Эпилог 2 "Малыш Ди"

Гарретт

Это наша первая игра в октябре — Паркер Томпсон в этом году стал юниором — все еще отличный ребенок, и теперь, после скачка роста, он настоящий монстр на поле.

— Да! — я хлопаю в ладоши, когда он завершает проход для первого дауна. — Прекрасно! Вот как это нужно делать, мальчики!

— Отличная игра, Паркер! Ву-ху!

Я слышу голос моей жены, громкий и ясный, с трибун позади меня.

Моя жена.

Я смотрю на толстое платиновое кольцо на своей левой руке.

Насколько же это, бл*дь, круто?

Затем я оборачиваюсь и нахожу ее хорошенькую белокурую головку, проверяю, как она. Она в целости и сохранности, сидит между родителями и сестрой. Кэлли одета в белую рубашку с длинными рукавами под очень большой футбольной майкой "Лейксайдские Львы", которую я сшил для нее на заказ в прошлом месяце. Она совпадает с той, которую я ношу сейчас, но там, где на моей написано "ТРЕНЕР ДИ" на спине, у Кэлли написано, "МИССИС ТРЕНЕР ДИ". А спереди — прямо над ее круглым, восхитительно гигантским беременным животом написано "МАЛЫШ ДИ".

На поле судья делает дерьмовый ход и бросает флаг одному из моих защитников. Я открываю рот, чтобы выругаться, но Кэлли опережает меня.

— Что, черт возьми, это было? Возьми очки или убирайся с поля!

Беременность сделала Кэлли фантастически ненасытной в постели... и свирепой на трибунах. Это делает мое сердце — и мой член — очень счастливыми.

Несмотря на то, что она должна родить в любую секунду, она преподает в школе — ей это очень нравится. После рождения ребенка она возьмет отпуск по беременности и родам, но поклялась Маккарти, что вернется. Между моими родителями и ее родителями, ее сестрой и моей невесткой, у нас нет недостатка в помощниках по уходу за детьми, которые будут обожать нашего ребенка до чертиков. Мы провели выходные, готовя детскую, и больше часов, чем я могу сказать, просто смотрели на ее животик, наблюдая, как наш ребенок двигается и растягивается внутри нее.

Это просто чудо. Более захватывающее, чем футбол, — самое удивительное, что мы когда-либо делали.

Я больше не беспокоюсь о том, что не смогу быть хорошим учителем, поскольку у меня нет своих детей, потому что у меня появится собственный ребенок, или о том, что я испорчу его, когда он появится. Потому что мы с Кэлли — самая лучшая команда: невозможно, чтобы мы не были великолепны во всем, что делаем вместе.

Сэмми Чжэн забивает красивый гол на поле, добавляя еще три очка на нашу сторону доски. Я хлопаю по спинам игроков, когда они вбегают... и тогда я понимаю, что что-то не так. Потому что не слышу, как Кэлли ликует.

В тот же самый момент из динамиков доносится голос студента театрального направления Кэлли и диктора футбольных матчей Майкла Салимандера. Его тон начинается с механического, как всегда, когда звучат заученные объявления.

— Тренер Дэниелс, пожалуйста, подойдите к кабине диктора. Тренер Дэниелс, пожалуйста...

А потом механический голос вылетает прямо в гребаное окно.

— ... что? Святое дерьмо, мисс Карпентер рожает ребенка!

Моя голова поворачивается так быстро, что почти отрывается.

Затем голос мисс Маккарти эхом отдается в потоке обратной связи из громкоговорителя.

— Дэниелс! Тащи свою задницу сюда сейчас же!

В одно мгновение Дин оказывается рядом со мной, его глаза за стеклами очков широко раскрываются.

— Чувак. Похоже, тебе нужно где-то быть.

Я бросаю в него планшет и наушники — перекидываю ноги через забор и практически одним прыжком вскакиваю на трибуны.

Так поступил бы Супермен, если бы обрюхатил Лоис Лейн.

Кэлли стоит в кабине диктора, рука отца обнимает ее за спину, ее руки на животе, а на джинсах для беременных — огромное мокрое пятно.

— Очевидно, тот последний свисток был настолько плох, что у меня отошли воды, — говорит она мне.

Срань господня, у нас будет ребенок.

Не знаю, почему эта мысль действительно приходит мне в голову только сейчас, но это так.

Святое. Гребанное. Дерьмо.

Миссис Кокаберроу что-то шепчет мисс Маккарти, которая поворачивается к нам, протестующе поднимая руки.

— На территории школы нельзя рожать! Наши страховые взносы взлетят до чертовой крыши!

Я поднимаю руку.

— Я понял.

Мой тесть сказал мне, что они встретят нас в больнице. Я заключаю жену в объятия, и голос мисс Маккарти следует за мной к двери.

— Помните, Мишель — красивое девичье имя!

Футбольный матч временно прекратился, и пока я несу Кэлли вниз по трибунам, все хлопают, приветствуют и желают нам удачи — даже судьи и игроки команды соперника. Кэлли улыбается и машет рукой, как королева бала, которой она и была.

Я бегу к своему черному внедорожнику, — я избавился от джипа, мой драгоценный груз нуждался в более безопасной поездке, — и смотрю на Кэлли сверху вниз.

— У тебя все в порядке?

Она кладет голову мне на плечо, безмятежно улыбаясь.

— Я в твоих объятиях, Гарретт — это значит, что я великолепно.

~ ~ ~

Двенадцать часов спустя…

— Ух… А-а-а!! — Кэлли откидывается на подушки после того, как семнадцатитысячная схватка пронзает ее насквозь.

