Он сбежал. Он сбежал. Аааааа, он сбежал!

Куб генератора стал тусклым. Перламутровый свет растворился в ничто. Купол вокруг нас заскрипел, когда Каррон взял в пасть шахту и откусил кусочек.

Мои руки были красными. Мое лицо было мокрым, как и шея, как и тело внутри костюма… Я вся была в крови. Он ускользнул от меня. Но это не имело значения. «Магнолия Грин» умирала, а следом и я. Каждый импульс ее сердцевины резонировал во мне, будучи таким слабым и затухающим. Я буду удерживать гостиницу до самого конца, чтобы она не погибла в одиночку. Я была обязана это сделать.

Стазисный свет вокруг Уилмоса погас, и старый оборотень рухнул на пол. Купол содрогнулся, застонав.

Шон пробежал через комнату, перекинул Уилмоса через плечо и поспешил обратно ко мне.

Сердцевина «Магнолии Грин» стала тусклой. Теперь это не займет много времени.

— Мы должны убираться отсюда! — зарычал Шон.

— Все в порядке, — сказала я ему. — Оставь меня.

Он схватил меня.

— Дина, ты не можешь оставаться здесь, когда она умирает!

Что-то хрустнуло. На куполе образовались трещины. Прорывался океан Каррона.

Шон схватил меня за талию и с рывком поднял, подальше от моей связи с гостиницей.

— Я не могу позволить ей умереть в одиночестве! Оставь меня, Шон!

— Никогда.

Последний корень «Магнолии Грин» дернулся, схватил нас и потащил сквозь пыль, через стерильные коридоры, через дыру в потолке… Позади нас прогремел гром.

Перед нами замаячил портал.

— Нет! Я не…

Корень, сжимающий меня, раскололся. Из него спиралью пробился тонкий зеленый росток, прекрасный и свободный от скверны. Он вырвался на свободу, маленькая веточка с единственным листиком на ней, и я поймала ее.

Последним импульсом своего ядра «Магнолия Грин» зашвырнула нас в портал.

Я ПРИЖИМАЛА ВЕТОЧКУ К СЕБЕ, ПЫТАЯСЬ ЗАЩИТИТЬ ЕЕ ОТ СОЛНЦА БАХА-ЧАР. Она была похожа на виноградную лозу длиной в четыре фута, но это был блестящий зеленый трилистник, толщиной с мое запястье у основания и сужающийся к тонкому усику с тремя крошечными листиками. За то время, пока она была со мной, проросли еще два. Она обнимала меня, когда я шла по дальней стороне переулка, ведущего к двери «Гертруды Хант».

Я понятия не имела, как долго она сможет продержаться. Каждая секунда была на счету, и это была невероятно опасная идея. Лучше перестраховаться, чем потом сожалеть.

Росток мягко светился, прижимаясь к моей шее, как котенок, жаждущий ласки.

— Не умирай, — прошептала я. — Пожалуйста, не умирай.

Час назад Шон, Уилмос и я выпали из шахтного портала перед барсами. В тот момент я даже говорить не могла. Шон погрузил меня и все еще находящегося без сознания Уилмоса в шаттл, накачал меня медицинскими коктейлями, которые смог найти в аптечке шаттла, а затем с головокружительной скоростью полетел к портальному центру планеты.

Где-то во время полета последние отголоски слияния с «Магнолией Грин» исчезли, и ко мне вернулось здравомыслие. Я вспомнила, кто я. А потом я заплакала, и Шон утешал меня, говоря ласковые слова, в ответ я сказала ему, что мне жаль, что я напугала его и хотела умереть вместе с гостиницей, и что я люблю его.

После того, как я перестала плакать, я поняла, что несу с собой то, что осталось от «Магнолии Грин». Это было не семя, это была веточка без корня, почти как черенок. Если бы это было обычное растение, я бы поместила его в раствор, богатый питательными веществами, и дала бы сформироваться корням, но с гостиницами так не работает.

Гостиницы были многомерными организмами, которые нарушали основы физических законов. Даже на стадии семени их первичный корень уже формировался внутри оболочки семени. Когда семя гостинцы сажалось, корень привязывался к реальности и физическому пространству. Без этого, даже если бы семя проросло, она не могла удержаться в нашем мире и умирала.

Вот почему, как только гостиница открывала новую дверь, она пыталась проникнуть в пространство вокруг нее, чтобы претендовать на часть территории. Именно поэтому две гостиницы не могли сосуществовать рядом — проблему создавали не их ветви, а корни.

Если бы я положила этот срез в раствор и подождала, пока он даст корни, он бы только засох. Он не засыхал так долго, потому что был связан со мной, и я подпитывала его той малой магией, которая у меня осталась.

В садоводстве был еще один способ сохранить черенок, и ни один хранитель никогда не практиковал такое, потому что никому до меня гостиница не давала черенка. Я понятия не имела, что произойдет, если мы попробуем это.

Я рассказала об этом Шону во время полета. Он улыбнулся и сказал, что доверяет мне. По крайней мере, мы должны были попробовать. Но это нужно было бы сделать очень осторожно. О том, чтобы нанести удар прямо в сердце «Гертруды Хант» через портал, не могло быть и речи. Мы понятия не имели, что произойдет. Нам нужно было представить его в гостинице за пределами территории, на нейтральной территории, и сначала нам нужно было эвакуировать гостей «Гертруды Хант», просто на всякий случай.

