Бет понятия не имела, что вызвало в нем этот внезапный поворот, но она не была уверена, что ей это понравится. По правде говоря, она находила это несколько тревожным. Одно дело — страстно желать мужчину, когда знаешь, что ты ему не нравишься. Это гарантировало, что он и ей не может нравиться, так что ее страсть к нему оставалась прочно закрепленной в категории «он горячий красавчик, о котором можно фантазировать, но не думай, что это зайдет дальше».

Однако теперь он был здесь, относился к ней как к человеку и вел себя очень мило и, казалось бы, беспокоился о ее благополучии, и, честно говоря, это пугало ее до жути. Ей мог понравиться этот парень, который был к ней добр, и это было нехорошо, особенно когда у него где-то была спутница жизни, которую он только и ждал, чтобы заявить о себе.

«А тебе какое дело?» — повторила Бет. — Ты меня почти не знаешь.

— Это неправда, — сказал он с удивлением. — Я знаю тебя почти сто двадцать пять лет.

Бет фыркнула. «Ты появляешься в том же месте, что и я, несколько раз за сто двадцать пять лет, смотришь свысока и каждый раз был занозой в моей заднице. Итак, что изменилось?»

— Да, — сразу же ответил Скотти, а затем выглядел так, будто с радостью забрал бы слова обратно.

Наклонив голову, Бет торжественно посмотрела на него. «Объяснись.»

Скотти какое-то время смотрел на нее, на его лице мелькнуло несколько выражений, но затем его рот сжался, и он покачал головой. «Не бери в голову. Мы продолжим этот разговор в другой раз. Тогда, когда ты не будешь шататься на ногах от усталости. Иди в свою постель и отдохни. У тебя был тяжелый день.

Бет осталась на месте, переваривая все услышанное. По правде говоря, она знала, что то, что он сказал, было правдой. Она сильно изменилась за последние десять лет. До этого она была «очень обидчивой» — злой, ожесточенной, обиженной…. Ей казалось, что жизнь неоднократно пинала ее по зубам. и так и было. Но она продолжала пинать себя и после этого. А потом, десять лет назад, они расчищали гнездо изгоев и наткнулись на ужасно избитую собаку. Полуголодный, обожжённый, избитый и замученный изгоями в доме способами, о которых она даже не могла догадаться, бедное животное было на пороге смерти. Он также был напуган, злобно рычал и гавкал, не подпуская никого из них к себе.

Решив, что помочь уже нельзя, один из охотников намеревался застрелить его, но вмешалась Бет. Она и по сей день не могла сказать, почему, но она посмотрела ему в глаза, и что-то позвало ее. Возможно, она узнала себя, оглядываясь назад — молодые люди наводили ужас на нее. Как бы то ни было, она предложила ему часть своего обеда, все время тихо разговаривая с ним. Потребовалось много терпения и уговоров, но в конце концов она заставила собаку есть. Бет не пыталась прикоснуться к нему или подойти слишком близко — он был слишком пуглив для этого. Были времена в ее жизни, когда она никому не доверяла, чтобы подпустить слишком близко или позволить прикоснуться к ней. Так что она оставила его есть и вернулась к работе, помогая с уборкой, когда изгои в гнезде были задержаны.

Сначала собака оставалась там, где была, и провожала ее взглядом. Но когда она обошла стену здания, он последовал за ней, прокравшись за угол достаточно далеко, чтобы снова ее увидеть. Она заметила, но проигнорировала это и просто пошла по своим делам. Но когда он снова последовал за ней, когда она скрылась из виду, она начала разговаривать с ним во время работы.

По правде говоря, Бет не могла вспомнить, что она ему говорила, кроме того, что сказала ему, что будет звать его Раффом, потому что он лаял и рычал всякий раз, когда кто-то подходил слишком близко. К тому времени, когда уборка была завершена и она и Дри направились к своей машине, Рафф сократил дистанцию, которую держал между ними, до двух или трех футов. Он последовал за ними к внедорожнику, и когда она открыла заднюю дверцу, он всего мгновение колебался, прежде чем запрыгнуть внутрь.

Бет отвела его домой и снова накормила, но позволила ему прогуляться по дому, там где он хотел. Затем она легла спать и уже засыпая, почувствовала, как он вскочил на изножье кровати. Она чуть не велела ему уйти. Бедный зверь был весь в грязи и крови. Но в конце концов она позволила ему остаться. Когда она проснулась, то обнаружила, что он прижался к ней в постели. Он позволял ей гладить себя и искупать, а после того, как снова поел, послушно пошел с ней к ветеринару.

За очень короткое время Рафф стал совершенно другой собакой. Красивый американский боксер, он вырос сильным и здоровым и стал ласковым, веселым и верным компаньоном. Он стал более уверенным в себе и потерял всякий намек на пугливость. Как будто и не было насилия. Он отпустил это и пошел дальше, наслаждаясь жизнью с ней. Бет была поражена. А ветеринар объяснил, что животные — более умные существа, живущие настоящим и не волочащие с собой по жизни багаж прошлого. У Раффа все было хорошо, и он наслаждался этим.

Бет научилась этому у Раффа. К тому моменту ей было почти сто шестьдесят пять лет, и последние сто пятнадцать лет с тех пор, как она обратилась, она тащила с собой страдания своей смертной жизни. Но она решила быть похожей на Раффа, забыть о прошлом и дальше двигаться без него. Ей потребовалось немного больше времени и усилий, чем Раффу. Бет поскользнулась пару раз и снова поднимала тот багаж, который она так привыкла нести, но в конце концов ей удалось поставить его и оставить так, что он стал просто частью ее прошлого и остался там, где ему и место. Это сильно изменило жизнь Бет. Ее гнев и горечь испарились, она начала больше радоваться жизни и стала той, кем, как она подозревала, всегда должна была быть.

Так что да, Бет изменилась. Очевидно, это не осталось незамеченным Скотти, и это, в свою очередь, изменило его отношение к ней. Интересно.

Медленно выдохнув, Бет наконец кивнула и просто сказала: «Хорошо. Я иду спать. Одна и без охраны, — твердо добавила она, и когда он открыл рот, как она подозревала, для протеста, она напомнила ему: — Я отвечаю за эту миссию. Ты и Донни — моя поддержка, поэтому я знаю, что ты подчинишься мне, когда я скажу, что не ночуешь в моей комнате, охраняя меня, как беззащитного ребенка. Понял?»

Рот Скотти закрылся, но он сухо кивнул.

«Понял.» Повернувшись, она вышла из кухни с тихим: «Приятных снов».