Как по команде, раздался громкий стук в дверь, после чего она распахнулась, явив Зевса и, к моему полному замешательству, полностью одетого Кинга. Мой рот открылся при виде их, но моя челюсть полностью отвисла, когда за ними вошел совершенно потрясающий светловолосый подросток, и я впервые увидела младшую Гарро.

Как один, моя семья моргнула при виде Кинга.

Я открыла рот, чтобы что-то сказать, хотя не знала, хватит ли моих актерских способностей, чтобы сыграть ту роль, которую они ожидали от меня, когда Кинг шагнул вперед и встал рядом со мной. Когда он это сделал, светловолосая девушка перешла на другую сторону, подмигнув мне, когда она запрыгнула на стойку и взяла яблоко из ящика, который оставил Кинг.

— Привет, детка, — проурчал Зевс голосом, очень похожим на звук его взревевшего мотоцикла. — Что это за старики? — Прежде чем я успела ответить, он повернулся к Уильяму. — И какого хрена ты в доме моей женщины, Вилли ? Я же предупреждал тебя держаться подальше.

— Мы, я, ты... — заикалась моя мать, когда ее мозг перегружался от страха.

— Мама, — обратилась я к ней, когда Зевс присоединился к нашему единому фронту. — Это Зевс Гарро и двое его детей, Кинг и Харли-Роуз.

— Как дела? — Харли-Роуз кивнула моей маме и заговорила через яблоко, которое она с шумом разгрызала.

Кинг просто скрестил руки и уставился на них. Неосознанно я придвинулась ближе, чтобы прижаться к нему плечом.

— Крессида, — начал Уильям, его лицо было спокойным, когда он сделал шаг вперед, чтобы показать семье байкеров, внезапно поселившейся на моей кухне, что они его не пугают. — Мы с твоими родителями проделали весь путь до этого захолустного городка, чтобы провести с тобой день. Как я уже говорил, твоя мать буквально больна от беспокойства. Самое меньшее, что ты можешь сделать, это уважать нас настолько, чтобы отправить этих... — он с трудом подбирал слово, — людей подальше, чтобы мы могли потратить время на отдых.

— Отдых? — недоверчиво повторил Кинг. — Твоя жена ушла от тебя, и ты отрезал ее от ваших общих счетов и от ее гребаных родителей. Пока вы были женаты, ты заставлял ее чувствовать себя шлюхой и брошенной домохозяйкой. Ты видел ее, приятель? Она просто охуенная, а ты ее игнорируешь? Я думаю, это тебе нужно подлечить голову.

— Проповедуй, — сказала Харли-Роуз, подняв руки вверх.

Я почувствовала себя так, будто меня закинули в эпизод «Семейной вражды».

Там было долгое противостояние, когда я всерьез не знала, начнется ли драка (это чувство исходило от семьи Гарро) или будет вызвана полиция (моя семья).

Тогда мне пришло в голову, что я была вершиной ситуации и прятаться за семью Гарро было трусостью. Я все равно хотела это сделать, я годами играла в мертвеца, идя по пути наименьшего сопротивления и всегда делая то, что мне говорили. Поскольку я была дурой, я всегда мечтала, чтобы вампиры были реальными, но сейчас, как никогда, я хотела умереть и возродиться в образе Гарро, кого-то злого, умного и жестокого, эгоистичного настолько, чтобы пробиться вперед и взять то, что ты хочешь, и красивого странным образом, который перекликался как внутри, так и снаружи.

Итак, я отошла от семьи байкеров, которая была у меня за спиной, и вышла в центр молчаливой войны, чтобы умереть этой метафорической смертью. Уместно или нет, я не могла решить, но Sympathy For The Devil заиграла в колонках, когда я заняла свою позицию.

— Уильям, я хочу, чтобы ты ушел. Мне жаль, что ты не можешь понять, почему я не хочу быть с тобой, но я чувствую, что с самого начала я сделала все возможное, чтобы объяснить тебе причину этого, а ты, похоже, не способен сопереживать мне. Я хочу развода. Я буду повторять это снова и снова до моего предсмертного вздоха. Даже если ты откажешься подписать бумаги, я никогда не вернусь к тебе или к той жизни, которая у нас была. Моя жизнь сейчас здесь, в Энтранс, и, честно говоря, я больше не думаю, что я такой человек, который тебе понравится.

— Ясно. — твердо согласился он. — Но брак — это не то, с чем можно покончить по прихоти, Крессида. Мы вместе уже восемь лет. Все говорят, что мы идеальная пара, и это так, разве ты не видишь? Разве для тебя это ничего не значит?

— К сожалению для нас обоих, это мало что значит, — тихо призналась я.

Я знала, что он со мной не согласится.

Я повернулась к маме, которая сжимала руки перед собой и металась взглядом туда-сюда между Кингом и Зевсом. Честно говоря, я поняла. Я никогда не видела их бок о бок и была благодарна, что они были позади меня, потому что они были отвлекающим дуэтом. Конечно, моя мать, вероятно, представляла себе все способы, которыми они могут ее убить, в то время как нормальная женщина была бы доведена до смятения всеми способами, которыми они могут ее сделать, но это было примерно то же самое.

— Я была бы рада, если бы ты захотела остаться и познакомиться с моими новыми друзьями, но я понимаю, что тебе тяжело. Я зависела от тебя всю свою жизнь, даже когда была с Уильямом, поэтому я могу дать тебе время на адаптацию, если тебе это нужно. Тем не менее, мне нужно, чтобы ты поняла, что эта «куча хвороста» и эти «байкеры», — это моя жизнь, и я... счастлива. Счастлива. На самом деле, я счастливее, чем когда-либо. Так что, если тебе нужно уйти, пожалуйста, уходи, потому что они остаются.

