ГЛАВА ДВЕНАДЦАТЬ

В моей голове беспорядочная путаница мыслей. За пределами бара я пытаюсь думать так усердно и так быстро, чтобы осмыслить последние несколько минут, что у меня начинает болеть голова. А может, это просто последствия солнца, выпитого коктейля и нулевого количества калорий, которые я ввела в свой организм с обеда.

Последние несколько лет Ной был постоянным членом моей жизни. Через тяжелые расставания и переезды, через страх рака у моего отца и неудачную челку, он был моим коллегой. Моей второй половиной. Моим надежным заклятым врагом.

Сегодняшняя ночь могла изменить это, и виновата в этом только я сама.

Как кто-то придумавший идеальную шутку, я преподнесла себя Ною на блюдечке с голубой каемочкой. Он не мог удержаться, чтобы не зайти так далеко. Я вела себя плохо, и он превзошел меня. Это... это было худшее, что он когда-либо делал.

В моей жизни было несколько раз, когда я чувствовала душераздирающую грусть или одиночество. Когда меня не пригласили на день рождения Лорен Валентайн в пятом классе, что включало поездку на лимузине на концерт Джонас Бразерс и породило множество внутренних шуток, которые мне пришлось терпеть весь следующий год моей жизни. Прости, Одри. Ты должна была быть там. Когда я не поступила в выбранный мною колледж, куда собирались все мои друзья, я думала, что это конец света. Когда в двадцать с небольшим я не получила работу в издательстве, я считала себя лузером и неудачницей, особенно когда мне пришлось вернуться к родителям на несколько месяцев (хорошо, на год), потому что я не могла платить за аренду в городе. Когда я иду сегодня по улицам Рима и прохожу мимо пары, сидящей на крыльце, делящей бутылку вина и прислонившейся друг к другу, смеющейся, глупой, влюбленной, мне больно смотреть на них. Больно осознавать, насколько я далека от того, чтобы быть частью чего-то подобного.

Сегодня ночью меня поцеловали, и это было настоящее сказочное волшебство.

Потом я поняла, что на самом деле это было ничто. Фарс.

Суровое напоминание о том, как я одинока.

Вернувшись в церковь Святой Сесилии, я стою в коридоре перед дверью Ноя со сжатой в кулак рукой. Постучать было бы так просто. Вернуть нас на исходную линию было бы совсем несложно.

«Эй, давай забудем о баре. Утром ты можешь дразнить меня, а я буду вести себя раздраженно, и все будет хорошо в мире. Как насчет этого?»

Но мой кулак не двигается.

Я не могу этого сделать.

Сегодня вечером мои чувства были по-настоящему задеты.

Ной целовал меня так, заставляя чувствовать, что он может... может... неважно. Это вывело наши выходки на уровень, на который мы никогда раньше не решались. Это было жестоко, и я до сих пор не могу простить его за это. Возможно, в глубине души я также не готова простить себя.

Я отпускаю руку и направляюсь в свою комнату, тихонько закрывая за собой дверь. Я снимаю платье и надеваю самую удобную одежду, которую могу найти. Я подумываю написать Кристен и Мелиссе обо всем, но знаю, что у них не хватит терпения на меня. На данный момент они уже слишком часто слышали мои жалобы на Ноя.

«Ты спровоцировал змею, и змея укусила тебя».

Не прошло и полной недели пребывания в Риме, а все пошло прахом.

Я знала, что что-то подобное произойдет, если мы с Ноем будем сопровождать эту поездку. Нас нельзя оставлять одних. Мы как два ребенка, за которыми нужно постоянно присматривать. Поместите нас в одну комнату и, вернувшись, увидите, что там все горит.

Похоже, что на этот раз нет четкого пути вперед.

Наверное, я могла бы отказаться от всего этого, позвонить директору О'Мэлли, сказать ему, что я не могу сделать это в конце концов и должна вернуться домой. Но где тогда останутся ученики и Ной? Я не могу просто взять и бросить их. Сегодняшний день на Римском форуме был тяжелым, но я знаю, что детям здесь так хорошо. Есть еще вопрос о бонусных деньгах, которые не так важны, но это уже что-то. Еще одна причина, чтобы остаться.

Я веду себя как трусиха, правда. Я думаю об отъезде только потому, что не хочу встретиться с Ноем утром. Я бы хотела ускользнуть в ночь, но не могу просто встать и бежать обратно в Штаты, спрятавшись на грузовом судне. У меня осталось больше двух недель в Риме, и я должна провести их с пользой. Я в Европе! В окружении культуры, хорошей еды и прекрасного вина! Странная ситуация с Ноем и неудачный любовный роман с Лоренцо остались в стороне, я наслаждалась своим временем, исследуя город самостоятельно, и я чувствую, что мне еще многое предстоит увидеть и сделать здесь. Вот на чем мне нужно сосредоточить свое внимание.

Ной не имеет значения, говорю я себе, словно повторяю новую мантру. Он не должен так сильно контролировать мое настроение и эмоции. Он мой коллега. Учитель по соседству. Человек, которого я вижу на собраниях персонала и в обеденном зале, и это все.

Я ложусь спать, повторяя все это, с надеждой, что все получится.

Я действительно думаю, что излечилась от этой болезни, а потом захожу в столовую на следующее утро, а там Ной сидит за столом в одиночестве, попивает кофе и выглядит дерьмово.

