Глава 20

Энни оставила Альфи в доме Лили и Тома. Она не хотела брать его с собой и втягивать в свои дела. Хотя знала, что это не опасно: в Англии шесть тысяч Колинов Листеров, и он вряд ли поймет, о чем она говорит. Она поцеловала Альфи, передавая его Лили.

— Спасибо, я буду через пару часов, не больше.

— Милая, ты можешь задержаться хоть на пару дней, нам все равно. Нам нравится, что он с нами, правда, Том?

Том усмехнулся.

— Конечно, нравится. Альфи не дает Лили думать о ремонте.

Энни засмеялась.

— Ах, тогда я рада быть полезной. — Она подмигнула Тому и побежала обратно вниз по ступенькам к машине, чтобы достать сумку для переодевания. Она передала ее Тому, который все еще ждал Энни. Лили исчезла в огромном доме вместе с Альфи.

— Скажи мне, если я лезу не в свое дело, Энни, но ты в порядке?

— Я бы никогда вам этого не сказала, и да, я в порядке, спасибо.

— А как насчет моего сына? С ним все хорошо?

— Да, с ним полный порядок. Вы слышали об убийствах?

Том кивнул.

— К сожалению. Позволь только спросить — твои дела не имеют к ним никакого отношения? Я так беспокоюсь о вас обоих, а теперь еще и этот великолепный ребенок.

— Я обещаю, что не буду вмешиваться. А то Уилл сам меня убьет. Я просто помогаю с небольшими исследованиями. Я не собираюсь приближаться к Барроу.

Он вздохнул с облегчением.

— Хорошо. В любом случае ты больше не думала об этой бизнес-идее?

Энни улыбнулась.

— Да, думала, и с каждой минутой она кажется все лучше и лучше. Мне просто нужно обсудить это с Уиллом. Он сейчас так занят, что у нас нет времени.

— Ну, скажи ему, чтобы он нашел время. Это очень важно для вас обоих.

— Я передам, увидимся позже. — Она помахала ему рукой, и он помахал в ответ. Она чувствовала себя ужасно, солгав Тому. За один час она солгала дважды, хотя обычно никогда этого не делала. Что с ней случилось? Технически это нельзя назвать большой ложью, и она не вмешивалась в дело Уилла. Она просто пыталась выяснить, откуда, черт возьми, взялся этот клоунский костюм, и кто его купил, чтобы Уилл мог заняться делом и поймать убийцу, пока никто больше не пострадал. И ничего плохого в этом нет; это даже хорошо, и совсем не опасно.

Она собиралась в дом престарелых, а не в тюрьму или психиатрическую больницу. Она отъехала. Дорога до Грейнджа займет минут тридцать, а то и меньше, если только по пути не будет слишком много пробок. К тому же она знала, где находится этот дом престарелых. Энни много раз проезжала мимо него, направляясь в причудливый приморский городок, где в ее детстве находился самый лучший открытый бассейн, в котором она когда-либо бывала.

Когда она свернула на дорогу к некогда роскошному особняку, превращенному в дом престарелых, то подумала, не слишком ли увлеклась. Не может ли это быть опасно? Мимо нее проехал микроавтобус, полный пожилых людей с седыми волосами и улыбающимися лицами, и она помахала им рукой. Они все дружно замахали в ответ, и Энни сказала себе, что нет, ничего опасного здесь нет, а она просто слишком осторожничает.

Она припарковала машину, накрасила губы тонким слоем нюдовой помады и сбрызнула себя «Шанель». Энни не хотела выглядеть или пахнуть как обыкновенная взволнованная мать.

По периметру здания стояли камеры, и ей стало интересно, следят ли они за стариками или за теми, кто приходит в дом престарелых. Грейндж довольно богатый район, и, скорее всего, здесь проживает немало состоятельных пенсионеров.

Приемный покой выглядел огромным и величественным. Здесь висела хрустальная люстра, такую она с удовольствием повесила бы в своем доме. Все намного современнее, чем она ожидала, хотя и не совсем понимала, чего ждала. Стол администратора стоял без присмотра, и она села на кожаный диван напротив него. Не хотелось показаться слишком нетерпеливой или грубой.

Через несколько минут к ней подошла элегантно одетая женщина.

— Извините, мне срочно пришлось отойти. Могу я вам помочь?

Энни узнала ее голос по предыдущему телефонному звонку.

— Да, я звонила около часа назад, чтобы узнать, могу ли поговорить с Колином Листером.

Женщина протянула руку.

— Значит, это вы. Энни Грэм, верно?

Энни взяла руку и пожала.

— Да, это я.

— Я передала Колину, что вы собираетесь приехать. Он слегка удивился, если честно. Не думал, что у него еще остались живые родственники, но он с нетерпением ждет встречи с вами.

Если Энни и чувствовала себя виноватой, то сейчас признаться самое время: мало того, что она солгала о родстве, так еще и бедный мужчина мог понадеяться, что он не совсем одинок. О Боже, что ей с этим делать?

— Пойдемте, я отведу вас в его комнату.

На какой-то миг Энни чуть не развернулась и не побежала обратно к машине. Это ужасно. Но она не могла так поступить с Колином. Самое меньшее, что она могла сделать, это пойти и увидеться с ним и честно рассказать о причине своего прихода. Она пошла за администратором по длинному коридору, ее желудок подрагивал. Женщина остановилась и постучала в белую дверь с номером тринадцать. Энни удивилась, что у них есть номер тринадцать — большинство пожилых людей склонны к суевериям. Дверь открылась, и перед ней, улыбаясь, появился мужчина, фотографию которого она видела в газете.

