— Ответственность, должно быть, сокрушительная.

Калдения вздохнула.

— Временами именно так, но это то, что мы делаем. И давай посмотрим правде в глаза — уничтожать своих врагов это очень весело. Ты воплощение сдержанности, но часть тебя любит проявлять свою силу, когда того требует случай. Косандион во многом такой же: воплощение самодисциплины и приличия, пока не придет время нанести удар и вырвать все еще бьющееся сердце из груди врага. Просто его удары требуют большой работы и большой подготовки.

Мальчик прекрасно все спланировал… В ее голосе было не просто восхищение, веяло семейной гордостью.

— У меня плохие новости для Косандиона, — сказала я.

Калдения остановилась.

— Насколько плохие?

Я остановилась. Мы подошли к пересечению нескольких дорожек, где они соединялись в круглом внутреннем дворике.

— Политически сложные.

— Скажи мне.

Я послушалась.

На середине моего рассказа Калдения начала ходить кругами. Она вышагивала, подпитываемая яростью. Пока Калдения ходила взад и вперед, она где-то подобрала маленькую веточку, шириной примерно с мой палец, и водила по ней ногтем большого пальца, срезая идеальные маленькие кусочки с каждым движением большого пальца. Она была похожа на пресловутого тигра в клетке, дергая хвостом и ища лазейку.

В конце концов, я закончила.

— Ты должна рассказать ему немедленно.

— Я планировала сказать ему утром.

Она остановилась и уставилась на меня.

— Нет. Сейчас. Чем скорее он узнает, тем лучше. Я понимаю, что ты не обязана делиться этой информацией, и долг хранителя — дать ему отдохнуть, но это вопрос политического выживания. Сделай это для меня, пожалуйста.

— Хорошо, — сказала я ей.

— Прямо сейчас.

— Прямо сейчас, — пообещала я.

— Вы хотите пойти со мной?

— Нет. Будет лучше, если я как можно меньше буду взаимодействовать с ним. Но скажи ему вот что: Оливио, тесерес плевелит. Он поймет, что это значит.

Я ПОСТУЧАЛА В ДВЕРЬ, ВЕДУЩУЮ В ПОКОИ СУВЕРЕНА. ШОН РЯДОМ со мной выглядел бодрым и свежим, будто он спал всю ночь, а не 30 минут.

— Войдите, — позвал Косандион.

Дверь скользнула в сторону, и мы вошли. Суверен оторвал взгляд от прозрачного экрана перед собой. Ничего не изменилось ни в его лице, ни в позе, но каким-то образом сразу стало ясно, что он знал, что произошла чрезвычайная ситуация, и был готов к ней.

Шон положил куб данных перед собой. Я вытащила два кресла из пола. Мы сели. Мгновение спустя пол раздвинулся, и как гриб, вырос маленький столик с графином кофе, тремя кружками и ассортиментом из сливок и сахара.

— Кофе? — спросила я.

Косандион, казалось, не услышал меня.

Шон налил две кружки, одну для себя, вторую для меня. Иногда кофе действительно спасал жизнь.

На экране появились результаты сбора фактов Куки. Отчеты, видеоматериалы, свидетельства… Спустя десять минут Косандион встал, подошел к нашему столику, налил себе чашку кофе, положил в нее сахар и вернулся к экрану. Его лицо не выражало никаких эмоций, но внутри, должно быть, назревала буря. Пират Мутерзен едва успел замести следы. Все в его досье указывало на то, что долгосрочное планирование и внимание к деталям никогда не входили в его арсенал. Он был импульсивным и беспечным. Его предполагаемая личность, возможно, и прошла поверхностную проверку, но топ-кандидаты были проверены тщательно. В тот момент, когда люди Косандиона начали бы копать, зазвонили бы предупреждающие звоночки.

Если это была просто халатность или некомпетентность, удар стал бы достаточно сильным. Косандион выглядел бы дураком, который не смог нанять нужных сотрудников и должным образом руководить ими. Неумелый лидер, который позволил печально известному преступнику, обвиняемому в чудовищных злодеяниях, оказаться в шаге от того, чтобы стать отцом следующего правителя Доминиона.

К сожалению, это была не просто некомпетентность. Все было гораздо хуже.

Информация от Куки шла своим чередом, и на экране появилась запись «Шон против пиратского крейсера». Косандион смотрел на эту грандиозную эпопею с тем же бесстрастным выражением лица. Его приватный вид на Колинду был направлен на другую часть океана. Если бы он был на балконе во время атаки, он мог бы увидеть несколько вспышек далеко справа от себя, но поле пустоты гарантировало, что он ничего не услышал бы.

На экране Шон ворвался на пиратское судно. Брови Косандиона поднялись на миллиметр.

Крейсер разломился пополам.

— Как только клан Нуан начал копать, пираты поняли, что прикрытие их принца вот-вот будет раскрыто, — сказал Шон. — Поскольку мы прервали все коммуникации между кандидатами и остальной галактикой, они не смогли предупредить его и решили напасть на гостиницу. Войти в нашу солнечную систему было не вариантом, поэтому они выбрали Колинду. Если бы гостиница функционировала как обычный отель, полный VIP-персон, и была оборудована порталом, как только началась атака, постояльцы были бы немедленно эвакуированы. Принц пиратов — подонок, но он не глуп. Команда Мутерзена рассчитывала, что он сложит два плюс два и ускользнет в создавшейся неразберихе.