Под глазами у него едва заметные круги, а рот сжат в тонкую линию. Его густые брови выглядят так, будто случайно застряли в этом нахмуренном положении навсегда. Он еще не видел меня. Его внимание приковано к его чашке, он проводит большим пальцем вверх и вниз по ее длине. Похоже, он не сомкнул глаз. Интересно, это его первая чашка кофе или третья?

Сложные чувства тянут меня в разные стороны. Я чувствую себя плохо из-за того, что, возможно, непреднамеренно причинила Ною какую-то боль. Я не должна была так дразнить его. Может быть, он чувствует себя виноватым, что зашел так далеко. Как это ни странно, я действительно думаю, что он способен испытывать угрызения совести. Думаю, сегодня утром мы оба — собаки с поджатыми хвостами.

На мгновение я задумалась о том, чтобы подойти к нему и сказать все то, что я бы сказала, если бы у меня хватило смелости постучать в его дверь вчера вечером, но потом я вспомнила свою новую мантру. Единственный путь вперед, единственный способ выбраться из этой сумасшедшей петли с Ноем — это разорвать цикл. Я не могу продолжать делать это с ним, притворяясь, что, подкалывая его, дразня его и сосредотачивая на нем все свое внимание, я добьюсь чего-то. Если я не буду осторожна, мои отношения с ним от любви к ненависти высосут меня досуха, и где я окажусь через месяц? Через год? Через два года? Там, где я нахожусь сейчас. Одна.

Я имею в виду, посмотрите, что случилось прошлой ночью. Я поцеловала Ноя, пока была на свидании с другим парнем! Мы с Лоренцо неплохо ладили. Он мне нравился! А потом мои сложные отношения с Ноем испортили мне ночь с Лоренцо. Все, что у нас могло бы быть, теперь пропало, кануло в лету.

Поэтому делаю сознательное усилие, чтобы отвернуться от Ноя и осторожными, размеренными шагами направиться к очереди в столовую. Я чувствую себя актрисой, идущей по сцене к зрителям. Правильно ли я делаю? Выгляжу ли я естественно?

Если Ной поднимает глаза и видит меня, я не замечаю. Намеренно игнорирую его. Я прохожу через очередь за едой и беру банан и бублик. Наливаю кофе до краев чашки, а затем несу свой поднос в ту часть комнаты, которую не занимает Ной, и сажусь к нему спиной.

Вот. Это было не так сложно.

Я смотрю вниз на еду, которую должна с нетерпением поглощать, а затем, как импульсивный наркоман, бросаю взгляд через плечо, чтобы успеть увидеть, как Ной встает. Еще рано, и большинство детей еще не проснулись. Здесь всего несколько человек, и не может быть, чтобы Ной меня не видел.

Я затаила дыхание и смотрю, как он идет, предвкушая что-то. Выпрямляю спину, а рукой инстинктивно тянусь к волосам, чтобы убрать их за ухо. Я не дышала с тех пор, как он сделал свой первый шаг. Я как воздушный шар, наполняющийся гелием, растущий, растущий, растущий, растущий, а потом я ЛОПАЮСЬ, когда он поворачивает к выходу и исчезает за углом, даже не взглянув в мою сторону.

Верно.

Ну, я стояла к нему спиной. Есть шанс, что он принял меня за кого-то другого.

С поникшими плечами обращаюсь к своему завтраку, и все выглядит так... уныло. Я заставляю себя съесть три кусочка рогалика и жую, жую, жую, жую, и глотаю только тогда, когда кажется, что я должна это сделать. Банан откладываю на потом и выпиваю только половину кофе, опасаясь, что большее количество может вызвать у меня тревогу.

Сегодня, поскольку это воскресенье, у детей есть выбор. Расписание не такое, как на протяжении всей недели. У них есть перерыв в занятиях латынью и запланированных экскурсиях. У них есть выбор: пойти с Лоренцо и Ноем на спортивную площадку поиграть в футбол, вместе с Габриэллой и Эшли отправиться на ближайший фермерский рынок или остаться со мной в церкви Святой Сесилии. Мы выбрали посты в начале недели. Я хотела пойти на фермерский рынок, но было ясно, что никто не в восторге от того, чтобы остаться в школе, и, чтобы покончить с неловкостью, я вызвалась добровольцем.

Сейчас, как никогда, я жалею о своем решении стать командным игроком. Мне бы не помешало отвлечься от темного облака, нависшего над моей головой.

После завтрака я поднимаюсь на балкон на втором этаже и наблюдаю, как начинают формироваться группы. Ной и Лоренцо собрали десять шумных ребят, которые уже пинают друг другу футбольный мяч туда-сюда, переговариваются и обещают хорошую игру. Я не могу удержаться, чтобы не осмотреть каждый дюйм Ноя, ища боевые раны. Сейчас он выглядит лучше, чем в столовой, почти вернулся к нормальной жизни. Он переоделся и привел в порядок свои волосы. Один из детей побуждает его показать себя, и он делает впечатляющее маленькое движение, когда отводит мяч ногой назад за спину, подбрасывает его в воздух, а затем ловит его другой ногой впереди.

Я остаюсь на своем месте на балконе, пока они уходят. Двор опустел, и через несколько минут Габриэлла и Эшли собрали свою небольшую группу из шести человек и повели их за покупками на рынок.