ДЕВЯТНАДЦАТЬ

Несмотря на то, что мы с Ноем живем прямо напротив друг друга, следующие несколько дней, я его почти не вижу.

Когда я прихожу в столовую в среду утром, его нет за завтраком, а у меня нет возможности проверить, в своей ли он комнате, потому что Эшли и Габриэлла приглашают меня пройтись с ними по магазинам, пока дети на уроке латыни. Я намереваюсь просто пойти посмотреть, но мне ли не знать, что из этого ничего не выйдет. В первом магазине, куда мы заходим, я покупаю себе маленький браслет, а во втором — красное платье, которое я бы с удовольствием надела на свидание с Ноем в субботу. То есть, на самом деле у меня никогда бы не хватило смелости сделать это, но потом Эшли и Габриэлла видят, что я держу его в руках, и настаивают на примерке. Просто чтобы посмотреть, подходит оно или нет.

Платье короткое и кокетливое, с завязывающимся на шее бантиком. Оно с открытой спиной, и материал доходит до основания моей спины. Я едва набираюсь смелости, чтобы повернуться и посмотреть на свое отражение в зеркале примерочной, а когда это происходит, чуть не задыхаюсь.

— Оно подходит? — спрашивает Габриэлла.

— Да. То есть... думаю, что да.

Прежде чем я успеваю ее остановить, она откидывает занавеску, чтобы самолично в этом убедиться.

— ЭЙ!

— Святое...

— Дерьмо, — заканчивает за нее Эшли.

Они заставляют меня покрутиться для получения полного эффекта.

— Ты его покупаешь, — провозглашает Габриэлла, как будто это уже решенный вопрос.

Эшли наклоняется ко мне, любопытствуя.

— Как это работает? В нем есть вшитый бюстгальтер?

— Маленький. Я имею в виду, его, наверное, недостаточно, очевидно.

— Ты выглядишь чертовски сексуально. Это твое платье. ТО САМОЕ ПЛАТЬЕ. Мне плевать, что тебе некуда его надеть. Ты его покупаешь. Я имею в виду, прибереги его для похорон, если тебе так нужно.

После этого веселого нездорового предложения я пытаюсь вытолкать их из примерочной, чтобы переодеться в приличную одежду, но они не двигаются с места.

— Я еще даже не посмотрела на цену, — говорю я, глупо думая, что это их переубедит.

Эшли хватает бирку, висящую у меня подмышкой.

— Тридцать пять евро. Готово.

— Ты шутишь? — Габриэлла выглядит потрясенной. — Если ты его не купишь, я сама куплю для тебя это чертово платье.

Десять минут спустя я выхожу на тротуар, держа это крошечное платье в крошечной сумке.

Мы останавливаемся на обед, который длится бесконечно. Мы нравимся официанту, и он постоянно приносит тарелки со вкусной едой, которую нам рекомендует попробовать шеф-повар. Мы едва успеваем вернуться в школу до запланированной дневной экскурсии. Едва заскочив в ворота, мы видим, что все уже собрались во дворе.

— Извините! Извините!

Мы спешим занести покупки в комнаты, а затем отправляемся осматривать Виллу Боргезе.

Хотя это может показаться шокирующим, но у нас с Ноем не было возможности поговорить, ни разу за весь день. Мы находимся в режиме сопровождающих группу взрослых. Когда мы покидаем Святую Сесилию, Лоренцо проникается к нам жалостью и не заставляет нас идти пешком до самой виллы, а направляет к станции метро, но это открывает новый кошмар, о котором я даже не задумывалась: попытка сделать так, чтобы девятнадцать учеников средней школы не разбежались и остались живы в общественном транспорте в чужой стране.

Можно подумать, что это относительно легко, но нет. Дурачась и пытаясь рассмешить своих друзей, Исайя спотыкается на платформе метро и едва не падает на рельсы. Крис теряется в течение десяти минут, пытаясь найти туалет, потому что не послушал Ноя, когда тот сказал всем сходить до отъезда из школы. Зак считает забавным просунуть руку в раздвижные двери поезда и изобразить, что ему вот-вот отрежет конечность. Я говорю ему этого не делать — он меня не слушает, а потом двери начинают закрываться и раздается резкий сигнал тревоги; Зак вскрикивает и подпрыгивает на милю в воздух. Кайли оставляет свой бумажник на скамейке на платформе, но не замечает этого, пока мы не выходим из поезда, поэтому, как только мы приезжаем на Виллу Боргезе, Ною приходится снова вернуться в метро и отправиться на поиски. Элис надела эти нелепые гладиаторские сандалии на шнуровке, хотя знала, что мы весь день будем ходить, и, естественно, у нее сразу же появляются волдыри на пятках, на которые она не перестает жаловаться. Я просто хотела выглядеть, как римлянка! Пока гид ведет нашу группу по главной галерее, я отрываюсь и пытаюсь найти для нее пластыри. Я ввязываюсь в погоню за дикими гусями³⁶, которая занимает у меня сорок пять минут. Охранник, с которым я разговариваю, говорит мне, что у них могут быть пластыри в отделе обслуживания гостей. В отделе обслуживания гостей мне говорят, что пластыри хранятся на стойке регистрации на первом этаже. Стойка регистрации на первом этаже закрыта из-за продолжающегося ремонта, и, черт побери, когда я наконец передаю Элис пластыри, а она просто пожимает плечами и говорит мне: «О, у Милли в сумке были пластыри, она мне их уже дала», я думаю, что у меня сейчас взорвется голова.

