Я прикусила губу, пока мои мысли крутились быстро и неуклюже, как переполненная стиральная машина, перебирая в голове наш общий багаж.

Это было то, о чем я просила, о чем только смела мечтать последние двадцать с лишним лет. Жизнь, полная приключений, с мужчиной, достаточно сильным, чтобы поддержать меня на протяжении всей этой жизни.

Я посмотрела на Кинга сквозь ресницы и задала вопрос в качестве ответа:

— Как ты думаешь, я хорошо смотрелась бы в чем-то кожаном?

Он моргнул, затем крепко обхватил меня руками и разразился смехом.

— Боже мой! — крикнула мне Харли-Роуз, хотя я находилась всего в метре от нее в маленькой комнате для переодевания в Revved & Ready Clothing.

Я также не думала, что облегающее кожаное мини-платье с V-образным вырезом, спускавшимся до пупка, выглядит на мне «совершенно потрясающе». Мне казалось, что я похожа на плохо приготовленную кровяную колбасу.

Я так ей и сказала.

Она рассмеялась, но я уже поняла, что, как и ее брат, Харли-Роуз любила смеяться, и делала это свободно, красиво, с широко разинутым ртом и рукой, прижатой к животу. Ей было всего четырнадцать, но она уже была сногсшибательна: огромная голова с копной светлых волос, огромные глаза глубокого, настоящего синего цвета и ноги такой длины, что, казалось, они растут из ушей. Если кто и смог бы надеть платье, которое я сейчас пыталась надеть, так это она.

— Да, это немного чересчур. — согласилась Майя.

Это была «старушка» Бака (термин, который, как я только что узнала, означал нечто более серьезное, чем «подружка», но мог также означать и «жена»). Она была одета в облегающие, потертые синие джинсы, которые так низко сидели на ее бедрах, что я могла легко разглядеть клеймо на ее спине, гласившее, что она «Buck'ed up». Женщина лет пятидесяти с небольшим, она носила этот наряд на удивление хорошо, вероятно, потому, что выглядела так, будто: а) ей наплевать, что вы думаете, и б) если вы выскажете свое нежелательное мнение по поводу этого наряда в любом виде, она вас пошлет на хуй.

Серьезно, эта женщина носила пистолет в своей сумочке — клатче с металлической отделкой.

Я знала, потому что она показала мне его в машине по дороге в магазин.

— Думаю, тебе стоит примерить розовое. — прокомментировала Тейлин со своего места на полу. На коленях у нее стояла баночка попкорна, которую она купила в старом школьном кинотеатре через дорогу.

Очевидно, она никогда не ходила по магазинам без пропитания.

— Согласна, нам нужно ее немного подправить, — присоединилась Клео. Она была на два года младше меня, и ее отец тоже был членом «Падших», который, очевидно, носил имя Человек-Топор. (прим.пер. Байкерские прозвища)

Я не знала, откуда они придумали эти имена, и когда я спрашивала у дам, они смеялись надо мной, но не в плохом смысле, а скорее в смысле «байкеры — сумасшедшие люди, что тут скажешь».

— Я думаю, Кинг и так хочет ее развратить. — сказала Харли-Роуз остальным, сморщив нос. — Он провел полтора часа наверху, «утешая» ее после того, как ее сумасшедшие родители и бывший муженек взорвали ее.

— Ревнует, — вздохнула Клео со звездами в глазах.

— Зажигай. — прокричала Лайла. Она не была чьей-то старушкой или родственницей, но она казалась неотъемлемой частью группы, которая собралась в магазине, чтобы помочь мне выбрать что-то подходящее для моей первой байкерской вечеринки.

Когда я покраснела, Ханна, владелица Revved & Ready и женщина, которая показала большую часть своей кожи, но большая часть ее была татуирована, так что это было как-то круто, а не неприлично, отмахнулась от моего смущения, сказав:

— Девочка, я уже давно живу в городе кугуаров. Не могу сказать, что это плохое место. Эти парни могут ублажать женщину всю ночь.

— Фу, фу. — Харли-Роуз издала рвотный звук. — Мы говорим о моем брате, Хан. Может, ты сможешь обуздать своего внутреннего извращенца?

— Однажды ты встретишь мужчину и поймешь, — сказала ей Ханна.

Харли-Роуз скорчила гримасу, но затем быстро спряталась за густой копной волос, чтобы скрыть свой румянец.

Интересно.

Но мне уже надоели разговоры о моей сексуальной жизни с моей ученицей, поэтому я отступила обратно в раздевалку, бормоча что-то о примерке розового платья.

Секунды спустя Тей протиснулась сквозь занавеску с ведерком попкорна под мышкой и села на табурет. Когда я приостановилась, раздеваясь, она сказала:

— Продолжай, это не то, чего я не видела раньше.

— Да, на себе. Не на мне. — заметила я.

— Девушки раздеваются друг перед другом, Крессида, в этом нет ничего особенного. — сказала она, как будто я была глупой, но потом поморщилась. — Прости, я знаю, что ты новичок во всем этом «нормальном социальном поведении».

— Почему-то я сомневаюсь, что это нормальное социальное поведение. — ответила я резко, но все же выпуталась из кожаного платья.

— Итак, мы собираемся поговорить о последних сорока восьми часах или как? — спросила она как раз перед тем, как разжать челюсть и запихнуть в нее кулек попкорна.