— Кто бы не скормил им информацию о «Гертруде Хант», он не понимает, как работают гостиницы, — добавила я.

Косандион откинулся назад, изучая нас обоих.

— Есть еще что-то?

— Да, есть.

Шон положил перед Косандионом маленький темный кристалл на стол.

— Их журнал.

Каким-то образом, посреди всего этого убийства, Шон задержался достаточно надолго, чтобы забрать журнал крейсера. Он нес информацию обо всей полноте их общения, о каждом входящем и исходящем сообщении и обо всех их маневрах. Я раздумывала об этом и была почти уверена, что получение этого журнала было причиной, по которой Шон в первую очередь бросился на космический корабль.

— Они вышли на орбиту Колинды три земных дня назад и сразу же начали сканировать поверхность в поисках энергетических аномалий, — сказал Шон. — Мы поддерживаем защитный экран над террасой и балконом. Он оставляет небольшой энергетический след. Поскольку Колинда не населена разумными существами и не имеет промышленности, мы выделялись.

— Они знали, что на этой планете у гостиницы есть дверь, — сказал Косандион. — Не только это, но и их судну было приказано прибыть в Колинду за девять часов перед тем, как первый кандидат вошел в гостиницу, — сказала я. — Рот Косандиона превратился в жесткую линию.

Кандидаты и их делегации понятия не имели, в какую гостиницу они направлялись, пока не прибыли в «Гертруду Хант». Доминион настаивал на секретности.

— Когда был отдан этот приказ, только три человека из Доминиона знали, что у «Гертруды Хант» была дверь на Колинду, — сказал Шон.

Сам Косандион, Миралитт и Ресвен. Миралитт и Ресвен приехали на экскурсию по гостинице, и мы отвели их в Океанский обеденный зал. Они увидели Колинду. Миралитт расспрашивала меня о ней. Она хотела понять, было ли это слабым местом в нашей безопасности. Я дала ей подробное объяснение.

Волк смотрел на Косандиона глазами Шона.

— Насколько вы доверяете своим людям?

Выражение лица Суверена потемнело. Перемена была настолько внезапной, что мне пришлось побороться с желанием встать с кресла и отступить.

— Больше, чем двое из моих людей знали, — сказал он. Косандион коснулся экрана. Он запульсировал кроваво-красным.

— Кто остальные? — спросила я.

— Ората, — сказал он. — Ресвен вкратце рассказал ей о возможностях вашей гостиницы и своих впечатлениях от нее, которыми она поделилась бы со своим персоналом.

Да уж.

На экране появилось лицо Ораты. Ее серебристо-голубые волосы были взъерошены, а на щеке виднелась складка от подушки.

Косандион вывел на экран лицо пирата.

— Кто проверял этого человека?

Ората моргнула, и в ее глазах вспыхнула тревога.

— Версия Денома.

Это имя упало, как коктейль Молотова, обдав нас троих своим взрывным огнем.

Шон и я мало, что знали о внутренней работе Доминиона, но это имя упоминалось практически в каждой передаче. Версия Денома, отпрыск известной семьи Доминиона, известной своим политическим и гуманитарным вкладом, потрясающая, образованная и элегантная. Год назад у нее начались отношения с Косандионом, а семь месяцев назад они закончились. Было дикое предположение, что она войдет в супружеский отбор, и столь же громкое разочарование, когда она этого не сделала. СМИ Доминиона дали ей прозвище, призванное описать ее уникальную красоту и шарм. Они назвали ее Аалинда Воун. Так я вспомнила ее имя. Аалинда Воун переводится как «Особенная снежинка».

Голос Косандиона мог заморозить сверхновую.

— Приведи ее ко мне.

ВЕРСИЯ ДЕНОМА БЫЛА ПОИСТИНЕ ПОТРЯСАЮЩЕЙ ЖЕНЩИНОЙ. ЕЕ КОЖА была светло-серого цвета, а волосы более темного цвета с оттенком корицы, необычного для Доминиона. Бледно-оранжевое платье, облегающее ее высокую, стройную фигуру, оттеняло и то, и другое. Черты ее лица были резко очерчены, скорее сильные, чем утонченные, отголосок агрессивной красоты, характерной для высшего класса Доминиона. Тот же самый генетический пул произвел Калдению десятилетия назад, но там, где Ее Милость была tour de force[16], Версия была ледяной принцессой. Она держалась так, словно ее позвоночник не знал, что может согнуться.

Она вошла в тронный зал позади Ораты в сопровождении четырех гвардейцев столицы при полном вооружении. В то время как Ората отправилась в дом Версии и задержала ее, Ресвен и Миралитт осознали кризис. Они смотрели, как она вошла. Миралитт выглядела холодной и бесчувственной, как мраморная глыба, а Ресвен пылал со жгучей враждебностью.

Мы с Шоном стояли в стороне в мантиях с поднятыми капюшонами. Для стороннего наблюдателя мы двое выглядели безликими, молчаливыми и неподвижными. Эта драма должна разыграться без помех. Строго говоря, мы не должны были быть здесь, но я стала параноиком по поводу безопасности Косандиона. Шон всегда был параноиком, так что это сработало.