— Откуда ты знаешь, что я сорвала с него полоску?

— Детка.

— Детка — это неприемлемый ответ! — напомнила я ему, но мне было смешно, потому что даже после двух дней, проведенных без него, мне этого не хватало.

— Я знаю, что ты разорвала этого ублюдка, потому что моя девочка яростна, особенно когда кто-то поступает плохо по отношению к ее мужчине.

Тепло от его слов разлилось по мне, как жидкий солнечный свет.

— Ладно, возможно, я немного накричала на него, — призналась я.

Он засмеялся.

— Но он это заслужил.

Он засмеялся сильнее, обнажив горло, жилистое и мускулистое, более прекрасное для меня, чем все остальное в мире.

Когда он закончил смеяться, его глаза прояснились, и он сурово сказал:

— Кресс, детка, я ни за что не позволю тебе работать в «Юджине» или еще где-нибудь, где ты должна носить юбку. Твои ноги будут выставлены на обозрение тонне пьющих мужиков, и я не буду следить за их гребаными головами, когда им придет в голову горячая идея приударить за моей женщиной. Да?

Снова солнце, горячие лучи, которые покалывали мою кожу.

— Да, Кинг.

Он отрывисто кивнул.

— Ты сказала, что всегда хотела продолжить учиться. Соберись и подай заявление.

— У меня нет денег, — тихо сказал я. — И уже слишком поздно подавать документы на стипендию.

— Детка, — Кинг положил руку на мой затылок, чтобы притянуть меня ближе, а затем поднес другую руку к моему подбородку, крепко сжав его. — Мне может быть восемнадцать, и я, может быть, не один из тех сопляков из трастового фонда, которых ты знала в Данбаре, но я — Гарро. Думаешь, я не смогу найти деньги, чтобы отправить тебя учиться?

— Мне было бы очень неловко, Кинг, дорогой, — сказала я ему. — Как я пыталась сказать тебе, когда мы ссорились из-за машины, я хочу быть независимой. Мужчины всегда заботились обо мне, и через это манипулировали мной всю мою жизнь.

— Ты думаешь, я хочу манипулировать тобой?

— Нет, абсолютно нет. Я просто пытаюсь объяснить тебе, почему мысль о том, что ты или твой отец будете платить за мое обучение, вызывает у меня дискомфорт.

— И дело не в том, откуда берутся деньги? — возразил он, отстраняясь от меня, так что его руки с пустым стуком упали на стол.

— Нет. — Сказала я с сочувствием, потому что на самом деле это не так.

Кинг вздохнул, разглаживая руками свои стянутые назад волосы, а затем уронил их с еще одним громким лязгом.

— Значит, ты позволишь двум ублюдкам, которые пытались держать тебя под своим началом всю твою гребаную жизнь, отнять у тебя возможность продолжить учиться, о чем ты мечтала всю свою гребаную жизнь? Ты позволишь им отнять у меня возможность дать это тебе? Вот что ты делаешь, Кресс. Дело не в твоей независимости; думаю, с тех пор, как ты ушла от этого ублюдка, ты доказала, что ты сильнее любой женщины, которую я когда-либо встречал. Забирать деньги у человека, который любит тебя, который, блять, с удовольствием отдал бы их тебе, — это не тот обмен, который у тебя был с Уильямом. Я не прошу у тебя обмена, я прошу твоей покорности. Я не хочу ничего взамен, только видеть твою улыбку, которую ты будешь носить каждый день, когда пойдешь на учебу как ученик, а не как учитель.

— Черт, — вздохнула я, потянувшись, чтобы притянуть его руки обратно к себе. — Ты действительно поэт-байкер.

Гнев исчез с его лица, но он все еще устало смотрел на меня.

Я вздохнула, разжала его кулак и приложила его ладонь к своей щеке.

— Ладно. Если это действительно так много для тебя значит, я позволю тебе заплатить тысячи долларов, чтобы отправить меня обратно в университет.

Его смех эхом разнесся по комнате, привлекая внимание охранников, которые хмуро смотрели на нас. Когда он остановился, то подмигнул мне:

— С тобой, Кресс, как с победителем, но никогда не проигрываешь, пока в конце концов счастлива ты.

Черт, слащавость парня-байкера может убить девушку.

Я поняла, что уже почти пора уходить, поэтому, пока у меня не сдали нервы, я отстранилась от него.

— У меня есть кое-что для тебя. Думаю, тебе понравится, но я хочу, чтобы ты знал, что я сделала это для себя, даже не зная, примешь ли ты меня обратно.

Он кивнул, его голова была наклонена так, что говорила о его любопытстве, а глаза ярче звезды светились любовью и интересом.

Боже, под мантией этого взгляда девушка могла почувствовать себя королевой.

И я так и почувствовала.

Итак, я аккуратно закатала левый край своей книжной футболки (на этой была обложка 1984 года, потому что я чувствовала, что это подходит для посещения тюрьмы) и обнажила заклеенную белой лентой повязку над ребрами.

Я услышала резкий вздох Кинга, когда отклеивала защитное покрытие и открывала новую татуировку.

Она занимала около пяти дюймов, три из которых занимал текст, написанный точным почерком Кинга. Над ним было сердце и скрещенные кости, ниже — его стихотворение:

«Подходит для меня

Сделано для меня

Кость от моей кости

Сломанный

Потерянный или освобожденный

Ты — мое состояние

Вечная

Кость от моей кости»

Когда я подняла на него глаза, его лицо было напряжено от сдержанности, а глаза пылали.

— Если я никогда не выберусь отсюда, я должен жениться на твоей милой заднице, чтобы мы могли получить несколько супружеских свиданий, — сказал он.

Я разразилась смехом. Это было так похоже на него, так неуместно, по-мальчишески весело, что я полюбила его еще больше за это.

— Тебе это нравится, — заявила я.

— Да, детка.

— Но не нужно супружеских визитов, хорошо? Мы собираемся вытащить тебя отсюда. «Шэмбл Вуд» пуст без своего короля.

— Это ненадолго, детка. Как я уже сказал, я никогда тебя не отпущу. Я умный человек, поэтому понимаю, что мне нужно уехать отсюда, чтобы держать всех ревнивых братьев подальше.

Я рассмеялась, как он и хотел, и последние десять минут нашего визита я притворялась, что влюблена в мальчика и мы сидим в кафетерии, как обычная пара. Я не беспокоилась о том, кто его подставил, что дальше планируют «Ночные Сталкеры», почему Уильям продолжает взрывать мой телефон или как люди отреагируют на мой роман со студентом. Я просто сидела перед своим мужчиной и смеялась.