Я вздохнула, но я знала, что это произойдет, с того момента, как колокольчик над дверью звякнул, когда Харли-Роуз потащила меня в магазин, чтобы познакомить с несколькими байкершами, и Тейлин оказалась одной из них.

После того, как мы с Кингом наконец вылезли из кровати, чтобы принять душ (в конце концов, вместе, поэтому это заняло немного больше времени, чем обычно), мы присоединились к Зевсу и Харли-Роуз в гостиной, где они чувствовали себя как дома. Упаковка пива, оставленная отцом, стояла рядом с Зевсом, когда он откинулся в моем огромном кожаном кресле, и он уже пил четвертую, а Харли-Роуз присвоила себе один из моих романтических романов и читала его, сидя вверх ногами на диване.

Я беспокоилась, что это будет неловко, потому что, в общем, это было неловко. Вместо этого семья Гарро вела себя так, словно мы проводили вместе каждое воскресенье, как какая-то неполноценная современная семья.

Это было лучшее воскресенье в моей жизни.

Харли-Роуз помогала мне готовить. Не потому, что мы были леди, а потому, что мужчины были байкерами и единственное, что они могли успешно делать руками, это заставлять реветь моторы и мурлыкать леди (так они сами мне говорили). Когда я открыла рот, чтобы нахамить им, сестра Кинга спокойно сообщила мне, что они приготовят, если я захочу, но это будет далеко не съедобно.

Итак, мы приготовили.

И я узнала, что Харли-Роуз — веселая, уверенная в себе, как это бывает только с самыми любимыми детьми, и совершенно искренняя. Она все время болтала о мальчиках (всем из которых она, похоже, нравилась, но ни один из которых не нравился ей), о девочках (примерно то же самое) и о том, каким потрясающим был «Падший». Я подумала, не избрали ли Зевс и Кинг ее представителем MК, потому что она рассказывала о том, как они каждый год организовывают огромные благотворительные сборы, как хорошо гараж известен в автомобильном сообществе и как здорово было расти с таким количеством «тетушек» и «дядюшек». Больше всего меня поразило, когда она говорила о своей маме и о том, какой «полной стервой» она была, но как много значило для нее то, что у нее были все эти байкерши, с которыми она могла поговорить о том, о чем не могла поговорить с мамой.

Я хотела этого.

Было очевидно, что Харли-Роуз заметила это, потому что когда мы все сели ужинать за мой шаткий обеденный стол, который я купила на гаражной распродаже за сорок баксов, она сообщила ребятам, что они собираются устроить барбекю, чтобы отпраздновать начало весенних каникул и должным образом ввести меня в «Падших».

Я была в ужасе и возражала до посинения, но оба мужчины Гарро, похоже, считали это потрясающей идеей, так что к тому времени, как я подала яблочный пирог, который я приготовила для Кинга тем утром, новость распространилась по байкерской сети, и планы были определены.

Это привело меня к тому моменту в раздевалке с Тейлин, примеряющей одежду, потому что Харли-Роуз после ужина примчалась в мою спальню, чтобы проверить мой шкаф на предмет одежды «для вечеринки», и не нашла ничего подходящего. Она собрала несколько байкерских малышек, назвав это «чрезвычайной ситуацией в моде, как "9-1-мать твою-1», и вытащила меня из дома, чтобы встретиться с ними в Revved & Ready.

Мое сердце застряло где-то в горле еще до того, как я увидела Тейлин. Рассказывать больше людям наш секрет не казалось «осторожным» с нашей стороны, но когда я попыталась сказать об этом Кингу, он рассмеялся и сказал «детка» в своей манере, которая должна была быть достаточным ответом.

Я сказала ему, что он так делает, и мне это не нравится, что заставило его рассмеяться еще больше. Но потом он сказал:

— Детка, «Падшие» — это гребаное хранилище. Ты думаешь, кто-то будет обращать внимание на то, что сын президента трахает свою учительницу? Вряд ли.

Когда он так говорил, с ним трудно было спорить.

Знание Тейлин было совсем другим делом.

Во-первых, она была моей подругой, и теперь она знала, что я хранила от нее колоссальный секрет. Наша дружба была новой, но я любила ее. Она была миниатюрной, но очень привлекательной, красивой, но не боялась уродливой правды. Тейлин Брукс была женщиной, которая жила так, как я хотела бы жить, и я была бы подавлена, если бы потеряла такую подругу, как она, из-за того, что она решила, что я мерзкая извращенка, раз сплю со студентом.

Затем, конечно, был неоспоримый факт, что она была моей коллегой в школе, где мы с этим студентом поддерживали наши профессиональные (а иногда и слишком личные) отношения. С этической точки зрения, она была обязана рассказать директору школы о моих неуместных проступках. В это время завтра утром я могла остаться без работы и быть известной на весь Энтранс как шлюха.

— Я же говорила тебе той ночью в «Макклеллане» — ее мягкий голос оторвал меня от моего жалкого внутреннего монолога. — Мужчина, не уважающий закон, не уважает ничего. Такой мужчина, увидев женщину, которую он хочет, получит ее, даже если она сначала не захочет его. Он будет изматывать ее до тех пор, пока она даже не сможет вспомнить причины, по которым он не должен был стать мужчиной ее мечты. — Я медленно повернулась, чтобы посмотреть на нее, мое сердце перепрыгнуло из горла в рот. Мне казалось, что меня сейчас вырвет.