Я скрестила руки, и, подобно бойз-бенду, следующему за вокалистом, Гарро скрестили руки в унисон за мной.

Моя семья колебалась слишком долго, потому что Кинг сделал выпад вперед, щелкнул зубами и рявкнул на Уильяма:

— Свали, пока я не побил тебя.

Как один, мои родители и Уильям собрали свои вещи и направились к выходу, не оглядываясь назад. Я наблюдала из окна над раковиной, как мама замешкалась у машины, положив руку на плечо отца, вероятно, размышляя, безопасно ли мне оставаться наедине с преступниками. Что бы там ни было, отец закрыл ее, они сели в машину и уехали.

— Черт, — сокрушенно прошептала я, как только их машина исчезла на крутом подъезде.

Тут же Кинг прижался к моей спине, а его руки обхватили меня крепче веревки.

— Я держу тебя. — пробормотал он.

Я повернулась к нему и разрыдалась.

Я смутно осознавала, что Харли-Роуз и Зевс ушли в гостиную, чтобы дать нам возможность побыть наедине, но я была слишком занята, чтобы обращать на это внимание.

— Они не заслуживают твоих слез, детка, но если тебе нужно поплакать, сделай это сейчас и выпусти боль. Не хочу, чтобы ты делала это в одиночестве. — пробормотал Кинг.

Я заплакала еще сильнее.

Что я сделала, чтобы заслужить такого мужчину, как он?

И что я сделала, чтобы заслужить встречу с ним в качестве его чертового учителя?

— Ладно, пора остановиться, — приказал Кинг через добрых пять минут.

— Хорошо, — фыркнула я, но не стала отрывать голову от его рубашки, потому что сопли текли из обеих ноздрей.

Твердыми, но нежными руками он оторвал меня от рубашки, посмотрел в мое отвратительное лицо, а затем наклонился, чтобы оторвать кусок бумажного полотенца. Я взяла его у него и высморкалась, слегка отвернувшись от него. Когда я повернулась обратно, он улыбался мне, и я знала, что он собирается дразнить, прежде чем он сказал:

— Хорошо, что я спал с тобой прошлой ночью, и ты показала мне, какой милой ты можешь быть между простынями, иначе я, вероятно, был бы за дверью после сраного противостояния семьи Степфорд. — Он резко вздрогнул. — Не знаю, как ты жила с ними так долго, детка.

— Я была одной из них, Кинг. — признала я. — Я и сейчас вроде как одна из них. Я очень благодарна твоей семье за то, что она вытащила меня из той ситуации, но во мне все еще живет часть меня, которую они воспитали, говоря, что вы, ребята, преступники, и мне страшно быть частью этого, особенно после того, как мой брат попал в тюрьму, когда мне было восемнадцать. — Лицо Кинга расширилось, затем смялось от удивления. — И есть другая часть меня, которую создал Уильям, которая даже не понимает, почему я вообще тебе нравлюсь. Тебе восемнадцать лет, у тебя вся жизнь впереди. Ты такой умный, красивый и очаровательный... С какой стати ты решил прицепиться ко мне?

— Может быть, потому что ты чертовски очаровательна, когда говоришь такие вещи, как «прицепляй свою повозку» и «ради Пита», словно ты из Англии XIX века. — пошутил он.

Когда я лишь слабо улыбнулась, он провел рукой по волосам, которые я накрутила себе только этим утром, и посадил меня на стойку. Он раздвинул мои ноги своими бедрами и положил руку на свое место на моей шее.

— Я вообще не люблю объясняться, тем более больше одного раза, так что слушай внимательно, Кресс, потому что я расскажу тебе только один раз. Я увидел женщину на парковке в сентябре. В тот день было чертовски жарко, как потные яйца, я едва мог видеть на асфальте из-за волн жары, но я увидел тебя, а ты увидела меня. Не знаю, что ты увидела, но я увидел чертову крошку. Все эти волосы, выбеленные солнцем, и огромные глаза — не могу определить цвет, но могу сказать, что они засасывают и поглощают меня целиком. Маленькая крошка, которая смотрела на байкера так, будто имела на меня право, будто могла забраться на заднее сиденье моего мотоцикла, на верхушку моего члена и ехать, пока не перестанешь терпеть.

Увидел тебя в классе несколько месяцев спустя, и эта женщина, которой я был одержим, должна была стать моим чертовым учителем? Ни за что, блять. Не раньше, чем я тебя трахну. — Я вздрогнула, но он поймал мой подбородок между пальцами и поцеловал мой закрытый рот, уговаривая приоткрыть губы, пока он не коснулся своим языком моих. — Потом я поцеловал тебя, и скажу тебе, я никогда не мог продать наркотик лучше, чем твой поцелуй. Я уже был подсажен, но это была та самая катушка.

— Кинг, — вздохнула я.

Но он продолжал: — В детстве меня за это драли, но я романтик. Прочитал гребаный «Грозовой перевал», когда мне было восемь, и подсел на классику. Всегда знал, что встречу девушку, захочу ее, возьму и оставлю навсегда. Для меня это было бы все. — Он пожал плечами, как будто говорил мне, что он хочет съесть на ужин. — Не ожидал, что это случится, когда мне будет восемнадцать лет, но ты справляешься с ударами, понимаешь?