "офицерских оценках". Это стандартная часть процедур вашего военно-морского флота? Или была какая-то особая причина, по которой было написано о... ах, о мичмане, о котором идет речь?

- О, они были частью нашей регулярной практики уже тридцать или сорок лет, - ответил Кэйлеб. - Дедушка учредил их, когда сам был офицером. Каждый командир несет ответственность за составление оценки каждого офицера, находящегося под его непосредственным командованием, каждый год. Они попадают в личные дела соответствующих офицеров, чтобы быть доступными для будущих советов по продвижению по службе. - Он снова пожал плечами. - В моем случае, очевидно, советы по продвижению по службе не будут иметь значения, поскольку отец уже решил, что я нужен ему в качестве дублера в Теллесберге больше, чем моя служба где-то на флоте. Тем не менее, я был мичманом, а оценки пишутся на каждого мичмана, так что одна была написана на меня.

- Понятно. И кто был офицер, который предъявил этот документ, любовь моя? - спросила Шарлиэн.

- Парень по имени Данкин Йерли, - ответил Кэйлеб. Брови Шарлиэн взлетели вверх от неподдельного удивления, и император усмехнулся. - В то время он был всего лишь лейтенантом, но, да, это одна из причин, по которой я назначил Гектора на "Дестини". И я специально сказал капитану Йерли, что не хочу, чтобы Гектору говорили, что я был мичманом под его началом. Сомневаюсь, что он бы сделал это в любом случае, но я просто подумал, что должен убедиться.

- В таком случае, при сложившихся обстоятельствах, должен ли я предположить, что лейтенант Йерли представил блестящее свидетельство вашего безупречного характера, ваша светлость? - спросил Нарман с легкой улыбкой, снова поднимая свою чашку с какао.

- Ну, это зависит от вашего определения блестящих отзывов. - Кэйлеб улыбнулся в ответ. - На самом деле он сказал следующее: - Его высочество обладает избытком того качества, которое я лично охарактеризовал бы как упорство и целеустремленность, но которое в случае его высочества я могу описать только как явное упрямство с кровавыми намерениями.

Нарман, который был достаточно неразумен, чтобы потягивать какао в этот конкретный момент, поперхнулся и выплюнул остаток обратно в чашку. Шарлиэн удивила их всех - и, вероятно, больше всего саму себя - внезапным радостным хихиканьем, и Кэйлеб покачал головой им обоим.

- Понимаю, почему вы не были слишком обеспокоены его способностью справиться с внезапным старшинством энсина герцога Даркоса, ваша светлость, - сказал Нарман, промокая губы салфеткой.

- Да, не был, - согласился Кэйлеб. Затем выражение его лица слегка посерьезнело. - С другой стороны, его описание меня в тринадцать лет - лишь бледное отражение Мейкела Стейнейра в семьдесят два. Он может перехитрить упрямого дракона. Если уж на то пошло, он, вероятно, может превзойти даже ящерокошку, не говоря уже о простом императоре или императрице!

- Боюсь, вы правы насчет этого, ваша светлость. - Нарман положил салфетку на стол и на мгновение поджал губы. - И хотя понимаю ваши опасения, ваше величество, - продолжил он затем, глядя на Шарлиэн, - боюсь, что на чисто интеллектуальной основе я должен был бы согласиться с архиепископом.

- Прошу прощения? - Шарлиэн, казалось, была слишком удивлена его заявлением, чтобы сердиться из-за этого, и в свете ее общего настроения Нарман продолжил немного быстрее, прежде чем это могло измениться.

- Ваша светлость, о его визите уже объявлено, как в Мэнчире, так и здесь. Все в Корисанде знают, что он приедет, и они знают, что он приедет специально, чтобы нанести пасторский визит и продемонстрировать свою поддержку местной Церкви. Если он вдруг решит отменить эту поездку, люди будут задаваться вопросом, почему. Если он объявит о его отмене сейчас - немедленно - до того, как новости об убийстве отца Тимана успеют дойти до нас обычным способом, мы могли бы утверждать, что его решение не имело никакого отношения к каким-либо конкретным опасениям по поводу его безопасности. Проблема в том, что я очень сомневаюсь, что он захотел бы... изворачиваться таким образом. И даже если бы это было так, нашлось бы множество людей - на самом деле большинство - которые никогда бы не поверили в действительную последовательность событий. Что бы мы ни говорили и какие бы доказательства ни приводили, все будут считать, что он принял решение только после того, как узнал об убийстве отца Тимана.