— Ты так хорошо справляешься, Кэл. — Я промокаю ее лоб холодной тканью. — Помни: визуализируй победу. Увидь, как это произойдет...

— О, к черту твою визуализацию! — кричит Кэлли мне в лицо.

В данный конкретный момент наших отношений — и ее положения — я знаю, что с ней не стоит спорить.

— Ладно, ты права, к черту визуализацию, она тебе не нужна. Ты справишься, Кэлли.

Ее лицо морщится, и она всхлипывает.

Думаю, что мое сердце, возможно, буквально разрывается из-за нее. Я ненавижу это — меня убивает то, что ей больно, и я делаю все возможное, чтобы сделать это лучше. Хотел бы я сделать это за нее, вынести эту агонию за нее.

Она жалобно качает головой.

— Я не знаю, как сделаю это, Гарретт.

Я придвигаюсь ближе со стула рядом с ее кроватью, обнимаю ее, прижимаюсь головой к ее голове.

— Нет, ты знаешь. Ты знаешь, детка. Ты такая сильная, я в восторге от тебя. И я прямо здесь, с тобой. А у меня есть ты... У нас есть это вместе.

Кэлли закрывает глаза, вдыхая мой запах. И мои слова, кажется, успокаивают ее. Я убираю ее мокрые от пота волосы с лица.

— У нас будет ребенок, Кэлли. Наш ребенок. Сосредоточься на этом, милая. Ты почти это сделала, ты так близко.

Она кивает, прижимаясь ко мне. И когда она открывает глаза, решимость и сила возвращаются в их изумрудные глубины.

— Хорошо, хорошо...

Я киваю и сжимаю ее руку.

— Хорошо.

— Грядут еще одни схватки, — объявляет Сью, медсестра.

Я помогаю Кэлли сесть, одной рукой обнимаю ее за спину, другой держу ее ногу под коленом. И когда начинаются схватки, она подтягивает подбородок, хватается за колени и стонет долго и громко, тужась изо всех сил.

И через несколько секунд негодующий, по-настоящему взбешенный крик наполняет комнату.

— Вот он! — объявляет доктор Дамато. — Это мальчик!

И он кладет мокрый, извивающийся, удивительный сверток на грудь Кэлли. Весь мой мир меняется и расплывается, когда появляется все больше слез — из глаз Кэлли и моих.

— Ты сделала это, Кэл. Ты так хорошо справилась.

Я обнимаю ее, и мы смеемся, и плачем, и смотрим вниз на чистое совершенство, которое мы создали вместе.

Позже, когда все привели себя в порядок и устроились, я лежу рядом с Кэлли на больничной койке, а между нами наш малыш. Кэлли выглядит усталой и такой чертовски красивой, что у меня болит в груди.

Мы перебрали несколько имен, но решили повременить с окончательным решением.

— Хорошо, первый раунд выбираем его имя из трех, — говорю я Кэлли. — Три... два... один...

Мы оба говорим это одновременно.

— Уильям.

Улыбка Кэлли становится шире, и в ее глазах появляются новые слезы.

— Уилл Дэниелс, — тихо говорит она. — Это хорошее имя. Красивое, сильное имя. Совсем как у его папочки.

Кулак Уилла обхватывает мой палец, крепко сжимая его.

— У него твои руки, — замечает моя жена. — Интересно, будет ли он играть в футбол?

Было бы здорово, если бы он играл.

Я люблю эту игру.

И надеюсь, что ему это тоже понравится. Что это принесет ему ту же радость, которую всегда приносило мне.

По сигналу Уилл издает сильный вопль.

— У него твой голос. — Я смеюсь. — Ему может понравиться театр.

Чего бы он ни хотел, пока он счастлив, я буду с этим справляться.

Кэлли смотрит на меня своими большими, зелеными, обожающими глазами.

— Я люблю тебя, Гарретт.

— Знаю. — Я наклоняюсь и целую ее в лоб. Мой голос — тихий, священный шепот. — И я тоже люблю тебя, Кэлли.

Эпилог 3

"МЫ"

Кэлли

Я выхожу из аудитории, где группа исполнителей Лейксайда только что закончила собрание и планировала драмы и мюзиклы, которые мы будем показывать в этом году. Я направляюсь на тренировочное поле, где мой горячий муж-тренер проводит свою августовскую футбольную тренировку.

— Привет, миссис тренер Ди, — Эддисон Беламин, старшеклассница и капитан команды поддержки, машет мне, проходя мимо.

Да, так меня называют дети Гарретта — его ученики, чирлидерши и футболисты. Я думаю, что это мило — это заставляет меня чувствовать тепло внутри. И Гарретту это нравится... Всякий раз, когда он это слышит, в его глазах появляется то сексуальное, нежное, собственническое выражение пещерного человека.

— Привет, Эддисон. — Я машу в ответ, поднимаясь по тропинке.

И говоря о сексуальности...

Ничто так не возбуждает меня, как вид Гарретта на футбольном поле, держащего на руках нашего сына. Подозреваю, что он знает об этом, и это — помимо очевидной выгоды от общения со своим мальчиком — еще одна причина, по которой я думаю, что он приводит Уилла на тренировки при каждом удобном случае. Мой красивый темноволосый сын жует свою руку и с восхищенным вниманием наблюдает за игроками со своего места, в переноске на груди Гарретта.

— Что за ерунда, Дамато? — кричит Джерри Дорфман. — Неправильная игра — вытащи свою голову из ягодиц!

Гарретт и тренеры очень хорошо следят за своим языком, когда Уилл рядом. Его первым словом было "Па", но одному Богу известно, что было бы, не следи они за языком. Наверное, тупица.