Домициан сделал паузу, ненадолго задумавшись о том, чтобы снова пройти через него, но это и его рана на голове были причиной того, что ему снова понадобилась кровь так скоро. Нано вытолкнули стекло из его ног, когда он встал на колени, чтобы удалить ее осколки. Они также заделали небольшие порезы от фарфора, а также травму головы, и теперь им требовалось больше крови. Не было никакого смысла добавлять еще к их потребности.

Повернувшись на каблуках, он вернулся наверх, чтобы принести из кухни веник и совок.

Сарита радостно потянулась и перевернулась на спину в постели. Она чувствовала себя прекрасно. Потрясающе. Невероятно. Она давно не чувствовала себя так хорошо, если вообще когда-либо, и всем этим она обязана…

Ее глаза открылись, и она тупо уставилась на свое отражение. Оно сказало ей, что она одна в постели, но — Боже мой, потолок — зеркало над открытым каркасом кровати! Насколько это было гадко? И как она не заметила этого, когда очнулась здесь раньше?

Очевидно, она не смотрела вверх. Наклонив голову, Сарита задумалась, каково было бы наблюдать, как она и Домициан занимаются сексом. Наверное, не так уж и здорово, решила она. Глядя, как она корчится и стонет, пока Домициан делал то же, …. ну, откровенно говоря, это выбило бы ее из колеи.

«Это было бы позором, потому что она не чистила свои трубы чертовски долгое время», — подумала Сарита с ухмылкой, а затем быстро застонала и закрыла глаза.

«Заткнись», — мрачно приказала она себе, но это было нелегко. Он был ооочень горячим, и, черт, она никогда не испытывала такого секса, даже не представляла, что это возможно. К сожалению, ее католическое воспитание противоречило женщине, в которую она выросла, независимой женщине-полицейскому, которая без колебаний добивалась того, чего хотела. Все это делало Сариту крайне сбитой с толку женщиной. Одна часть ее мозга говорила ей, что она была очень непослушной и должна отправиться к ближайшему священнику на исповедь. Другая часть предполагала, что если ей все равно придется покаяться, ей действительно следует найти Домициана и снова наброситься на него.

Боже мой, она действительно сделала это! Сарита с тревогой покачала головой, глядя на свое отражение. После ее грандиозной лекции о том, что не будет никаких поцелуев, ласк, ощупываний, прикосновения и никакого секса, она начала сама! Она поцеловала его.

О, позор! О, унижение! Ой. она хотела сделать это снова.

Открыв глаза, Сарита встретилась взглядом с отражением наверху и торжественно сказала: «Вы, очевидно, очень сбитая с толку женщина».

«Боже, какой ужас», — подумала Сарита, заметив везде засохшую кровь. Она была на ее лице, груди, руках, ногах и ступнях. А ее ночная рубашка? Этот клубок вокруг ее талии, оставляющий все остальное обнаженным.

Она выглядела как маленькая шлюха, чей последний Джон был слэшером(расчленителем).

— Угу, — с отвращением сказала Сарита и заставила себя встать с кровати. Ей нужен был душ и хороший крепкий напиток. С другой стороны, ей нужен душ и хороший крепкий домициан, подумала она. А потом она покачала головой.

«Ты неисправима, Сарита Рейес», — пробормотала она себе под нос, направляясь в ванную. — Твой отец где-то там, на небесах, его голова опущена от разочарования и стыда, и все, о чем ты можешь думать, это….».

Сарита перестала разговаривать сама с собой, подошла к душу и быстро открыла краны. Но ее мысли на этом не остановились, потому что все, о чем она думала, пока шла за полотенцем, шампунем и мылом, было о том, каким умопомрачительным и горячим был секс с Домицианом.

Дресслер сказал, что секс со спутником жизни не похож ни на что другое, и она не могла с этим не согласиться. Он также сказал, что это было ошеломляюще и все такое, и он не шутил. Если то, что она испытала, произошло из-за тех нано, о которых он упомянул, то, черт возьми! «Они были одним прекрасным изобретением», — подумала Сарита, сняв испорченную ночную рубашку и халат и войдя в душ, чтобы начать мыть волосы шампунем.

К сожалению, а может быть, и к счастью, мыслей о Дресслер было достаточно, чтобы приглушить ее своенравные желания, и вместо этого разум Сариты обратился к тому, чего хотел Доктор- Эл, когда она смывала шампунь с волос. Почему он поместил ее сюда с Домицианом? — удивилась Сарита, начав быстро тереть мылом свое тело, удаляя засохшую кровь.

В письме он сказал, что надеется многое узнать благодаря ее пребыванию здесь. Что именно он надеялся узнать? Он уже знал о сексе со спутниками жизни, так что это было не ново. Если только у него не было здесь камер, и он надеялся увидеть это сам.

Сарита напряглась при этой мысли, а затем подняла голову и повернулась в душе. Она заметила одну камеру почти сразу. Она была в углу душевой, утопленная в стене, но крошечная линза была видна, если вы знали что искать.

Сопротивляясь желанию прикрыть свои интимные места, Сарита опустила голову, повернулась спиной к углу и шагнула под струю, чтобы смыть мыло. Когда она закончила, она выключила воду и схватила полотенце. И вместо того, чтобы вытереться им, она просто обернула его вокруг себя в стиле тоги.