Мы с Шоном проделали весь путь до столицы Доминиона, таща за собой коматозного Уилмоса, а затем разделились. Шон отправился к «Гертруде Хант», в то время как я отправилась через один из порталов Доминиона в Баха-чар.

Я пробралась в переулок и стала ждать.

В пустом воздухе открылась дверь, и из нее вышел Тони.

— Дина!

Я помахала ему рукой.

Он побежал ко мне, дверь за ним оставалась открытой. Чудовище прорвалась сквозь нее и бросилась ко мне так быстро, как только могли нести ее маленькие ножки. Мгновение спустя в дверях появился Шон.

Наши взгляды встретились. Я искала утешения и нашла его. Мы все еще были на той же странице, пытаясь это сделать.

— Давай сделаем это, — крикнул Шон.

— Вы двое сошли с ума? — спросил Тони, притормаживая передо мной. — Если ты принесешь семя в гостиницу, обе гостиницы умрут!

— Это не семя, это веточка.

— Что?

— Это веточка, — повторила я. — Без корня.

Тони выругался.

— Это гребаная гостиница, а не африканская фиалка.

Веточка «Магнолии Грин» соскользнула с моей шеи и мягко потянулась к гостинице.

— Вы всех эвакуировали?

— Орро с Мараисом. Все остальные ушли через портал в Доминион, — сказал он. — Карат, Гастон и Уилмос охраняют Калдению. Она… несчастна.

— Она у меня в долгу. Она может подождать несколько минут под усиленной охраной. — Как только все закончится, и если все пройдет хорошо, все смогут вернуться в гостиницу. — Уилмос в сознании?

— Да, и чертовски зол.

Мы действительно спасли его. Я должна была быть счастлива, но прямо сейчас это было едва заметно.

Шон махнул мне рукой. Я медленно направилась к двери.

— Две гостиницы не могут занимать одно и то же место, — сказал Тони. — В лучшем случае обе умрут. В худшем случае мы разрушим реальность. Если случится последнее, я не смогу сдержать это.

Длинная ветка выскользнула из-за двери и, зависнув, ждала.

— Дина, даже если ты принесешь его в гостиницу, ты не сможешь заставить его пустить корни, — продолжал Тони.

— Я не собираюсь заставлять ее укорениться.

Мы были почти у двери. Ветвь «Гертруды Хант» задрожала в нескольких футах от нее. Шон похлопал ее, успокаивая.

— Я собираюсь привить ее. — Тони снова выругался.

Ветка потянулась ко мне. Черенок развернулся от моей шеи и потянулся к ней. Это было почти так, как если бы они обе знали, что им нужно делать.

Я затаила дыхание и протянула руку. «Гертруда Хант» коснулась моих пальцев.

Магия «Гертруды Хант» пронзила меня, как стрела, устремляясь прямо в черенок и обратно в гостиницу. Мир исчез. Передо мной расцвела усеянная звездами тьма, в центре которой разворачивался светящийся туманный вихрь. Наэлектризованный ток магии прошел сквозь меня, вибрируя в каждой косточке и сухожилии.

Тьма рассеялась, и я увидела, как ветка «Гертруды Хант» скользнула через меня обратно в гостиницу, а из нее рос черенок.

Ветка скользнула в гостиницу. Магический импульс потряс «Гертруду Хант». Шон исчез в глубине гостиницы.

Я подбежала к дверному проему и нырнула в него, Тони прямо за мной. Дверь за нами захлопнулась.

Гостиница дрожала и грохотала. Черенок двигался сквозь нее с узлом магии все дальше и дальше. Мы преследовали его по многочисленным комнатам гостиницы, по коридорам и стенам, к задней части, к простому коридору, где ждала зарождающаяся дверь.

Реальность разверзлась перед нашими глазами. Стена перед нами распалась, превратившись в яркий солнечный свет. Впереди лежал ровный участок земли, покрытый мягкой зеленой и голубой травой. В сотне ярдов впереди земля заканчивалась, а за ней простирался воздушный океан с травянистой равниной внизу. Гряда белокаменных гор устремлялась от нее к небу, увенчанная бирюзовыми деревьями. Мы были на вершине плато.

Корень скользнул между нашими ногами, глубоко зарываясь в почву, и понесся к утесу. Почва взорвалась, и ветви спиралью стали подниматься вверх, все выше и выше. Распустились зеленые листья, и раскрылись белые цветы размером с мою голову, открывая вихрь розовых тычинок, увенчанных ярко-желтым пучком плодолистиков.

Колоссальная магнолия, выше самого высокого красного дерева, шире самой широкой секвойи, раскинула свои гигантские ветви над плато. Связанная с гостиницей и в то же время растущая отдельно от нее, она была яркая и такая живая. Она была похожа на «Магнолию Грин», но была больше деревом, чем гостиницей. Она выросла из корня «Гертруды Хант», и обе оставались в полном здравии. Облегчение нахлынуло на меня. Я резко подалась вперед, а Шон поймал меня и ухмыльнулся.

— Мы никогда не сможем никому рассказать об этом, — сказал Тони.

— Ты говоришь как ад-ал или как друг? — спросил его Шон.

— Как тот и другой. Никто не может знать. Ассамблея будет… Я даже не знаю, что они будут делать, но нам это не понравится.