К тому времени, когда я уже готова наслаждаться прогулкой по галерее, нам пора уходить, и на этот раз мы возвращаемся пешком, потому что Лоренцо запланировал для нас ужин в «особенном ресторане».

В итоге это оказывается Хард-рок Кафе, сеть бургерных в стиле рок-н-ролл, где подают все, что я могу съесть дома, а музыка играет так громко, что я едва слышу собственные мысли. Дети, конечно, вне себя. На всю жизнь наевшись иностранных блюд, они без единой жалобы поглощают гамбургеры, картофель фри и молочные коктейли.

— В Италии самая лучшая еда! — на полном серьезе говорит Крис.

С широкой искренней улыбкой он допивает последние капли своего молочного коктейля, а затем целую минуту с шумом втягивает воздух через соломинку, пока я не говорю ему прекратить. Пожалуйста.

Но ту меня отвлекает Брэндон.

— Смотрите, мисс Коэн, Элвис подписал эту скатерть в рамке!

Другой ученик вклинивается:

— Кто такой Элвис?

Что еще хуже, мы с Ноем сидим за разными столиками, потому что ресторан не смог вместить всю нашу группу. За каждым сопровождающим закреплен стол, полный детей, которые на Вилле Боргезе следили за собой, а теперь налегают на молочные коктейли. Столик Ноя находится в углу от моего, и я постоянно смотрю на него, скучая по нему, что кажется по-детски глупым.

«Он рядом, — твержу себе я. — Сосредоточься на своем чизбургере».

Ной оглядывается и видит, что я смотрю на него.

Моя первая мысль — немедленно отвернуться. Не показывай ему, что ты на него пялишься! Именно так я и поступила бы раньше. Либо так, либо как-нибудь его разозлила. Улыбнуться ему — это противоречит моим инстинктам, и когда он улыбается в ответ, я чувствую, что это лучшая часть моего дня.

Последний шанс пообщаться с Ноем пресекается, когда Лоренцо приглашает его поиграть в футбол с друзьями в крытом клубе рядом со школой. Я слышу, как Ной пытается отказаться, но Лоренцо настаивает:

— Ты нам нужен. У нас не хватает одного парня, и мы не сможем играть, если никого не найдем. Ты идеально подходишь. Лучший в команде!

Я изо всех сил стараюсь не заснуть, ожидая его. Я подпираю дверь и ставлю ноутбук, чтобы можно было смотреть сериалы с кровати, но сопротивляться сну слишком трудно. Утром, проснувшись, я обнаруживаю, что моя дверь закрыта, одеяла подоткнуты вокруг меня, а на столе лежит маленькая записка, которую оставил для меня Ной.

С нетерпением жду субботы.

Читая его записку, я чувствую оправданное ликование. Я нервная дурочка. Если бы вы меня разрезали, мои внутренности были бы похожи на один из тех пирожных с сюрпризом, наполненных радужной посыпкой и блестками.

В четверг я спешно собираюсь, натягиваю платье и кроссовки, а волосы укладываю как попало. Когда я прихожу, Ной сидит в столовой, в одиночестве ест хлопья и смотрит в телефон. Я наполовину бегу, наполовину иду к очереди за едой, подпрыгивая от нетерпения, пока повар не спеша намазывает мои блинчики сиропом. Обычно я говорю: «Спасибо за ваше внимание к деталям, сэр. Вы мне очень по душе.» В данный момент я думаю: «Неужели нужно обязательно намазать каждый квадратный дюйм?! Да ладно, мужик!»

Он дает мне дополнительный апельсин, который я не просила, а потом еще и банан. Я сердечно его благодарю, когда он передает мне поднос с таким количеством еды, что я боюсь его уронить. Решительным шагом я направляюсь прямо к Ною. И замедляюсь только, когда уже почти дошла, понимая, что мне следует немного сбавить обороты.

Изображая из себя крутую девчонку, я аккуратно ставлю поднос и сажусь напротив Ноя. Он поднимает глаза, и у меня на лице написано: О, ты сидел здесь? Я даже не заметила.

— Доброе утро, — с легкой улыбкой говорит он.

Проклятье. Думаю, Ной видел, как я бежала.

— Привет.

Его взгляд падает на мою тарелку. Его лицо принимает озабоченное выражение.

— У тебя тут... довольно много сиропа. Он стекает по бокам.

— Да. Кажется, повар на меня запал.

Неважно, что повару, о котором идет речь, где-то около семидесяти.

Ной притворяется, что подавлен.

— Черт. Жесткая конкуренция.

Так приятно смеяться без необходимости сдерживать смех.

И Ной, должно быть, чувствует то же самое, потому что смотрит на меня с явным удивлением.

— Мне нравится слышать, как ты смеешься.

— Ну, тебе повезло — ты веселый парень. Это то, что больше всего меня в тебе привлекает.

Ной самоуверенно вскидывает бровь.

Я таращусь на свою еду.

— Ты тоже забавная.

С таким же успехом мы могли бы признаться друг другу в любви, насколько серьезно это звучит.

— Так у тебя есть план на субботу?

Ной вытирает рот салфеткой, затем откидывается назад.

— О да. У меня уже все расписано.

— Расскажи.

— Я взял напрокат мопед с коляской. Ты поведешь, а я, разумеется, поеду на заднем сиденье. Ужин будет романтичным. Свечи. Десять блюд. Рядом с нашим столиком будет стоять человек — очень близко — и все время петь что-нибудь из итальянской оперетты. Если ты попытаешься встать, чтобы пойти в туалет, он последует за тобой.