Выйдя из душа, Сарита оглядела ванную и заметила еще три объектива камеры. По одному в каждом из трех оставшихся углов комнаты.

— Мило, — прошипела она себе под нос.

Притворившись, что не заметила их, Сарита подошла и схватила с вешалки полотенце для рук, чтобы как можно лучше высушить волосы, затем провела по ним быстро щеткой, прежде чем выскользнуть из комнаты.

Остановка в шкафу доказала, что чудо не произошло и что оно не сотворило настоящую одежду. Смиренно вздохнув, она просмотрела все, что было в наличии, и выбрала короткую красно-черную ночную рубашку из кружева и атласа, в которой, по крайней мере, была хоть какая-то солидность.

«И это все, что у него есть», — проворчала Сарита, когда надела ее и увидела, что кружевной топ показывает столько же, сколько и скрывает. Она могла ясно видеть очертания своей груди, но, по крайней мере, пара стратегически расположенных кружевных цветков в основном скрывала ее соски. Покачав головой, она не стала возиться с туфлями, а поспешила из спальни на поиски Домициана.

Обыск гостиной, столовой и кухни Домициана не обнаружил. Хотя она заметила больше камер, по четыре в каждой комнате. Ей следовало бы проверить и спальню, но она решила, что ей не о чем беспокоиться. Если они были в ванной, то в спальне определенно да.

Кабинет тоже был пуст, но в нем тоже были камеры, отметила Сарита, пробежав через него, чтобы быстро спуститься вниз. Однако она не заметила ни одной в комнате у подножия лестницы. Наверное, потому, что стены были каменными и в них нельзя было встроить камеры. Возможно, еще и потому, что в комнате было грязно, сыро и воняло. Он и представить себе не мог, что они там что-то будут делать.

Сарита преодолела половину лестницы, прежде чем заметила, что все стекло было убрано, она почти не подумала об этом, когда спешила в заброшенную лабораторию.

«Домициан». Она нахмурилась, когда заметила его у холодильника. Она начала беспокоиться, что его забрали, пока она спала, и вот он поглощает еще кровь, подумала она с раздражением, когда он вынул изо рта пустой пакет. Последний из четырех, как она увидела, считая пустые пакеты, уже лежавшие на прилавке.

—

«Mi Corazon,»

— с улыбкой поприветствовал ее Домициан, бросил пустой пакет рядом с остальными и пошел ей навстречу. Пока он шел, его глаза с удовлетворением блуждали по ночной рубашке, которую она одела.

Заметив, что с каждым шагом его голубые глаза становились все более серебристыми, и вспомнив, что они зажгли блестящее серебро, когда он занимался с ней любовью наверху, Сарита начала осторожно пятиться. Подняв руку, она твердо сказала «нет», ее взгляд блуждал по углам в поисках камер. На этот раз не в стенах, а в отделке верхних шкафов.

Подняв брови, Домициан сделал паузу, а Сарита заколебалась. Она хотела поговорить с ним о Дресслере и почему они оказались здесь, но не перед камерами. Она ни на минуту не сомневалась, что они записывают не только видео, но и звук, и не хотела, чтобы Дресслер знал, о чем они говорят.

— Не здесь, — наконец сказала Сарита, а затем надула губки для камер, которые, как она подозревала, больше походили на гримасу, и сказала: — Пол слишком твердый.

— А, — выдохнул Домициан, снова двигаясь вперед. Серебро немного отступило в его глазах на время, но теперь вернулось, и тело Сариты откликнулось, выпустив влагу, как слюноотделение собак Павлова. Только слюноотделение у нее было намного ниже.

«Пойдем. Мы пойдем наверх, — выдохнул Домициан, обнимая ее и подталкивая к двери.

— Да, — пробормотала она, не в силах сопротивляться тому, чтобы не наклониться к нему, когда его рука скользнула по ее боку от талии к бедру и ниже, прежде чем скользнуть под ее ночную рубашку, чтобы схватить одну ягодицу. Только тогда Сарита поняла, что забыла поискать стринги, чтобы надеть их под обтягивающее платье.

— О боже, — выдохнула она, а затем выскользнула из его ласкающей руки и решительно встала перед ним, когда они достигли подножия лестницы. Прошептав, чтобы камеры в другой комнате не уловили ее слов, она сказала: «Нам нужно поговорить».

Не поняв ее шепота, Домициан тут же напрягся и взглянул вверх по лестнице. — Кто-нибудь появился?

— Нет, — заверила его Сарита, ободряюще похлопав его по груди. По крайней мере, сначала это было успокаивающее похлопывание, а потом превратилось в поглаживание. У него была такая красивая грудь, что она просто не могла не прикоснуться к ней.

«

Mi tresoro?

Что такое?» — мягко спросил он. К сожалению, он также сжал ее руки, а затем слегка провел пальцами вверх и вниз по ним, пока ждал.

Простое прикосновение очень отвлекало, и Сарита почувствовала, что дрожит, когда по ней снова пробежали мурашки. Она даже не заметила, как медленно приблизилась к нему, пока ее соски не коснулись его груди сквозь кружевной верх ее ночной рубашки. Уже полутвердые, они превратились в камень, когда ее охватило возбуждение, и легкое аххх сорвалось с ее губ.