— Вы, должно быть, Энни. Входите. Приятно познакомиться.

Администратор улыбнулась Колину.

— Мне распорядиться, чтобы принесли чай, Колин?

Он кивнул.

— Это было бы замечательно, Кейт, спасибо.

Энни улыбнулась. Он протянул руку, и Энни взяла ее. Она не ожидала, что его рукопожатие будет таким крепким, и что он так молодо выглядит для своего возраста. Колин отступил назад, и она последовала за ним, любуясь светлой и просторной комнатой. На стене висело несколько черно-белых гравюр — все со сценами из цирковой жизни, и она почувствовала крошечную искорку надежды.

— Мне нравится. Вы любите цирк, Колин?

Он кивнул.

— Я обожаю цирк. Когда-то это было мое самое любимое место во всем мире. Пожалуйста, присаживайтесь. Кейт скоро организует чай, и тогда вы сможете рассказать мне о себе побольше. Я удивился. Не думал, что у меня осталась семья.

Энни села на стул, на который он указал. Дверь открылась, и вошла девушка лет семнадцати, балансируя с подносом чая на одной руке и пытаясь удержать дверь. Энни вскочила и забрала у нее поднос, пока та не получила ожог третьей степени.

— Спасибо, Линдси.

Она улыбнулась.

— Не за что. — Затем удалилась, позволив двери захлопнуться за ней.

Энни смотрела, как Колин наливает две чашки чая, добавляя молоко.

— Сахар?

— Нет, спасибо.

Колин передал чашку, и Энни взяла, не замечая, что ее руки дрожат, пока та не начала дребезжать, и ей пришлось поставить чашку на стол, стоявший между ними.

— Мне очень жаль, Колин. Я должна сказать, что на самом деле не родственница, и чувствую себя ужасно из-за того, что солгала. Просто меня поставили в затруднительное положение, когда позвонила, и я не думала, что мне позволят прийти и увидеться с вами, если скажу, что мы не знакомы.

Колин внимательно слушал, как будто очень хорошо обдумывал ее слова, а затем улыбнулся Энни.

— Я уже знал это, дорогая. У меня нет семьи. Я был единственным ребенком, но заинтригован, так что расскажите мне, почему вы здесь?

— Это немного сложно и не совсем понятно, но я офицер полиции, и в Барроу произошло несколько серьезных инцидентов. Я считаю, что преступник ходил в костюме клоуна.

— Чем я могу вам помочь? Какого рода инциденты? Если хотите, чтобы я был откровенен с вами, дорогая, тогда придется сказать мне, о каких именно инцидентах вы говорите.

Энни понятия не имела, правильно ли поступает, но об убийствах говорили во всех новостях. Единственное, чего не упомянули, так это костюм клоуна.

— Это между нами, Колин.

Он кивнул.

— Было совершено два убийства. Я провела небольшое исследование старинных костюмов клоунов и нашла один, очень похожий на тот, который, как мы думаем, носил подозреваемый. Вы когда-нибудь работали в цирке, Колин?

— Работал, очень давно, но недолго — к моему большому сожалению.

— Вы когда-нибудь работали вместе с клоуном по имени Тафти? Он носил черно-белый полосатый клоунский костюм с большой оборкой на шее, а на голове у него красовались три хохолка.

Она достала из сумочки листок бумаги с маленькой фотографией газетной статьи с изображением Тафти, которую распечатала перед отъездом. Энни протянула ему лист.

Колин помедлил, затем кивнул.

— Да, и он был просто потрясающим клоуном. Он был таким смешным и научил меня всему, что знал, за такой короткий срок. Он полностью изменил мою жизнь.

Она почувствовала, как выдохнула, не понимая, что сдерживала дыхание.

— Боже, как давно это было. Мне было семнадцать, когда я встретил Горди Маршалла, больше известного как Тафти. Я не могу вам ничего рассказать. Когда я был моложе, то не очень хорошо справлялся с житейскими ситуациями. Моя мать была пьяницей, которая никогда не помогала мне в учебе и вообще в жизни. Я не знаю, что произошло тогда, это случилось так давно.

— Мне жаль. Я не хочу ворошить воспоминания и расстраивать вас. Просто пытаюсь проследить, что случилось с тем костюмом клоуна. Ну, вы понимаете?

Он покачал головой.

— Не уверен, что знаю. Моя память уже не та, что раньше. Я думаю, что он мог остаться в цирке. Кто-то из клоунов мог сохранить его или, может быть, тот, кто получил фургон Горди. Мне жаль, что я не могу быть вам полезен.

Энни улыбнулась.

— Не стоит извиняться. Не стоило мне вас беспокоить. Просто подумала, вдруг вы знаете. Если честно, понадеялась на удачу.

Они оба отпили свой чай. Энни поставила чашку и встала.

— Спасибо, что встретились со мной. Простите, если я вас чем-то расстроила.

Колин смотрел на нее так, словно искал что-то в ее лице. Возможно, она напоминала ему кого-то из давних знакомых, но Энни стало немного не по себе.

— Меня не надо провожать.